На докладах этого человека Сталин уже давно ставил утвердительную отметку не глядя, так как был уверен - предложения Алексея Алексеевича Игнатьева продуманы, взвешены и полностью отвечают интересам партии и правительства. И у этой уверенности были веские причины.
В 1924 году к нему, ещё совсем “зелёному” генеральному секретарю партии, не имеющему тогда ни власти, ни веса среди большевиков-ветеранов, ни своей команды, обратился представитель загадочной организации с предложением, от которого невозможно отказаться - царские военные фонды за рубежом, разветвлённая разведструктура и главное - секретная информация о спящих и активно действующих агентах Британии, США, Германии, Франции в обмен всего на обещание - очистить Россию от представителей вышеперечисленных держав, без чего СССР был обречён на участь колонии. Так возникла личная разведка Сталина и плотное, хотя и негласное, сотрудничество генсека с её бессменным руководителем - Алексеем Алексеевичем Игнатьевым, работавшим всю Первую мировую военным агентом во Франции, собравшим под своим началом осколки финансовой службы графа Канкрина и создавшим на этой основе мощнейшую разведслужбу, имеющую своих людей в военных штабах, советах банков и даже в масонских ложах.
Генерал Советской армии А.А. Игнатьев родился в аристократической семье , был сыном генерала А. П. Игнатьева и княжны С. С. Мещерской. Батюшка - член Государственного императорского совета, киевский, а ранее - иркутский генерал-губернатор.
"Он был выбран в законодательную комиссию, в которую обычно военные не назначались. Здесь он столкнулся с политикой Витте, который как-то со свойственной ему грубоватостью заявил, что "достаточно Витте сказать да, чтобы Алексей Павлович сказал нет".
Главным объектом противоречий было введение золотой валюты - мера, которую отец считал не соответствующей интересам земледельческой России и облегчающей порабощение русской промышленности и торговли иностранным капиталом.
В большинстве вопросов Алексей Павлович оставался в меньшинстве и нередко с некоторой гордостью показывал мне свою подпись в кратком списке меньшинства. Актуальной из этих подписей осталась только та, которой он протестовал против плана Витте о проведении Китайско-Восточной железной дороги через Харбин, заявляя, что проведение жизненной для нас артерии по чужой территории может рано или поздно повлечь к конфликтам." - писал в своих воспоминаниях Алексей Алексеевич
Скорее всего это и сгубило строптивого генерала. "9-го декабря 1906 года, в 5 ч. дня в перерыве губернского земского собрания, убит пятью пулями наповал генерал-адъютант, член государственного совета граф Алексей Павлович Игнатьев. Убийца - член боевой дружины эсеров Ильинский задержан".
Эсеры вообще почему то особенно рьяно ликвидировали тех, кто был не в ладах со всемогущим Сергеем Юльевичем…
« Она происходила из совершенно чуждой Игнатьевым среды — из помещичьего дома князей Мещерских, гордившихся тем, что «никогда и никому не служили» - вспоминал о маме в своих мемуарах советский генерал.
Ну конечно же, с таким "бэкграундом" дальнейшая жизнь графа была расписана, как по нотам, где первой нотой, конечно же, является пажеский корпус, после которого новоиспеченный корнет-кавалергард граф Игнатьев становится заметной фигурой в высшем свете, начинает блистать на балах, дирижируя оркестром и является желанным гостем во всех великосветских салонах и на всех гвардейских тусовках.
"Удостоиться этой чести мог только человек, хорошо известный в придворных кругах. Приглашение дирижировать на балу расценивалось как знак качества. Это был лучший жених, блестящий кавалер, искомый собутыльник в компаниях", - утверждает историк спецслужб Александр Крушельницкий.
Подломала веру в самодержавие Игнатьева русско-японская война, в которую он закончил на должности старшего адъютанта управления генерал-квартирмейстера 1-й Маньчжурской армии и последующая трагическая смерть отца.
"Спустя некоторое время Николай II нашел нужным сделать какой-то жест по отношению к семье покойного. Мы все - трое братьев - получили повестки для высочайшего приема в Царском Селе. После краткого разговора стоя царь, подавая мне на прощание руку и заискивающе всматриваясь в мои глаза, сказал:
- Надеюсь, что на вас, Игнатьев, я всегда смогу положиться! Что-то нестерпимо горькое и обидное подступило к горлу, но я, сдерживая себя дисциплиной, лишь ответил:
- Игнатьевы всегда верно служили России!"
(А.А. Игнатьев. 50 лет в строю)
С 1908 года Игнатьев окончательно переходит на службу в военную разведку. Его карьера - военный агент в Дании, Швеции и Норвегии, а с 1912—1917 — военный агент во Франции и одновременно представитель русской армии при французской главной квартире.
В 1916 году, один из политических деятелей, Павел Милюков, выступает в Госдуме с критикой царского правительства. Неожиданно из его речи становится известно об агентурной сети братьев Игнатьевых, которая работает в Европе по распоряжению Николая II.
"И Павел, и Алексей обладали огромными связями, агентурной сетью в Швейцарии, Франции и Германии. Они были первыми, кто сообщил царю о том, что существует тайная организация, финансируемая немцами, которая готовит военный переворот сначала, и некоторое революционное событие на территории России.
В качестве военного атташе граф искусно ведет переговоры с французами. Игнатьев умеет убеждать. Более того, граф отвечает за поставку оружия из Европы в Россию.
"Игнатьев был доверенным человеком лично Николая II, и деньги находились в его личном распоряжении. Это 227 миллионов золотом, которые по нынешнему эквиваленту доходят до 10 миллиардов долларов", - объясняет Андрей Бинев.
Все эти деньги Игнатьев передаст в 1924 году Сталину. Теперь он работник советского представительства во Франции с нищенским содержанием. Работая на этой скромной и незаметной должности, граф Игнатьев и его нигде не афишируемая служба проводили такие операции, которые не раз ставили на дыбы контрразведки стран Запада.
В 1927 году в Европе был дерзко похищен архив Коминтерна. За эти бумаги готовы были умереть многие европейские и заокеанские банкиры. В них содержались сведения о том, куда именно пламенные большевики переводили деньги в дореволюционное время и в первые годы советской власти. Сразу после этого последовала отставка и высылка Троцкого, а в СССР начались процессы, которые потом назовут сталинскими чистками. В ходе допросов чекисты вдумчиво и планомерно выколачивали у “ленинской гвардии” шифры и доступы к секретным анонимным счетам, которые затем также планомерно очищались людьми Игнатьева, а в СССР шли эшелоны с промышленным оборудованием, тракторами, материалами и вообще всем тем, что было необходимо для форсированной индустриализации страны.
В 1928 в Париже неожиданно умирает генерал Врангель. Официальный диагноз – внезапно начавшийся туберкулез. Но родственники уверены: его отравили большевистские агенты.
В начале 1931 года неизвестные похищают лидера белого движения Кутепова и делают ему смертельный укол ядом. Казалось бы, причем здесь Игнатьев? Но почему-то именно его срочно вывозят из Франции, пока в Париже идет следствие.
1939 год. Легендарный шеф Германской разведки Вальтер Николаи решает перевезти свой гигантский архив. По пути из одного замка в другой, исчезает несколько грузовиков с секретными документами. В советской разведке об этом архиве не догадывается никто, кроме одного человека… И после этого руководитель Абвера Канарис смущённо докладывает Гитлеру, что его резидентура в СССР почти полностью разгромлена.
В это время Игнатьев работал уже в Москве. Вернулся в самый разгар репрессий - в 1937, ничего не боясь и ни в чем не сомневаясь, так как хорошо себе представлял кто, кого и за что сажает и расстреливает. Сразу получил звание комбрига и смешную должность переводчика в Воениздате. Но именно после его приезда начинаются аресты в верхушке РККА - Корка, Фельдмана, Тухачевского, Эйдемана, Якира, Уборевича...
А потом было предложение красного графа Игнатьева о возрождении гвардии, возвращении армии погон, и наконец - в 1943 - предложение о воссоздании кадетских корпусов. Через неделю после принятия решения о создании Нахимовских и Суворовских училищ Игнатьеву будет присвоено звание генерал-лейтенанта. Идея, поданная беспокойным разведчиком, действительно стоила внеочередного звания.
Олег Руденский на сайте «Знаменитости» пишет, что «В кругу высшего советского офицерства Алексей Алексеевич чувствовал себя весьма неуютно. Не понимал, как может большевистский генералитет гонять солдат на строительство личных дач. Он полагал, что на собственное обустройство должно хватать казённого жалования. Когда советские коллеги пытались хвалить Алексея Алексеевича за его бескорыстие, он просто сердился:
– Позвольте! Но это даже оскорбительно. Можно ли хвалить человека за то, что он не подлец? »
Борис Полевой вспоминает:
"Становлюсь свидетелем такой сцены. Очередь длинная, сердитая. Где-то в конце её мается раненый на костыле, с ногой, замотанной бинтом. А впереди, уже у самой кассы, какой-то очень представительный, пожилой генерал-лейтенант, на котором форма выглядит как-то подчёркнуто шикарно. Раненый беспокоится, срок увольнения кончается. Ему и надо-то всего четвертинку. Из госпиталя выписывается дружок. Вот сложились помаленьку — надо же угостить на прощание, — апеллирует он к очереди. Всего на час увольнительная. Очередь молчит, и кто-то ядовито произносит: «Тут всем некогда». Тогда генерал-лейтенант поворачивается, от самой кассы идёт к раненому и говорит:
— Будьте добры — вставайте вместо меня.
Обрадованный раненый вприпрыжку бежит к кассе. Очередь поражённо молчит. Потом раздаются робкие голоса, призывающие генерала пройти вперёд. Он остаётся на месте раненого терпеливый, спокойный, знающий себе цену. Обращение к нему звучит настойчивее, и он говорит чуть-чуть картавя:
— Раненый воин требует особого уважения, а мне не к спеху… Я ведь в запасе.
Рассказываю гостям [ Александру Фадееву и его жене Ангелине Степановой] вчерашнюю сцену в очереди — о раненом и генерал-лейтенанте. Слушает сначала недоверчиво. Потом вдруг спрашивает:
— Этот генерал грассировал?
— Грассировал.
— Высокий? Седой? Прямой?
— Правильно…
— И ноги переставлял, будто они у него не гнутся?
— Верно…
— Лина, я знаю, кто это был…
— И я тоже, — улыбается его жена. — Алексей Алексеевич.
— Верно, Игнатьев. Наш коллега. «Пятьдесят лет в строю»! — и весело рассыпает своё «ха-ха-ха…» — Граф Игнатьев."
"До самой смерти Алексей Алексеевич имел право свободного доступа к Сталину. Мало кто из военных мог себе это позволить, даже любимчик Рокоссовский. Сталин пользовался его советами, знаниями, часто обсуждал с ним различные вопросы, хотя, конечно, это никак не афишировалось, нигде не фиксировалось", - говорит писатель Арсен Мартиросян.
Из статьи Л.Третьяковой:
«Он умер в больнице 20 ноября 1954 года. Наталья Владимировна узнала об этом, идя, как обычно, в его палату. Ей сказали, что все произошло без страданий, в полузабытье, а последними словами генерала была команда: «Третий эскадрон, ко мне!» С видениями молодости седой кавалергард ушел в вечность… После смерти мужа Наталья Владимировна прожила неполных два года. Все это время она делила между Новодевичьем кладбищем, где лежал ее Алексей, и рукописью, которую она назвала «Книга о любви». Свои воспоминания, которые так и остались в рукописи, Игнатьева закончила словами: «До свиданья, дорогой мой… До скорого свиданья…» В августе 1956 года она почувствовала себя плохо. Вызвали «неотложку», но больная не соглашалась лечь на носилки. Попудрилась, подкрасила губы, надела шляпку и, стуча каблуками, торопливо стала спускаться вниз по лестнице, будто где-то там, кроме нее, никому не видимый, ждал кавалергард с теми словами любви, которые помнятся всю жизнь…»
Сергей Васильев
