«Большинство населения Западной Беларуси — после почти двадцатилетнего национального, социально-экономического и политического угнетения со стороны польских властей радостно приветствовало Красную Армию, встречая её хлебом и солью. Во многих местах проходили многотысячные митинги, вывешивались красные флаги. Это был искренний порыв людей, которые верили в своё освобождение и в лучшую жизнь» [1]
Почему это было так? Неужели существовали люди, жившие в европейском государстве Польше и при этом испытывавшие недовольство своей европейской судьбой?
Да, были. И составляли подавляющее большинство населения Западных Украины и Белоруссии. Отторгнутых поляками у Советской России в 1920 году*.
Паны быстро показали, кто в доме хозяин.
Как пишет д.и.н. К.В. Шевченко, уже в 1921 году газета «Белорусские ведомости» констатировала:
- «Отношение к белорусам со стороны многих начальников и определённой части общественности очень пренебрежительное. Нас считали то москалями, то большевиками, то вообще людьми второго сорта. Беларусь, частично попавшая под власть Польши, поделена на провинции-воеводства, и не видно, чтобы в этих воеводствах проводилась политика по принципу, объявленному в первые дни польского господства в нашем краю: «равные с равными, вольные с вольными…»» [2]
Ощущение себя «людьми второго сорта» вполне соответствовало реалиям и, что примечательно, прямо перекликалось с мыслью лидера польской национальной демократии Р. Дмовского, который в одной из своих работ еще в начале ХХ века откровенно отзывался о белорусах, литовцах и украинцах как о «поляках низшего сорта», неспособных к собственной государственности [3]. Отрицание Варшавой какого-либо права белорусов на собственную государственность или даже на автономию логично вытекало из общего восприятия белорусов польским общественным мнением как «этнографического материала», который следовало проглотить и переварить» [4]
*
О том, что «Варшава, не стесняясь, проводила «на кресах» политику полонизации, не скрывают и некоторые польские историки.
К примеру, Гжегож Мотыка пишет:
«Прежде всего полонизация коснулась различных учреждений: из них были устранены все те, кто отказался принести присягу на верность польскому государству. Затем были ликвидированы украинские кафедры львовского университета; кроме того, было решено, что отныне право учиться в университете будут иметь только польские граждане, прошедшие службу в Войске Польском. Наконец, 5 декабря 1920 года вся Галиция была разделена на четыре воеводства: краковское, львовское, тернопольское и станиславовское. При этом границы воеводств были отодвинуты на запад так, чтобы изменить демографический состав населения в пользу поляков. Таким образом, во львовском воеводстве оказались уезды, населённые по преимуществу поляками: жешовский, кольбушовский, кросненский и тарнобжегский. Восточная Галицияполучила официальное название Восточная Малопольша. Тогда же, в декабре 1920 года, Законодательный Сейм принял закон о выделении на выгодных финансовых условиях заслуженным солдатам и инвалидам войны — жителям центральных районов Польши — земель на Волыни…»
Именно там в 1943 году и произошла печально знаменитая Волынская резня.
Формально Конституция Польши гарантировала равные права всем польским гражданам независимо от национальности и религиозной принадлежности.
«Однако в действительности привилегированной группой стали этнические поляки, — признаёт Мотыка. — Яркой иллюстрацией того, как конституционные права соблюдались на практике, служит следующий факт: во Второй Речи Посполитой ни один неполяк никогда не занимал поста министра, воеводы или хотя бы городского головы». [1]
Американский историк польско-еврейского происхождения Ян Томаш Гросс в своем исследовании «Революция из-за границы. Советский захват польской Западной Украины и Западной Белоруссии», подготовленном на основе записей поляков, покинувших СССР вместе с армией Андерса в 1943 году, писал:
- «Следует отметить и сказать это недвусмысленно: по всей Западной Украине и Западной Белоруссии, на хуторах, деревнях, в городах Красную Армию приветствовали малые или большие, но в любом случае заметные, дружественно настроенные толпы… Люди сооружали триумфальные арки и вывешивали красные знамена (достаточно было оторвать белую полосу от польского флага, чтобы он стал красным)… Войска засыпали цветами, солдат обнимали и целовали, целовали даже танки… Иногда их встречали хлебом и солью».
Изъявления радости по поводу прихода армии, освобождавшей их от режима национальной дискриминации, сопровождались взрывом ненависти к свергнутому строю.
- «части польской армии, перемещавшиеся через восточные воеводства, – их всего было несколько сот тысяч солдат – во многих случаях наталкивались на недружественное местное население. Свои последние бои польская армия на своей территории вела против украинцев, белорусов, евреев». [5]
**
Не удивительно, что белорусское и украинское население торопилось освободиться от панского гнета. И активно помогало Красной Армии повстанческими отрядами.
Из донесения Льва Мехлиса от 20 сентября:
- «Польские офицеры… как огня боятся украинских крестьян и населения, которые активизировались с приходом Красной армии и расправляются с польскими офицерами. Дошло до того, что в Бурштыне польские офицеры, отправленные корпусом в школу и охраняемые незначительным караулом, просили увеличить число охраняющих их, как пленных, бойцов, чтобы избежать возможной расправы с ними населения». [1]
Антипольское восстание в Скиделе.
Поднявшие восстание в Скиделе коммунисты-подпольщики разоружили полицию, захватили магистрат, телеграф, электростанцию и другие стратегические объекты города.
Вспоминает житель города Скидель Павел Чебаторевич:
- У полицейских начали забирать оружие. Потом, когда оружия уже немного было, пошли задерживать польскую армию.
Илья Борисов, житель города Скидель:
- Заняли магистрат, «пастарунк» он назывался, где полиция находилась, участок народной милиции. Задерживали осадников, которые хотели куда-то уехать с подводами, доставляли в «пастарунак», и когда обыск делали, находили в повозках оружие и их арестовывали.
- Те полицейские и чиновники, которые успели убежать в Гродно, начали рассказывать про скидельские события в Гродно. И в Гродно возникла такая идея среди польских военных, полиции и ополченцев польских – организовать карательную экспедицию в Скидель. И так как отряды повстанцев были разбросаны по разным улицам и дорогам Скиделя, охрана города со стороны Гродно не была подготовлена должным образом. Там были баррикады, но повстанцы не выдержали удара. – говорит Сергей Токть, кандидат исторических наук, Гродненский государственный университет им. Янки Купалы.
За несколько часов до вступления в Скидель частей Красной армии восстание было подавлено.
Вячеслав Селеменев, к.и.н, директор Национального архива Республики Беларусь:
- Началась жестокая расправа над повстанцами. Всех, кого им удалось захватить, не просто казнили, а зверски над ними поиздевались.
Илья Борисов:
- Карательные войска арестовали и положили всех вниз лицом, топтались на них, затем казнили.
Сергей Токть:
- Расстреливали тех, кого задерживали с оружием, или про кого было известно, что это активный деятель КПЗБ. Гибли абсолютно невиновные люди.
Для справки. Выдержка из доклада заместителя прокурора БССР Гинцбурга:
«Во время подавления восстания карателями были зверски убиты 29 партизан, причем сам факт убийства сопровождался беспримерными издевательствами:партизанам выкалывали глаза, вырывали языки, ломали конечности».[6]
Но звери не ушли от ответственности.
«…белорусы и украинцы встречали Красную армию как освободительницу. Одновременно они стремились выместить на поляках злобу, копившуюся годами. В ряде мест народ взялся за оружие. Историк Михаил Мельтюхов пишет, что 20 сентября моторизованная группа 16-го стрелкового корпуса под командованием комбрига Розанова «у Скиделя столкнулась с польским отрядом (около 200 человек), подавлявшего антипольское выступление местного населения. В этом карательном рейде было убито 17 местных жителей, из них два подростка 13 и 16 лет». [1]
Вячеслав Селеменев:
- Летом 1940 года началось следствие по поводу этого восстания, было арестовано 15 человек, принимавших участие в подавление восстания, это польские жители местечка Скидель. Было проведено следствие. И 11 человек, которые принимали участие в этой расправе, были расстреляны. [6]
Трагедия, аналогичная скидельской, произошла в те дни и в Гродно.
После того, как стало известно о том, что Красная Армия вступила на территорию Западной Белоруссии, рабочие города начали формировать красногвардейские отряды и вместе с освобожденными из местной тюрьмы политзаключенными, приступили к разоружению полиции. Повстанцы засели во рвах противотанковой обороны на площади Батория, фактически блокировав центр города и дороги, ведущие к основным шоссе. Но силы были не равными. Быстро опомнившиеся поляки перешли в наступление. По воспоминаниям одного из них, используя звонницы возвышавшихся над площадью костелов (иезуитского и гарнизонного), восставших забросали гранатами (Grzelak C. Wilno-Grodno-Kodziowce 1939. - Warszawa, 2002. - s. 106). Дом профсоюзов, в котором располагался штаб восстания, был взят штурмом. Несколько человек (повстанцы и члены их семей) были сожжены в собственных домах. Всего за 2 дня было убито 26 человек, раненых и избитых - около ста.
Агония созданного Пилсудским режима для жителей Гродно и Скиделя обернулась кровавыми побоищами. Как смертельно раненый зверь, даже уходя из политической жизни, он приносил человеческие жертвы своим амбициям, мстя белорусам за поражение в войне с фашистской Германией. По словам историка А.Д. Маркова, практически везде на востоке бывшей Речи Посполитой
- "украинцы, белорусы и евреи организовывали повстанческие отряды... нападая на отступавшие от немцев польские части... Непольское население превращало польские знамена, отрывая от них белые полосы, в красные, засыпало цветами колонны Красной Армии... указывало места, где поляки прятали оружие, участвовало в обезвреживании небольших польских частей"
и т. д. Это "непольское" население составляло - по разным источникам -от 67 до 90 процентов! [7]
О том, что приобрело «оккупированное» население, пишет тот же Ян Гросс:
- «При советской оккупации отсутствовало чувство всепроникающего дискриминационного презрения сверхлюдей, которое так энергично излучали немцы. В чем эта оккупация отличалась от нацистской или какой-либо другой – так это в том, что советские люди вели себя в оккупированной Польше так же, как и в своей стране... Странным образом оккупация создала раздвоенную реальность. Появилось больше школ, больше возможностей для высшего образования и профессиональной подготовки, обучения на родном языке, поощрения физического и художественного развития. Наблюдалось резкое увеличение занятости; на фабриках и в учреждениях требовалось в два раза больше рабочих и административных служащих, чем до войны» [8].
Примеров того, что население этих областей, 20 лет находившееся под польской оккупацией, еще до прихода Красной Армии брало власть и поднимало Красные флаги — множество. Материала хватит на целую брошюру. Но остановимся пока на вышеприведённых свидетельствах.
