Почему-то именно здесь, в столице Чехии, и именно 9 мая война с нашей Победой и подлинной историей идет в такой вот, очень особенной – одновременно жалкой и наглой форме. Как известно, 3 апреля 2020 года районные чиновники Праги снесли памятник маршалу Ивану Коневу, освободившему Прагу. Следственный комитет России возбудил уголовное дело об осквернении воинских захоронений. 5 мая Министерство иностранных дел Чехии обратилось к России с дипломатической Нотой о примирении, а 9 мая пьедестал памятника осквернили неизвестные вандалы.
Как это ни поразительно, Вторая мировая война в Европе и началась, и закончилась именно в Чехословакии. Но почему здесь? Есть в этом, несомненно, какая-то тайна.
Дьявол играет нами, когда мы перестаем анализировать происходящее. Если есть большая война, значит, есть и большое предательство – знаю это наверняка. Где-то оно спрятано. И пока не разберемся, не найдем, похоже, так и будем бесконечно двигаться по кругу, раз за разом в чертог теней возвращаясь.
Дурная бесконечность... В этом сегодняшнем параде злобы и вранья просто необходимо опереться на что-то реальное, подлинное. К счастью, автору этих строк выпало счастье больше тридцати лет дружить с реальным участником тех самых боев за освобождение Чехословакии Георгием Георгиевичем Савенковым, который в 1943 году 17-летним пареньком начал свой боевой путь от Чёрного моря до Праги – сначала в 84-й бригаде морской пехоты, а после переформирования – в 227-й стрелковой дивизии.
Он один из тех русских солдат, кто просто вырос на войне, из мальчишки стал мужчиной. К сорок пятому году она уже была его обычной, естественной жизнью: для семнадцатилетнего ведь три года – вечность.
Дед освобождал Кавказ и Кубань, высаживался десантом в Керчь, брал штурмом Севастополь, под Будапештом был тяжело ранен и контужен впервые за всю эту самую страшную в истории войну. Его мама получила похоронку на сына – дескать, геройски погиб под Будапештом и захоронен там же. Потери в Венгрии были огромными, замученный старшина поторопился. Врачи же вытащили парня с того света, и через три недели – снова в бой. Его 4-й Украинский фронт в это время как раз выходил на границу Чехословакии. Так что были они уже совсем близко к той точке планеты, где все началось семь лет назад.
Как известно, осенью 1938-го самые сильные европейские державы Англия и Франция отдали эту славянскую страну на съеденье Гитлеру, чтобы самим уйти от войны. Историки стыдливо называют это попыткой умиротворить агрессора или политикой умиротворения. Но, по сути, тогдашние хозяева Европы заявили этим, что в международных отношениях нет никаких нравственных принципов – ни человеческих, ни христианских.
В каком-то смысле, заключили договор с дьяволом. Трудно сказать, отказались ли они от этих принципов, предали их или у них никогда таковых принципов и не было. Безопасность и процветание Англии или Франции превыше всего.
Камнем преткновения, если вы помните, была так называемая Судетская область, в самом центре Европы, населенная преимущественно немцами, порядка трех с половиной миллионов которых после Первой мировой войны взяли и отдали Чехословакии. Хотя судетские немцы, если бы их, конечно, спросили, скорее всего, захотели бы остаться в германоговорящей Австрии, например, она рядом. Судеты – самый развитый промышленный район страны, здесь и в прилегающих городах производилось (и продавалось) самое большое количество оружия в Европе.
Решала судьбу страны впечатляющая компания: глава итальянских фашистов Муссолини, глава немецких нацистов Гитлер, британский премьер-министр Невилл Чемберлен и французский Эдуард Деладье.
И место встречи знаковое – Мюнхен, родина национал-социализма и арийской теории, один из главных создателей которой, как ни странно, не немец, а англичанин и даже дальний родственник тогдашнего британского премьера Невилла Чемберлена, Хьюстон Чемберлен, германофил, который даже переехал в Мюнхен, женился на дочери композитора Вагнера и жил там. Гитлер его очень ценил, даже преклонялся перед ним. Отсюда в мир двинулась коричневая чума, здесь, как сказали бы сегодня, был зафиксирован ее «нулевой пациент».
Самих чехословаков на конференцию, помнится, даже не позвали, они ждали решения сильных мира сего в прихожей, когда их страну цинично расчленяли. И Польша себе отхватила кусок, и Венгрия. А ведь в это время уже давным-давно существовала Лига наций – прототип сегодняшней ООН. И она промолчала!
Впрочем, и несколько раньше, когда Муссолини напал на православную Абиссинию – нынешнюю Эфиопию, когда он, не колеблясь, применил там химическое оружие, распылял с самолётов иприт и фосген, совершил несомненное, колоссальное преступление против человечности, она тоже молчала.
Император Эфиопии Хайле Селассие c трибуны Лиги наций обратился к мировому сообществу с призывом о помощи: «Неужели народы всего мира не понимают, что, борясь до горестного конца, я не только выполняю свой священный долг перед своим народом, но и стою на страже последней цитадели коллективной безопасности? Неужели они настолько слепы, что не видят, что я несу ответственность перед всем человечеством?.. Если они не придут, то я скажу пророчески и без чувства горечи: Запад погибнет...». Между прочим, Советский Союз выступил тогда в защиту и Эфиопии, и Чехословакии.
Уинстон Черчилль, тогда оппозиционер, жестко критикуя собственное правительство после Мюнхена, заявил: «Между войной и бесчестьем вы выбрали бесчестье, и значит, получите и войну, и бесчестье».
Увы, он оказался прав, так же, как и император Абиссинии-Эфиопии. Здесь, стало быть, ключевое слово – «бесчестье».
Но если колокол звонит по абиссинцам или по чехам, значит, он звонит и по тебе. По Франции, потом по Англии, потом по Польше. Каждую из этих стран всего-то через год с небольшим постигнет своя катастрофа, своя война, а кого-то, как Францию, например – еще и бесчестье, то есть коллаборационизм. Бумеранг Мюнхена вернулся поразительно быстро. Премьер Франции Деладье, кстати, всего-то через несколько лет будет скрываться, потом даже посидит какое-то время в немецкой тюрьме...
Итак, в 1938-м нацисты вошли в Судеты, а всего лишь через полгода 15 марта 1939-го они без всяких церемоний просто взяли и оккупировали всю оставшуюся Чехословакию. Судетские горы на ее границе когда-то назывались Исполиновыми горами.
Там, в горах, была почти неприступная линия обороны, вполне сравнимая с линией Мажино, но чехи почему-то не стали сражаться за свою страну. Сдались. А ведь у них была двухмиллионная армия и примерно такое же количество танков и самолетов, как и у Гитлера.
Что ж, видно такой характер, такой способ выживания. Не нам, конечно, их судить. А вот расхлебывать последствия этого – точно нам. Через семь лет после Мюнхенского предательства именно эту судетскую линию обороны придётся штурмовать красноармейцу Георгию Савенкову, и ему же освобождать Словакию, а потом и Чехию, Прагу.
Интересно, что и все уцелевшие противники Георгия Савенкова, те, с кем он сражался под Москвой, в Крыму, в Венгрии и Румынии, отступают в Чехословакию. Здесь – финал космического события. Невыносимо долгие четыре года войны за спиной, и вот, наконец, есть шанс ее закончить. Конец апреля сорок пятого года – это конец Берлина, там нечисть уже агонизирует. 30-го апреля в три часа дня фюрер окончательно подтвердил нашу победу, покончив жизнь самоубийством, а перед этим в последних своих речах и текстах заявил недвусмысленно: «Что ж, значит немецкий народ был недостоин меня, значит, он должен погибнуть».
С каждым днём количество немецких солдат здесь, в Чехии, неуклонно увеличивается просто потому, что все не сдавшиеся, не сумевшие пробиться на помощь Берлину, разбитые под Веной гитлеровцы объективно отступают именно сюда. Больше просто некуда.
Миллион солдат врага, опытнейших, умелых! Среди них сотни тысяч эсэсовцев, которым точно нечего терять. Это группа армий «Центр», та самая, что наступала на Москву в ноябре 1941-го. Отъявленные нацисты, такие, например, как генерал Лотар Рэндулич, хорват по национальности. Ну и, конечно, сам главнокомандующий группы армий фельдмаршал Фердинанд Шёрнер, любимец Гитлера, военный преступник. Отступая в Чехию, все они, ясное дело, рассчитывали заключить мир с американцами и англичанами, надеялись, что те нарушат, а, говоря прямым текстом, предадут договоренности, данные Советскому Союзу в Ялте.
Именно на такое предательство они и уповают всей душей. Сегодня мы знаем, что расчет этот был вполне реальным, такие переговоры о сепаратном мире американцами, увы, велись.
А сепаратный мир – это ведь украденная Победа. Тогда все наши жертвы – брат и отец Георгия, погибшие в бою, боль неизбывная его матери Любови Илларионовны, получившей три похоронки, две реальные, одну, слава Богу, ошибочную – все напрасно. И Прага в самом центре этой последней, подлой комбинации рейха. Все еще может измениться не в нашу пользу. Они отказываются подчиняться приказу о капитуляции, следуют последнему приказу Гитлера: превратить Прагу во второй Берлин. Очевидно, что эти будут биться отчаянно и до конца. Нет у них другого выхода.
Вспомним, что Чехословакия – главный оружейный цех Третьего рейха, без всякой натяжки. В голове не укладывается, но почти каждый третий танк рейха – чешского производства, каждый второй снаряд – из чешской стали.
Сюда же бегут бесчисленные предатели, в надежде сдаться американцам, войска которых вот они – уже на самой границе Чехословакии. Сюда, в Чехословакию, уходила и агентура из всех стран-союзников рейха. Уже столько лет эта земля, особенно приграничные регионы, находилась под жутким гнетом рейха. Даже само слово Чехия исчезло из названия страны, теперь это – протекторат Богемии и Моравии.
Если поначалу, возможно, и была надежда, что в обмен на добросовестно произведенное оружие нацисты будут относиться к ним хоть сколько-нибудь по-человечески, то очень скоро стало ясно – она не оправдалась совершенно. Для рейха они остались людьми третьего сорта, хоть тресни. Ну а как вы хотели? «Германия превыше всего», ничего личного. Нацизм как он есть. На все, сколько-нибудь значимые должности постепенно и неуклонно ставились фольксдойче, этнические немцы. Во второй половине войны даже производство продуктов питания в Чехословакии «гауляйтеры» сократили до минимума, чтобы не отвлекать силы от собственно военного производства.
Тех немногих молодых романтиков, кто попытался протестовать, расстреляли без пощады либо отправили в концлагерь. А в конце войны 350 тысяч чешских рабочих взяли и просто депортировали в Германию для работы на заводах рейха, для рабского труда, теперь уже безо всяких прикрас.
Представьте, сколько же в этой географической точке накопилось ненависти, лицемерия, конформизма! И какая к сорок пятому здесь была плотность агентов абвера, гестапо, СД – службы безопасности рейхсфюрера СС, сколько двойных агентов!
Дед рассказывал, что уже в Чехословакии, у городка Модри-Камень, в одном из рейдов на нейтральную полосу он захватил чеха-перебежчика, служившего в вермахте. Георгий – батальонный разведчик прикрывал друга связиста.
«... Гриша проверил связь, восстановил ее, и вдруг из-за забора мы услышали на ломаном русском: «Прощай, родина!». На любой другой возглас, да просто на незнакомый звук я бы точно ответил автоматной очередью. А тут, от нелепости этой помедлил секунду, глянул – стоит немец, без пояса, в расстегнутой шинели, без оружия... Объясняет, что он чех, интернационалист, пришел сдаваться в плен. Командиру нашего 777-го полка он сказал, что проведёт разведчиков в самые удобные места, где они смогут выполнить задание. Как-то убедил, и ему разрешили пойти с нашей группой дивизионных разведчиков. Золотые ребята были, герои, которые от самого Моздока до Чехии прошли – у каждого вся грудь в орденах.
Разведка не вернулась. Мы пошли в наступление, а когда взяли город Банску-Штявницу, обнаружили своих товарищей погибшими, и не просто погибшими. Они были все исколоты штыками, на лбах вырезаны звёзды. Оказалось, что этот, может, и не чех вовсе, был крупным резидентом.
Его приметы срочно разослали по всему фронту, но он так нигде и не засветился. Наши командиры из дивизионной разведки просто не смогли оценить его опасность, подготовку, грамотность».
Какая же ненависть должна была быть в этом человеке, какое жуткое, злобное актерство, какая дерзость. Он ведь рисковал, скользил по лезвию бритвы.
Георгий шел вперед, освобождая город за городом – Братиславу, Нитру, Брно и каждый раз вглядывался в лица и местных жителей, и пленных. До самого конца он надеялся встретить оборотня вновь. Посчитаться за разведчиков, за друзей своих. Но не пришлось.
Так же и все его боевые товарищи входили в Германию, Венгрию, Чехию, надеясь, что догонят там своего врага, у каждого из них был уже свой счёт, боль непреходящая и обида горчайшая, как желчь. Кто-то мстил за родителей, расстрелянных за связь с партизанами, кто-то за сестру изнасилованную, кто-то за мать, умершую от голода в оккупации. И все они прекрасно знали, что очень часто под руководством немцев угоняли и расстреливали свои – полицаи, предатели… Иуды.
А сюжет наш заворачивался еще круче. Сюда, в сторону Праги, отступала первая дивизия из так называемой Российской освободительной армии (РОА), больше известной как армия Власова. Она в основном была собрана из наших советских военнопленных, которые согласились служить в армии врага, в вермахте, и не просто в вермахте, а в СС. Понятно, что это все неоднозначно и, наверное, многие из них попали в плен не по своей вине, возможно, даже и ранеными. И тем не менее уже случилось самое страшное: на их руках была кровь соотечественников. Поначалу нацисты их использовали не на самых главных фронтах, в основном в борьбе с партизанами. Но что такое «в борьбе с партизанами»? Это означает, что ты должен воевать с детьми, с женщинами, и это им пришлось делать – так уж устроена партизанская война. Им приказывали угонять украинцев, русских и белорусов в немецкий плен. И они это делали. Есть соответствующая кинохроника. И за такое придется ответить! И перед Богом, и перед соотечественниками.
Для этой дивизии Власов во время личной встречи с Гиммлером выторговал оружие, то есть эти власовцы входили в состав СС. И они действительно воевали против наших бойцов, на Висле, например.
У Георгия к сорок четвертому уже погибли в боях и отец, и любимый брат Николай. То есть половина всей его семьи. Семнадцатилетним он поклялся, что будет жестоко мстить и за смерть брата, и за горе мамы. С власовцами Георгию к этому времени пришлось встречаться в этой войне уже несколько раз. Первый, когда его 777-й стрелковый полк освобождал Крым. Морпехи тогда со стороны гор неожиданно танковым десантом атаковали врага, ворвались в Карасубазар (нынешний Белогорск) и после короткого, жаркого боя взяли в плен почти три тысячи вражеских солдат, среди них было 700 солдат РОА.
В Чехословакии власовцы – первая дивизия РОА под командованием генерала Буняченко (численностью около 20 тысяч человек) – встречаться в бою с Красной армией не хотели ни при каких условиях.
Они приняли решение, что не будут держать фронт, бросили его, изменили присяге во второй раз и начали спешно отступать в сторону Праги и дальше за нее в надежде сдаться американцам, уже третьим по счету хозяевам. Просчитывали и так, и эдак, в какую игру сыграть, чтобы спастись. Одним из козырей в этой торговле, в этой игре и была Злата Прага.
Был и еще один фактор в этом трагическом сюжете. 15 февраля сорок пятого в это же самое время англичане и американцы стирают с лица земли Дрезден. В городе во время массированной бомбардировки возник огненный смерч, не в переносном, а в прямом смысле.
Температура поднялась до полутора тысяч градусов, и этот страшный огненный ветер начал вращаться. Люди, даже те, кто был далеко от огня, умирали массово – задыхались от недостатка кислорода. А тех, кто был чуть ближе, просто засасывало в огонь. Они по воздуху буквально летели туда и сгорали заживо. Сорок тысяч. Это был ад, реальный ад!
Пламя было видно за 200 километров. А Прага от Дрездена по прямой в 118 километрах. То есть чехи этот адский огонь видели, а кто не видел, тому беженцы обо всем поведали в красках. Скорее всего, горожане допускали, а может быть, и уверены были, что с ними вполне может произойти то же самое. Почему нет? Они ведь в этот момент просто часть Германии, протекторат Богемии и Моравии. В Дрездене ведь не было ни одного военного предприятия, и тем не менее судьба его ужасна. А заводы Праги продолжали ведь до последнего дня, до самого 5 мая, выпускать оружие, которое продолжало убивать русских и поляков, евреев и американцев. Пражане восстали 4 мая, когда Берлин уже пал, а большая часть Чехословакии была уже нами освобождена. Восстание было явно неподготовленным, но политики и будущий президент Эдвард Бенеш, находясь в Лондоне, это однозначно поддержали. Почему? Выбор понятен – или победители будут вести диалог с чехами, как с союзниками Германии, которыми они, собственно говоря, и были, или они, наоборот, сторона пострадавшая, восставшая против Гитлера. Политики свой выбор сделали и, в определенном смысле, подставили своих соотечественников, потому что восставшие не были к этому готовы. Прага была в смертельной опасности. В этот момент власовцы, та самая 1 дивизия СС, неожиданно изменили немцам и ударили в спину гарнизону.
Разумеется, спасали они не Прагу, а собственную шкуру. И если бы им для того, чтобы не попасть в руки Красной армии надо было взорвать чешскую столицу или депортировать ее жителей, скорее всего, они бы это сделали.
Но очень быстро командующий фельдмаршал Шёрнер все понял и отдал приказ подавить это восстание любой ценой. Для начала гитлеровская авиация просто начала бомбить Прагу. Власовцы же уже через пару дней бежали в сторону американцев. Разумеется, против миллионной группировки нацистов, пражанам было не выстоять, их, несомненно, уничтожили бы части СС. Но у них для этого уже не было времени, потому что на подходе была Красная армия.
И тут руководство восставших в открытом радиоэфире на русском языке обратилось к Красной армии. Это был отчаянный крик о помощи. Придите к нам, спасите нас! Мы ждем, мы бьемся, мы погибаем...
А части 1-го Украинского еще очень далеко. Время работает против нас.
Константин Симонов писал, что в этот день он видел генерала Павла Рыбалко, и, еще не зная о будущем танковом рывке, понял, что настроение у генерала мрачнее некуда. Неудивительно: уже после Победы перед ним поставлена задача, сложнее которой, пожалуй, не было никогда за всю войну. Командующий фронтом маршал Иван Конев дал приказ генералу Рыбалко форсированным маршем идти на помощь братской Праге. Советские танкисты ринулись на юг. Это был последний танковый рейд в европейской войне. В ожесточенных боях, атакуя с ходу, в движении, они прорвались-таки через Рудные горы и уже 8-го достигли Праги.
Прага спаслась чудом, она была на волоске от катастрофы библейских масштабов. Ее не стерли с лица земли англо-американские бомбардировщики, как Дрезден и Кёльн; восставших пражан не расстреляли поголовно гитлеровские зондеркоманды, как варшавян всего-то за год до этого. Тогдашние горожане понимали это с пронзительной ясностью, в отличие от некоторых сегодняшних.
Пражане 1945-го встречали освободителей с искренней, подлинной радостью.
Но радость эта, и тогдашняя наша общая победа – с горечью и болью. Увы, многие, самые лучшие наши бойцы и молодые офицеры пали в бою за Злату Прагу, погибли после Победы.
Дед Георгий остался в живых, вернулся домой и, сколько я помню его, всегда был весел и, похоже, по-настоящему счастлив. Все девяносто три года, которые ему были отпущены Богом.
Первый украинский фронт... Они были по-настоящему счастливы, все – от рядового красноармейца до маршала Ивана Степановича Конева. За что-то им обоим, солдату и маршалу, досталось это счастье. Чем-то они его заслужили. Счастье освободить концлагерь Освенцим (Аушвиц) в Польше, остановить эту самую жуткую фабрику смерти, счастье спасти Мадонну Рафаэля, Сикстинскую капеллу и все остальные сокровища Дрезденской галереи, найти их, разминировать и передать поверженной Германии, просто так. И, наконец, счастье спасти Прагу, сохранить ее древнюю красоту нетронутой. Немцы свой Дрезден, его неповторимость и красоту со всем несомненным трудолюбием и дотошностью восстанавливали ровно сорок лет, и еще, к сожалению, далеко не все восстановлено.
Но освобождение Праги – яркая, славная, но все-таки лишь часть, и не самая главная, Пражской операции. Подразделения всех трех украинских фронтов – Первого, Второго и Четвертого, не теряя ни минуты, рванулись дальше, южнее столицы, в погоню за уходящей группой армий «Центр». В ночь на 12 мая ее окружили вблизи демаркационной линии с американцами, у деревни Сливице.
И там за сутки непрерывного боя общими усилиями, в том числе и с помощью американских артиллеристов, были уничтожены остатки дивизий СС. Остальные 860 тысяч гитлеровцев сдались нам в плен.
Там, неподалеку, закончился и боевой путь 777 полка Георгия Савенкова, с которым семь лет назад мы начали разговор о той войне. Благодаря ему и таким, как он, отцам и дедам, нам с вами досталось целых пятьдесят лет мира – с сорок пятого по девяносто пятый. И страна стала совсем другой, потому что с войны вернулись они, люди чести. Стали председателями колхозов, директорами заводов, судьями, писателями, кинорежиссерами. И жили мы за ними, как за каменной стеной, привыкли к этому, не замечали, как не замечаешь воздух, пока он есть. Пока они были живы, очень многое из того страшного и гнусного, что происходит сегодня в мире, было бы невозможно.
Нет никаких сомнений, они прожили свою жизнь достойно. И им-то есть что ответить на суде истории. Дело за нами. Если мы их дети – дети победителей.
В истории не бывает сослагательного наклонения, и все же, все же... Давайте представим, что бы было, если бы красноармеец Георгий Савенков и маршал Иван Конев не пришли бы в Чехию. Остановились на границе СССР, например. Чехи бы, видимо, все так же исправно изготавливали оружие для нацистов, а те постепенно меняли их на истинных арийцев и высосали бы, наконец, из страны все соки, всю кровь до последней капли, как паук из рабочей пчелы, попавшей в его паутину. А власовцы так и служили бы в СС и дальше исправно боролись с партизанами в Югославии, да и в той же Чехии, пока их самих нацисты не отправили бы в расход за ненадобностью...
А если без сослагательного наклонения, то мир такой, какой он есть.
И в нем, сегодняшнем, прямо перед самым праздником Победы власти одного из районов Праги, воспользовавшись тем, что из-за эпидемии старые пражане не могут протестовать, снесли памятник маршалу Коневу, тому самому, что поступил не так, как англичане и американцы с Дрезденом, не стер с лица земли Прагу авиацией или артиллерией, чтобы сохранить своих солдат.
Просто мы дети победителей во всех смыслах, так уж случилось. Надо об этом помнить и соответствовать. Но и у предателей есть дети и внуки, и им не позавидуешь, им тоже нужно соответствовать, во что бы то ни стало надо доказать свою правоту пусть и через 75 лет. С одной стороны, война с памятниками – все, что им пока дано. Но, с другой – может быть, это отвлечение нашего внимания от чего-то гораздо более важного.
Однако, все это не так страшно, потому что Георгий, русский солдат, даровал нам ощущение, что мы – наследники победителей. Мы успели к нему прикоснуться и почувствовать, что есть в мире красота и любовь, правда и честь, невзирая ни на что. Пусть он помолится за нас, нам еще воевать предстоит.
Валерий Тимощенко
