Эта история, рассказанная 90-летним Владимиром Ивановичем Труниным, представителем золотого поколения фронтовиков, поражает естественной и безхитростной храбростью русских людей. Простой случай на зимней переправе красноречиво показывает качества народа-Победителя.
После боя в Русско-Высоцком наш танк дошёл до Красного Села. Ремонт длился семь дней.
26-го января 1944 года наш танк КВ №642 бросился догонять полк, который пошёл на Волосово, чтобы обойти Лугу с запада. Нас опередила 30-ая танковая бригада Т34 полковника Хрустицкого, героя боёв при прорыве блокады Ленинграда 12-18 января 1943 года. Его бригаду вооружили новыми танками Т34, которые пришли с Урала.
«Тридцатьчетвёрки» Хрустицкого обогнали нас и первыми ворвались в Волосов, районный центр Ленинградской области. Там они нарвались на немецкую танковую дивизию, вооружённую новыми тяжёлыми танками «Тигр» и средними танками «Пантера». Бой затянулся. Пришлось вызвать дивизион «Катюш». Часть немецких танков была уничтожена, часть реактивных снарядов «Катюши» уложили около Волосовского кладбища. Там стояли немецкие противотанковые пушки ПАК 40. Температура в зоне разрыва реактивного снаряда была так высока, что на немецких пушках сгорела краска. Тела немецких артиллеристов и обмундирование сгорели. Жуткая картина. Даже камни кладбищенской ограды стали чёрными. Всякое сопротивление немцев прекратилось. Однако с победой бригада понесла невосполнимую утрату: во время боя погиб смертью храбрых её командир, полковник В.В. Хрустицкий. А наши КВ покатили дальше. Надо было найти переправу через реку Луга.
По карте мы знали, что у населённого пункта (у деревни) Большой Сабск есть мост. Полк катит вдоль берега реки Луга. Переправа – дело опасное и неясное. Штаб 42-й армии дал полку отделение сапёров, человек восемь, Посадили их на корму нашего танка.
Посмотрел я на них – стариканы лет по сорок пять.
Идём по правому (восточному) берегу Луги. Луга замёрзла, конец февраля. Мороз минус пятнадцать. Ширина реки метров двадцать. Глубина, судя по её размеру – метра три-четыре. Прямо по льду форсировать Лугу нельзя. Танки утопишь. Вес танка КВ сорок шесть тонн, а с боезапасом – под пятьдесят.
Нужен мост. Идём вверх по Луге. Берега реки заросли ольхой, строевого леса нет. Подошли к Большому Сабску. Одноэтажные деревянные домики. Людей - ни души, никакого движения. Подошли к мосту. Но немцы мост сожгли, из-подо льда торчали только чёрные обугленные сваи. Командиры танков осмотрели остатки моста и западный берег через ПТК (панорамы танковые командирские). С западного берега Луги по нашим танкам ударил из ДЗОТа пулемёт. Танку пулемётная очередь – как слону дробина. Но сапёры спрятались за башни. Обошлось.
Что делать? Командир полка решил искать брод. Колонна танков прошла метров 500. Смотрим: на участке реки метров на десять нет льда. И вода бежит быстро. Поняли: там мелко. А какая глубина не знает никто.
Командир полка приказал сапёрам обследовать русло реки. Могут ли танки пройти вброд.
Сапёры вырубили в прибрежной ольхе шесты. И вошли в быстротекущую реку. Они были в валенках, в шинелях с ватными телогрейками. На головах – шапки-ушанки, завязанные под подбородками, на руках – рукавицы.
Течение быстрое. Сначала было хорошо. Вода была по колено. Ширина реки метров двадцать, ширина брода, участка реки с быстрым течением безо льда – метров пятнадцать. Восточная часть русла от пологого берега мелкая. А дальше к крутому западному берегу пошло глубже.
Я вылез из танка и смотрел на эту жуткую переправу. Чем дальше заходили сапёры в реку, тем глубже становилась вода. Сапёров было трое. Они осторожно ощупывали дно реки шестами, держались за них, чтобы их не сбило течением. И всё глубже заходили в воду. Сначала по колено. Потом по пояс. Они цеплялись шестами за дно. Дно было каменистое, как всегда на перекатах. И шесты плохо впивались в него.
Я стоял на танке и смотрел на сапёров. Вода была ледяная. А сапёры были уже не молодыми мужчинами. Но они шли и шли вперёд, в ледяную воду. Шли шеренгой, как им велел командир полка. Расстояние между ними было метра по три.
Нужно было торопиться. Немцы могли подтянуть пушки или вызвать авиацию. Тогда нам без прикрытия пехоты, без поддержки артиллерии было бы очень плохо.
У меня и сейчас мороз по коже идёт, когда я вспоминаю эти жуткие минуты. А сапёры всё глубже входили в ледяную воду. Уже по пояс. Танки, не дожидаясь обследования всего дна реки, пошли тремя колоннами вслед за сапёрами. Наш танк шёл в двух метрах от спины правого сапёра. Сильное течение било в левый борт танка. На дне реки была круглая, обкатанная сильным течением крупная галька.
И танк стало сносить вниз по течению, прямо под кромку льда. Если утопишь танк, то судьба твоя будет неизвестна.
Вода у западного берега реки становилась всё глубже… Смотрю, а сапёру, который вёл наш танк, вода дошла уже до подбородка. Шест не удержал его. Льдинки били его в левую часть шеи и в подбородок. Течение оторвало его от дна и понесло. И он, и я, поняли одно: сейчас его утащит под лёд. И никто никогда не найдёт его .
Я замер. Течение начало его поворачивать. Я увидел его наполненные ужасом глаза. Они молили меня о помощи. Он так окоченел от холодной воды, что не мог даже закричать. Холод сковал его тело. И я ничем не мог ему помочь. Броситься в одном комбинезоне в быструю реку и уйти под лёд? Я лихорадочно соображал, искал выход.
И тут сапёр зацепился шестом за дно. Устоял. И берег пошёл кверху. Он каким-то чудом удержался и буквально вырвался из объятий смерти. Вылез на крутой откос западного берега и упал на землю. Он даже не смог вылезти на сам берег реки.
А танк сносило на гальке в омут под лёд. Вода уже дошла до люка механика водителя. Начала заливать отделение управлением танка. Механик-водитель, техник-лейтенант Лёня Шевченко понял: сейчас танк сползёт в омут, под лёд, и нам всем конец. Он так нажал на педаль газа, что дизель (двигатель) взревел, гусеницы вцепились в дно реки, громада танка рванулась к берегу. Вода хлынула в люк механика-водителя, стала заливать переднюю часть танка.
Лёня оказался в ледяной воде. Но вода не успела залить моторный отсек. Пока она его заливала, двигатель ревел и вытолкнул танк на откос западного берега. Едва танк вылетел на сухой берег, вода залила двигатель, он заглох, и танк встал, залитый водой.
А сапёр лежал на берегу неподвижно. Холод сковал его тело, он не шевелился. Остальные два сапёра выбрались на берег и тоже лежали.
Танки буквально вылетели из реки. И, не останавливаясь, помчались к лесу, подальше от ДЗОТа и от реки. Переправа длилась всего полчаса, не больше, не считая подготовки. Полк умчался, а мы остались с заглохшим двигателем и с залитым ледяной водой танком. Надо было быстрее выпустить воду, пока она не замёрзла, пока механизмы управления ещё действовали.
Я достал гаечный ключ, отвинтил болты десантного люка (нашарил-таки головки болтов в воде). Сдвинул люк, выпустил воду. Потом поставил люк на место, завернул болты. Лёня Шевченко сидел мокрый. Дизель ещё не успел застыть. Нам удалось запустить его сразу. И мы помчались догонять колонну полка.
А сапёры так и остались лежать на берегу реки, неподвижные, на морозе. Мы уже ничем не могли им помочь, трём самоотверженным русским бойцам. А куда их взять? В отделение управления танка – не впихнуть. В башне – трое танкистов. Там не повернуться. Посадить на корму? Танк несётся, не разбирая кочек и камней, деревьев… Кругом немцы. Прикрытия пехоты нет.
Вот такое на войне бывает. Жаль мне этих бойцов? Жаль, очень жаль! Переправа через реку – самый тяжёлый вид боя. Обычно в мемуарах полководцы переправы и событий на переправах не описывают…
25.12.2012.
Трунин Владимир Иванович, танкист с Ленинградского фронта
