Шли первые, самые трагические дни сорок первого года. Немцы захватили Вильнюс, Ригу, Минск. Тяжелые бои разгорелись в Белоруссии, на Западной Украине. Враг наступал на всех направлениях, однако сопротивление Красной армии нарастало день ото дня. Страна узнавала имена людей, которые отважно вставали на пути захватчиков. Одним из первых героев Великой Отечественной стал летчик Николай Гастелло.
Я жил на улице его имени. По ней ходил в школу, гонял на велосипеде, играл в футбол. Поэтому эта фамилия врезалась в память с детства. Я всматривался в буквы на мемориальной доске, и представлял этого человека. Мне тогда почему-то казалось, что он не погиб, остался жив, сильно изменился и живет где-то неподалеку. Ходит по улице Гастелло, но никто не узнает в крепком седом человеке самого Гастелло…
Он действительно часто бывал здесь – когда учился в 3-м Сокольническом мужском училище имени Пушкина. А жила семья Гастелло – Николай с младшим братом Виктором, родителями Францом Павловичем и Анастасией Семеновной – в двухэтажном доме на 3-й Мещанской. Когда ему исполнилось 15 лет, пошел работать – учеником столяра.
В 1924-м семья переехала в Муром, где старший сын трудился вместе с отцом на Паровозостроительном заводе имени Дзержинского. Спустя шесть лет вернулись в Москву, и Николай устроился на Первый государственный механический завод строительных машин имени 1 Мая.
В то время мечты многих молодых людей были связаны с небом. Парни и девчонки жаждали парить в облаках, исследовать заповедные уголки необъятной страны, помогать мореходам, строителям, полярникам. Стоять на страже Родины, а в случае войны без раздумий встать на ее защиту и беспощадно уничтожать врага…
Гастелло был человек заметный: выше среднего роста, мускулистый, подтянутый. По путевке московского горкома ВКП(б) Гастелло направили в Луганскую школу пилотов имени Пролетариата Донбасса. Завершив учебу, он стал вторым пилотом бомбардировщика ТБ-3, а вскоре ему доверили главный штурвал. В мае 1940-го Николай, уже бывалый летчик, участник боевых действий на Халхин-Голе и советско-финской войны, был назначен заместителем командира эскадрильи.
О летчике-герое после войны сложены стихи, песни, композитор Виктор Белый и поэт Виктор Винников создали «Балладу о капитане Гастелло». В театрах шел спектакль Исидора Штока – «Гастелло». Все было громко, пафосно, высокопарно. Но достоверно ли?
Увы, нет. Во многих произведениях о Гастелло он совершал подвиг один. Почти полтора десятка лет после Великой Отечественной о летчиках его экипажа вообще не упоминали, славили только Гастелло. Хотя известно, что в бомбардировщике было четыре пилота. Ничего не сказано было о боевых товарищах Гастелло и в первом очерке о летчике…
Подвиг – это взлет. Порыв, ярость, вспышка. Думать уже некогда, сознание гаснет, все вокруг сейчас погрузится во мрак. Но есть еще секунды, когда надо принять самое важное решение в жизни…
О героях, мне думается, следует говорить без надрывного пафоса, тихо и скорбно, с глубоким уважением. Слова надо выбирать тщательно, разглаживать, но не приглаживать. Так и о Николае Гастелло…
За месяц до войны он, 34-летний капитан ВВС, стал командиром 4-й эскадрильи 207-го полка 42-й дивизии 3-го авиакорпуса Дальней бомбардировочной авиации. Соединение базировалось в поселке Боровском Смоленской области.
«Накануне первого дня войны я встретился с Гастелло, который был вместе со своими сыновьями, – вспоминал помощник начальника оперативного отдела дивизии Георгий Поздняков. – Я помню, еще спросил: "А что если начнется война, что будет делать наш полк, так как обученных кадров у нас очень немного?". Гастелло на это сказал: "Будем летать с теми, которые обучены, сами будем летать, и, конечно, в самое короткое время нам пришлют самолеты полностью и подбросят летный состав. Конечно, с тем составом, который у нас сейчас есть, много не сделаешь"».
«С Гастелло познакомился вскоре после того, как он прибыл в полк, – рассказывал помощник начальника оперативного отдела дивизии Георгий Поздняков. – Сблизило меня и Гастелло то, что мы оба... оказались футболистами, оба с нетерпением дожидались наступления лета, чтобы выйти на спортивную площадку... Умел... расположить к себе: в обращении был прост, но зря времени не терял на болтовню или, как у нас говорят, на "баландерство"... Старался время использовать для того, чтобы имеющиеся летные кадры и материальную часть подготовить надлежащим образом к прибытию молодых пополнений».
… В субботу, 21 июня, Гастелло обсуждал с восьмилетним сыном Виктором предстоящую поездку в Смоленск. Но рано утром в воскресенье примчал посыльный с пакетом – всем летчикам полка было приказано срочно прибыть на аэродром.
Едва выскочили из машины, тут же побежали к своим самолетам и завели моторы. Эскадрилья поднялась в воздух, чтобы атаковать вражескую механизированную колонну в районе приграничного поселка Лептуны.
По словам начальника оперативного отдела дивизии майора Сергея Лукьянова, капитан Гастелло после выполнения боевого задания по уничтожению танковых колонн на шоссе Брест-Пружаны зашел к нему. «"Как бомбили?" – спросил он. "Бомбили-то хорошо, но есть потери", – был ответ. – Нужно прикрывать истребителями, потому что у немцев их так много, что даже страшно».
Гастелло открыл свой боевой счет 24 июня – сбил немецкий «Юнкерс-88». Немецкий самолет неожиданно вынырнул из-за облаков и стал поливать огнем наш аэродром. Но тут в дело вмешался советский летчик и дал длинную очередь из турельного пулемета. «Юнкерс» задымил и упал за ближайшим лесом.
Вражеских летчиков, сбитых Гастелло, удалось пленить. «Правда» напечатала снимок поверженного бомбардировщика, которым командовал опытный германский ас, награжденный тремя Железными крестами. Он, победно прошедший пол-Европы, долго не мог прийти в себя, не верил, что его сбили на третий день войны...
Самолет Гастелло был поврежден, однако экипажу удалось дотянуть до своих. На другой день капитан поднял в воздух наскоро отремонтированный бомбардировщик, и снова вышел на цель. «Охота» была удачной: советские летчики, быстро набиравшие боевой опыт, уничтожили сразу несколько немецких стервятников.
«…В тот последний вечер, 25 июня, отец после полетов сказал маме: "Аня, собирайся, завтра утром эвакуация, очередь нашей эскадрильи", – вспоминал Виктор Гастелло в книге «Мой отец – капитан Гастелло». – Меня поразили потемневшее лицо отца, сухой блеск его воспаленных глаз. Он обнял меня, больно и резко прижал к металлическим пуговицам на гимнастерке, так мы стояли несколько мгновений. Потом он меня отпустил и пошел в другую комнату. Я посмотрел ему вслед, не предполагая, что вижу отца последний раз...».
...5 июля 1941 года в вечерней сводке Совинформбюро сообщалось: «Героический подвиг совершил командир эскадрильи капитан Гастелло. Снаряд вражеской артиллерии попал в бензиновый бак его самолета. Бесстрашный командир направил охваченный пламенем самолет на скопление автомашин и бензиновых цистерн противника. Десятки германских машин и цистерн взорвались вместе с самолетом героя».
На свое последнее задание он отправился 26 июня 1941 года. Звено под командованием Гастелло выполняло боевое задание в районе шоссе Молодечно-Радошковичи, в Белоруссии. В бомбардировщике Ил-4 (ДБ-3Ф) также находились штурман лейтенант Анатолий Бурденюк, стрелок-радист старший сержант Алексей Калинин и стрелок лейтенант Григорий Скоробогатый. Второй самолет вел старший лейтенант Федор Воробьев, штурманом значился лейтенант Анатолий Рыбас. Имена других членов того экипажа, увы, не сохранились.
Краснозвездный самолет кружил над танковыми колоннами немцев, цистернами с горячим, сбрасывал бомбы и снаряды. И вдруг машина сотряслась от удара, и Ил-4 густо задымил. Стало ясно – дотянуть до своих не удастся, но и аварийную посадку совершать негде, поскольку кругом враги.
Пилотам некогда было размышлять, предаваться эмоциям, горевать – в их распоряжении оставались считанные секунды. Одно наверняка – в сознании отважных летчиков с неистовой силой вспыхнула ненависть к врагу. И задор – отчаянный, русский – вспыхнул сильнее огня, объявшего кабину: умирать, так «с музыкой», забрать с собой на тот свет десяток-другой проклятых вражин, взорвать, сколько можно, их чертовых танков, цистерн!..
То, что совершил экипаж Гастелло, подтвердят в своих рапортах пилоты Воробьев и Рыбас, которым удалось благополучно вернуться на свою базу. 26 июля 1941 года указом Президиума Верховного Совета СССР капитану Гастелло было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Его навечно зачислили в списки второй эскадрильи 194-го отдельного гвардейского Брянского Краснознаменного военно-транспортного авиационного полка.
Все правильно, все закономерно. Но почему самой высокой правительственной награды удостоили лишь командира бомбардировщика? Отчего «забыли» штурмана Бурденюка, стрелка-радиста Калинина, стрелка Скоробогатого? Только в 1958 году три члена экипажа самолета Гастелло были посмертно награждены орденами Великой Отечественной войны I степени. Хотя было бы логично и уместно присвоить звание Героя Советского Союза всему экипажу бомбардировщика Ил-4…
На развилке дорог под городом Радошковичи, в 40 километрах от Минска, установлен обелиск. На нем дата подвига – 26 июня 1941 года и имена всех четверых погибших героев.
Самым молодым в экипаже был Анатолий Бурденюк – ему едва исполнилось девятнадцать. В 1940 году он окончил Челябинское военно-авиационное училище. Служил в 1-й резервной авиабригаде Орловского военного округа. В экипаж Гастелло он попал в апреле 1941 года.
О 22-летнем Алексей Калинине, по словам Виктора Гастелло, отец отзывался лаконично: «Надежный, грамотный парень, с которым в полете есть полная уверенность». Учебу в военной школе младших авиаспециалистов Калинин завершил незадолго до начала войны.
Выпускник Харьковского военно-авиационного училища Григорий Скоробогатый попал в экипаж Гастелло в то роковое утро 26 июня 1941 года. Перед полетом написал письмо жене, которое было найдено среди обломков Ил-4. Григорию было 24 года…
Р.S. Во время Великой Отечественной появился термин – «гастелловцы». Так называли людей, совершивших таран, подобно Николаю Гастелло. Было как в песне: «Когда страна быть прикажет героем, / У нас героем становится любой…»
Количество совершенных воздушных таранов неизвестно. Считается, что за всю историю Великой Отечественной их было произведено от трехсот пятидесяти до шестисот с лишним.
Воздушный таран далеко не всегда приводил к гибели пилотов. Бывало, что летчики не только оставались живы, но даже сохраняли самолет в боеспособном состоянии, продолжали воздушный бой и совершали удачную посадку. 34 летчика применяли воздушный таран дважды, четверо – Леонид Борисов, Владимир Матвеев, Николай Терехин, Алексей Хлобыстов – трижды.
Абсолютный «чемпион» не только СССР, но и мира – Борис Ковзан, который четырежды совершал воздушный таран. Всего за годы Великой Отечественной войны на его счету 360 боевых вылетов, принял участие в 127-ми воздушных боях, сбил 28 немецких самолетов, причем шесть из них после тяжелого ранения – он потерял глаз. В августе 1943 года Ковзан был удостоен звания Героя Советского Союза.
Валерий Бурт
