Нацистские садисты во многом повторили действия своих польских предшественников
Известно, что в Польше история с давних пор является персонажем, активно действующим на политической сцене. Поэтому извлечение на эту сцену «исторических скелетов» всегда было любимым делом тех польских политиков, у кого нет солидного политического багажа и, в силу этого, они предпочитают заниматься историческими спекуляциями.
Ситуация в этом плане получила новый импульс, когда после победы на парламентских выборах в октябре 2015 г. к власти вернулась партия ярого русофоба Ярослава Качинского «Право и Справедливость» («PiS»). Президентом Польши стал ставленник этой партии Анджей Дуда. Новый президент уже 2 февраля 2016 г. на заседании Совета национального развития сформулировал концептуальный подход к внешней политике Варшавы: «Историческая политика польского государства должна быть элементом нашей позиции на международной арене. Она обязательно должна быть наступательной».
Примером такой «наступательности» явился недавний законопроект, одобренный правительством Польши. Он предусматривает лишение свободы на срок до трех лет за словосочетания «польский концлагерь» или «польские лагеря смерти», применительно к нацистским лагерям, функционировавшим на территории оккупированной Польши во время Второй мировой войны. Автор законопроекта, польский министр юстиции объяснил необходимость его принятия тем, что такой закон позволит более эффективно защищать «историческую правду» и «доброе имя Польши».
В этой связи немного истории. Словосочетание «польский лагерь смерти» вошло в обиход во многом с «легкой руки» Яна Карского, активного участника польского антинацистского сопротивления. Он в 1944 г. опубликовал в «ColliersWeekly» («Кольеровский еженедельник») статью под названием «Польский лагерь смерти».
В ней Карский рассказал, как он, переодевшись немецким солдатом, тайно посетил гетто в Избице Любельской, из которого заключённых евреев, цыган и др. направляли в нацистские лагеря уничтожения «Белжец» и «Собибор». Благодаря статье Карского, а затем написанной им книге «Курьер из Польши: История тайного государства» («Courier from Poland: Story of a Secret State»), мир впервые узнал о массовом истреблении нацистами евреев на территории Польши.
Замечу, что в течение 70 лет после Второй мировой войны словосочетание «польский лагерь смерти», как правило, понималось как нацистский лагерь смерти, расположенный на территории Польши.
Проблемы начались, когда президент США Б. Обама в мае 2012 г., посмертно награждая Я. Карского Президентской медалью Свободы, в своей речи упомянул «польский лагерь смерти». Польша возмутилась и потребовала объяснений и извинений, так как подобное словосочетание якобы бросало тень на польскую историю. Масла в огонь добавило посещение в июле 2016 г. Папой Римским Франциском Польши. Тогда в Кракове Франциск встретился с единственной женщиной, рожденной и выжившей в нацистском лагере Аушвиц (Освенцим). В своей речи Папа назвал местом ее рождения «польский концентрационный лагерь Аушвиц». Эту оговорку тиражировал католический портал Ватикана «IlSismografo». Польша вновь возмутилась. Таковы известные истоки появления вышеупомянутого польского законопроекта.
Впрочем, дело тут не только в вышеприведенных злополучных оговорках мировых деятелей по поводу нацистских лагерей.
Польским властям, помимо этого, крайне необходимо блокировать любые воспоминания о том, что в Польше в 1919 – 1922 гг. действовала сеть концентрационных лагерей для военнопленных красноармейцев, захваченных в период польско-советской войны 1919 – 1920 гг.
Известно, что по условиям существования в них военнопленных эти лагеря явились предтечами нацистских концентрационных лагерей смерти.
Однако польская сторона не желает признавать этот документально подтвержденный факт и весьма болезненно реагирует, когда в российских СМИ появляются заявления или статьи, в которых упоминаются польские концентрационные лагеря. Так, резко негативную реакцию Посольства Республики Польша в РФ вызвала статья Дмитрия Офицерова-Бельского доцента НИУ Высшей школы экономики (Пермь) под названием «Равнодушно и терпеливо» (05.02.2015.Lenta.ru).
В этой статье российский историк, анализируя непростые польско-российские отношения, назвал польские лагеря для военнопленных концентрационными лагерями, а также назвал нацистский лагерь смерти Аушвиц Освенцимом. Он тем самым якобы бросил тень не только на польский город Освенцим, но и на польскую историю. Реакция польских властей, как всегда, не замедлила себя ждать.
Заместитель польского посла в Российской Федерации Ярослав Ксёнжек в письме в редакцию «Lenta.ru» заявил о том, что польская сторона категорически возражает против применения определения «польские концлагеря», ибо оно никоим образом не соответствует исторической правде. В Польше периода 1918 – 1939 гг. такие лагеря якобы не существовали.
Однако, польские дипломаты, опровергая российских историков и публицистов, в очередной раз сели в лужу. Мне пришлось столкнуться с критическими оценками моей статьи «Ложь и правда Катыни», опубликованной в газете «Спецназ России» (№4, 2012). Критиком тогда выступил Гжегож Телесницки, I секретарь Посольства Республики Польша в РФ. Он в своем письме в редакцию «Спецназа России» безапелляционно утверждал, что в нацистской эксгумации катынских захоронений 1943 г. поляки не участвовали.
Между тем общеизвестно и документально подтверждено, что специалисты Технической комиссии Польского Красного Креста участвовали в нацистской эксгумации в Катыни с апреля по июнь 1943 г., выполняя, по выражению министра нацистской пропаганды и главного фальсификатора катынского преступления Й. Геббельса, роль «объективных» свидетелей. Таким же ложным является и утверждение пана Я. Ксёнжика об отсутствии в Польше концентрационных лагерей, которое легко опровергается документально.
Польские предтечи Освенцима-Биркенау
Для начала проведу для польских дипломатов небольшой ликбез. Напомню, что в период 2000–2004 гг. российскими и польскими историками, в соответствии с Соглашением Росархива и Генеральной дирекции государственных архивов Польши, подписанным 4 декабря 2000 г., был подготовлен сборник документов и материалов «Красноармейцы в польском плену в 1919–1922 г.» ( далее сборник «Красноармейцы...»).
Этот 912-страничный сборник в России был издан тиражом в 1 тыс. экз. (М.; СПб.:Летний сад, 2004). В нем содержится 338 исторических документов, раскрывающих весьма нелицеприятную ситуацию, царившую в польских лагерях для военнопленных, в том числе и в концентрационных. Видимо, по этой причине польская сторона не только не издала на польском языке данный сборник, но и приняла меры по скупке части российского тиража.
Так вот, в сборнике «Красноармейцы...» представлен документ № 72, именуемый «Временная инструкция для концентрационных лагерей военнопленных, утвержденная Верховным командованием Войска Польского».
Приведу небольшую цитату из этого документа: «...Вслед за приказами Верховного командования № 2800/III от 18.IV.1920, № 17000/IV от 18.IV.1920, № 16019/II, а также 6675/San. издается временная инструкция для концентрационных лагерей... Лагеря для большевистских пленных, которые должны быть созданы по приказу Верховного командования Войска Польского № 17000/IV в Звягеле и Плоскирове, а затем Житомире, Коростене и Баре, носят название «Концентрационный лагерь для военнопленных №...».
Так что, панове, возникает вопрос. Как, приняв закон о недопустимости именования польских лагерей концентрационными, вы будете поступать с теми польскими историками, которые позволят себе ссылаться на вышеназванную «Временную инструкцию...»? Но оставлю этот вопрос на рассмотрение польским юристам и вернусь к польским лагерям для военнопленных, в том числе именуемых концентрационными.
Ознакомление с документами, содержащимися в сборнике «Красноармейцы...», позволяет уверенно утверждать, что дело не в названии, а в сути польских лагерей для военнопленных. В них были созданы такие нечеловеческие условия содержания военнопленных красноармейцев, что они могут с полным правом рассматриваться, как предтечи нацистских концлагерей.
Об этом свидетельствует абсолютное большинство документов, размещенных в сборнике «Красноармейцы...».
Для обоснования своего вывода я позволю себе сослаться на свидетельства бывших заключенных Освенцима-Биркенау Ота Крауса (№ 73046) и Эриха Кулки (№ 73043). Они прошли нацистские концентрационные лагеря Дахау, Заксенхаузен и Освенцим-Биркенау и хорошо знали порядки, установленные в этих лагерях. Поэтому в названии этой главы я употребил наименование «Освенцим-Биркенау», так как именно его использовали О. Краус и Э. Кулка в своей книге «Фабрика смерти» (М.: Госполитиздат, 1960).
Зверства охраны и условия жизни военнопленных красноармейцев в польских лагерях весьма напоминают зверства нацистов в Освенцим-Биркенау. Для сомневающихся приведу несколько цитат из книги«Фабрика смерти».
О. Краус и Э. Кулка писали, что «в Биркенау не жили, а ютились в деревянных бараках длиной в 40 и шириной в 9 метров. Бараки не имели окон, плохо освещались и вентилировались... Всего в бараке размещалось 250 человек. В бараках не было ни умывален, ни туалетов. Заключенным запрещалось ночью выходить из барака, поэтому в конце барака стояли две кадки для нечистот...».
«Истощение, болезни и смерть заключенных вызывались недостаточным и скверным питанием, а чаще настоящим голодом... В лагере не было посуды для пищи... Заключенный получал менее 300 граммов хлеба. Хлеб узникам выдавали вечером, и они тотчас же его съедали. Наутро они получали пол-литра черной жидкости, называемой кофе, или чай и крохотную порцию сахара. В обед заключенный получал меньше литра похлебки, в которой должно было быть 150 г картофеля, 150 г турнепса, 20 г муки, 5 г масла, 15 г костей. На самом деле в похлебке нельзя было найти такие скромные дозы продуктов... При плохом питании и тяжелой работе сильный и здоровый новичок мог выдержать лишь в течении трех месяцев...».
Смертность увеличивалась системой наказаний, применяемой в лагере. Провинности бывали разными, но, как правило, комендант лагеря Освенцим-Биркенау без всякого разбора дела «...объявлял приговор провинившимся заключенным. Чаще всего назначались двадцать ударов плетью... Вскоре в разные стороны летели окровавленные клочья ветхой одежды...». Наказываемый при этом должен был считать количество ударов. Если сбивался, экзекуция начиналась сначала.
«Для целых групп заключенных... обычно применялось наказание, которое называлось «спортом». Заключенных заставляли быстро падать на землю и вскакивать, ползать по-пластунски и приседать... Перевод в тюремный блок был обычной мерой за определенные проступки. А пребывание в этом блоке означало верную смерть... В блоках заключенные спали без тюфяков, прямо на голых досках... Вдоль стен и посредине блока-лазарета были установлены нары с тюфяками, пропитанными человеческими выделениями... Больные лежали рядом с умирающими и уже мертвыми заключенными».
Ниже я приведу аналогичные примеры из польских лагерей. Удивительно, но нацистские садисты во многом повторили действия своих польских предшественников. Итак, открываем сборник «Красноармейцы...». Вот документ № 164, именуемый «Отчет о результатах осмотра лагерей в Домбе и Стшалково» (октябрь 1919 г.).
«Осмотр лагеря Домбе... Здания деревянные. Стены неплотные, некоторые здания без деревянного пола, палаты большие... Большинство пленных без обуви – совсем босые. Кроватей и нар почти нет... Ни соломы, ни сена нет. Спят на земле или досках... Ни белья, одежды; холод, голод, грязь и все это грозит громадной смертностью...».
Там же. «Отчет об осмотре лагеря Стшалково. ...Состояние здоровья пленных ужасающее, гигиенические условия лагеря отвратительные. Большинство зданий – это землянки с продырявленными крышами, земляным полом, очень редко встречается дощатый, окна забиты досками вместо стекол... Многие бараки переполнены. Так, 19 октября с.г. барак для пленных коммунистов был так переполнен, что входя в него среди тумана трудно было что бы то ни было рассмотреть. Пленные скучены настолько, что не могли лежать, а вынуждены были стоять, облокотившись один на другого...».
Документально доказано, что во многих польских лагерях, в том числе Стшалково, польские власти не удосужились решить вопрос отправления военнопленными естественных потребностей в ночное время. В бараках туалеты и параши отсутствовали, а лагерная администрация под страхом расстрела запрещала выходить после 6 часов вечера из бараков. Каждый из нас может представить себе такую ситуацию...
О ней говорилось в документе №333 «Нота Российско-Украинской делегации председателю Польской делегации с протестом против условий содержания пленных в Стшалково» (29 декабря 1921 г.) и в документе № 334 «Нота Полпредства РСФСР в Варшаве МИД Польши по поводу издевательств над советскими военнопленными в лагере Стшалково» (5 января 1922 г.).
Следует отметить, что как в нацистских, так и в польских лагерях избиение военнопленных было обычным явлением. Так, в вышеупомянутом документе № 334 отмечалось, что в лагере Стшалково «до настоящего времени происходят надругательства над личностью пленных. Избиения военнопленных составляют постоянное явление...». Получается, что жестокие избиения военнопленных в лагере Стшалково практиковались ещё с 1919 по 1922 гг.
Подтверждением этому служит документ № 44 «Отношение Минвоендел Польши Верховному командованию ВП по поводу статьи из газеты «Курьер новы» по поводу издевательств над дезертировавшими из Красной Армии латышами с препроводительной запиской Минвоендел Польши Верховному командованию» (16 января 1920 г.). В нем говорится, что латышей по прибытию в лагерь Стшалково (видимо, осенью 1919 г.), сначала ограбили, оставив их в одном белье, а затем каждый из них получил по 50 ударов розгой из колючей проволоки. Более десяти латышей умерли от заражения крови, а двоих расстреляли без суда и следствия.
Ответственными за это варварство были начальник лагеря капитан Вагнер и его помощник поручик Малиновский, отличавшейся изощренной жестокостью.
Об этом рассказывается в документе № 314 «Письмо Российско-Украинской делегации в Польскую делегацию ПРУСК с просьбой принять меры по заявлению военнопленных красноармейцев в отношении бывшего коменданта лагеря в Стшалково» (03 сентября 1921 г.).
В заявлении красноармейцев говорилось, что «поручик Малиновский всегда ходил по лагерю в сопровождении нескольких капралов, имевших в руках жгуты-плетки из проволоки и тому, кто ему не нравился, приказывал ложиться в канаву, и капралы били, сколько было приказано. Если битый стонал или просил пощады, пор. Малиновский вынимал револьвер и пристреливал... Если часовые застреливали пленных пор. Малиновский давал им в награду 3 папироски и 25 польских марок... Неоднократно можно было наблюдать, как группа во главе с пор. Малиновским влезала на пулеметные вышки и оттуда стреляла по беззащитным людям...».
О ситуации в лагере стало известно польским журналистам, и поручик Малиновский в 1921 г. был «отдан под суд», а вскоре был арестован и капитан Вагнер. Однако какие-либо сообщения о понесенных ими наказаниях – отсутствуют. Вероятно, дело было спущено на «тормозах», так как Малиновскому и Вагнеру было предъявлено обвинение не в убийствах, в «злоупотреблении служебном положением»?! Соответственно, система избиений в лагере Стшалково, и не только в нем, осталась прежней до закрытия лагерей в 1922 г.
Как и нацисты, польские власти использовали голод в качестве эффективного средства уничтожения пленных красноармейцев. Так, в документе № 168 «Телеграмма укрепленного района Модлин в секцию пленных Верховного командования Войска Польского о массовом заболевании военнопленных в лагере Модлин» (от 28 октября 1920 г.) сообщается о том, что среди военнопленных концентрационной станции пленных и интернированных в Модлине свирепствует эпидемия желудочных заболеваний, умерло 58 человек. «Главные причины заболевания – поедание пленными различных сырых очистков и полное отсутствие у них обуви и одежды». Замечу, что это не единичный случай голодных смертей военнопленных, который описан в документах сборника «Красноармейцы...».
Общая оценка ситуации, царившей в польских лагерях для военнопленных, была дана в документе № 310 «Протокол 11-го заседания Смешанной (Российской, Украинской и Польской делегаций) комиссии по репатриации о положении пленных красноармейцев» (28 июля 1921 г.) Там отмечалось, что «РУД (Российско-Украинская делегация) никогда не могла допустить, чтобы к пленным относились так бесчеловечно и с такой жестокостью... РУД не вспоминает про тот сплошной кошмар и ужас избиений, увечий и сплошного физического истребления, который производился к русским военнопленным красноармейцам, особенно коммунистам, в первые дни и месяцы пленения....
В том же протоколе отмечалось, что «Польское командование лагерей как бы в отместку после первого приезда нашей делегации резко усилило свои репрессии... Красноармейцев бьют и истязают по всякому поводу и без повода... избиения приняли форму эпидемии... Когда лагерное командование считает возможным предоставление более человеческих условий для существования военнопленных, то из Центра идут запрещения».
Аналогичная оценка дана и в документе № 318 «Из ноты НКИД РСФСР чрезвычайному и полномочному поверенному в делах Польской Республики Т. Филлиповичу о положении и гибели военнопленных в польских лагерях» (9 сентября 1921 г.).
Там говорилось: «На ответственности Польского Правительства всецело остаются неописуемые ужасы, которые до сих пор безнаказанно творятся в таких местах, как лагерь Стшалково. Достаточно указать на то, что в течение двух лет из 130 000 русских военнопленных в Польше умерло 60 000».
По подсчетам российского военного историка М.В. Филимошина, число погибших и умерших в польском плену красноармейцев составляет 82 500 человек (Филимошин. Военно-исторический журнал, № 2. 2001). Эта цифра представляется достаточно обоснованной. Полагаю, что вышеизложенное позволяет утверждать, что польские концентрационные лагеря и лагеря для военнопленных могут по праву считаться предтечами нацистских концлагерей.
Недоверчивых и любознательных читателей отсылаю к своему исследованию «Антикатынь, или красноармейцы в польском плену», представленном в моих книгах «Тайна Катыни» (М.: Алгоритм, 2007) и «Катынь. Современная история вопроса» (М.: Алгоритм, 2012). Там дана более исчерпывающая картина того, что творилось в польских лагерях.
Насилием по инакомыслию
Завершить тему польских концентрационных лагерей невозможно без упоминания двух лагерей: белорусской «Березы-Картузской» и украинской «Бялы Подляски». Они были созданы в 1934 году по решению польского диктатора Юзефа Пилсудского, как средство расправы с белорусами и украинцами, протестовавшими против польского оккупационного режима 1920–1939 гг. Хотя они и не назывались концентрационными, но кое в чем они превзошли нацистские концлагеря.
Но прежде о том, как многие белорусы и украинцы приняли польский режим, установленный на захваченных поляками в 1920 г. территориях Западной Белоруссии и Западной Украины. Вот что писала в 1925 г. газета «Rzeczpospolita». «...Если в продолжение нескольких лет не будет перемен, то мы будем иметь там (на восточных крессах) всеобщее вооруженное восстание. Если мы не утопим его в крови, оно оторвет от нас несколько провинций... На восстание есть виселица и больше ничего. На всё тамошнее (белорусское) население сверху донизу должен упасть ужас, от которого в его жилах застынет кровь».
В том же году известный польский публицист Адольф Невчинский на страницах газеты «Слово» заявлял, что с белорусами нужно вести разговор языком «висельниц и только висельниц... это будет самое правильное разрешение национального вопроса в Западной Белоруссии».
Чувствуя общественную поддержку, польские садисты в Березе-Картузской и Бялой Подляске не церемонились с непокорными белорусами и украинцами. Если нацисты создавали концентрационные лагеря, как чудовищные фабрики массового уничтожения людей, то в Польше такие лагеря использовались, как средство устрашения непокорных. Иначе как объяснить те чудовищные истязания, которым в них подвергались белорусы и украинцы. Приведу примеры.
В Березе-Картузской в небольшие камеры с цементным полом набивали по 40 человек. Чтобы заключённые не садились, пол постоянно поливали водой. В камере им запрещалось даже разговаривать. Людей пытались превратить в бессловесный скот. Режим молчания для заключенных действовал и в больнице. Били за стоны, за зубной скрежет от нестерпимой боли.
Руководство Березы-Картузской цинично называло его «самым спортивным лагерем в Европе». Шагом здесь ходить запрещалось — только бегом. Делалось все по свистку. Даже сон был по такой команде. Полчаса на левом боку, затем свисток, и сразу же переворачивайся на правый. Кто замешкался или во сне не расслышал свистка, тут же подвергался истязаниям. Перед таким «сном» в помещения, где спали заключенные, для «профилактики», выливалось несколько ведер воды с хлоркой. Нацисты до такого не сумели додуматься.
Ещё более ужасными были условия в карцере. Провинившихся держали там от 5 до 14 суток. Чтобы усилить страдания, на пол карцера выливали несколько ведер фекалий. Параша в карцере не очищалась месяцами. Помещение кишело червями. Помимо этого, в лагере практиковалось такое групповое наказание, как чистка лагерных туалетов стаканами или кружками.
Комендант Берёзы-Картузской Юзеф Камаль-Курганский в ответ на заявления, что заключенные не выдерживают пыточных условий содержания и предпочитают смерть, спокойно заявлял: «Чем больше их здесь передохнет, тем лучше будет жить в моей Польше».
Полагаю, что вышеизложенного достаточно, чтобы представить, что такое польские лагеря для непокорных, и рассказ о лагере Бяла Подляска будет уже излишним.
В завершение добавлю, что использование фекалий для пыток было излюбленным средством польских жандармов, видимо, страдавших неудовлетворенными садомазохистскими наклонностями. Известны факты, когда сотрудники польской дефензивы заставляли арестованных руками чистить туалеты, а потом, не давая мыть руки, давали обеденную пайку. Кто отказывался, тому ломали руки. Сергей Осипович Притыцкий, белорусский борец против польского оккупационного режима в 1930-х годах, вспоминал, как польские полицейские заливали ему в нос навозную жижу.
Вот такую неприятную правду о «скелете в польском шкафу» под названием «концентрационные лагеря» вынудили меня рассказать панове из Варшавы и посольства Республики Польша в РФ.
P.S. Панове, прошу иметь в виду. Я не являюсь полонофобом. С удовольствием смотрю польские фильмы, слушаю польскую эстраду и жалею, что в своё время не освоил польский язык. Но «терпеть ненавижу», когда польские русофобы нагло перевирают историю польско-российских отношений с молчаливого согласия официальной России.
Специально для «Столетия»
