– Геннадий Викторович, Кёнигсберг был действительно сильно укрепленным оборонительным пунктом?
– Да, и мы это знаем. Три рубежа. Внешний, внутренний обводы, одно кольцо, второе, третье. В том числе и форты. Но когда говорят, что столетиями Кёнигсберг укреплялся, — это выражение используется, чтобы усилить впечатление. Форты, построенные во второй половине XIX века, уже не играли серьёзной роли. Во время штурма форты быстро изолировались. Они же должны были находиться во взаимосвязи между собой, прикрывая пути выдвижения из города и в город. Но ничего этого не было, потому что они были быстро блокированы, обойдены. Советские войска штурмовали 5-й форт, 3-й — постольку-поскольку, 9-й, 8-й. С ними же вообще поступали так, как Александр Космодемьянский: он подогнал свою самоходку к входным воротам форта № 6, огнем выбил их, ворвался внутрь и заставил гарнизон капитулировать.
В первую очередь город укреплялся за счет строительства дополнительных огневых точек, минирования подходов, создания противотанковых рвов, многочисленных окопов, баррикад на улицах, приспособления строений для обороны. Вот, что подразумевалось под укреплением города.
Противотанковые надолбы на улицах Кенигсберга
– А как советские войска готовились к штурму этого укрепленного города-крепости Кёнигсберг?
– Советские войска готовились к штурму Кёнигсберга в течение марта 1945 года. В Областном историко-художественном музее сейчас находится макет Кёнигсберга, который был создан советскими инженерами, фортификаторами, маскировщиками еще в феврале-марте где-то в районе Велау (ныне Знаменск). Проводилась аэрофотосъемка, планы города были. По этим фотоснимкам и планам уже создавали данный макет, на котором каждая улица была обозначена, возможные препятствия, река, оборонительные сооружения. Потом после этого проводились занятия с высшим руководящим составом армии. Потом командный состав дивизий, полков собирали. Приезжали к этому макету группы офицеров, и ответственные лица — руководство группировкой — проводили занятия с полками, дивизиями. Рассказывали: «Вот, полк ваш наступает в таком направлении по такой улице до такого-то проспекта». И командный состав подразделений, частей, дивизий, — каждый знал свой маневр. И эта подготовка сказывалась.
Но это командно-штабные мероприятия. А ведь еще с воинскими подразделениями проводились практические занятия. Как захватить оборонительное сооружение? Для этого воздвигались макеты домов с амбразурами, дотами. Как подойти, как бросить гранату, как выдвинуть самоходку, чтобы она поразила своим огнем оборонительное сооружение противника, под каким прикрытием? Проводились практические занятия: где пригнуться, где перебежать, где выстрелить. Было четко определено, кто организовывает взаимодействие между отделениями, группами солдат. Все это нарабатывалось суворовским принципом: «Тяжело в учении». И было на самом деле тяжело. Отрывали такие же окопы, создавали такие же оборонительные сооружения, учились на этом.
Что значит преодолеть ров, например, танкисту? Его же первоначально необходимо засыпать. А как засыпать, если противник стреляет? Значит, надо было обеспечить подавление огня, найти средства, которыми засыпаешь ров. Ветеран Великой Отечественной войны, танкист Борис Петрович Пирожков рассказывал, как они Дейму форсировали: «Мы все, что было под рукой, — трофейную артиллерию, технику — все это загнали в реку. Запрудили, создали такой вот вал». А там отвесный берег. Против этого берега устанавливалась пушка и била по нему, разрушая его. Берег обрушался, и выезд оборудовался таким путем. И техника переходила по этой импровизированной плотине. Противотанковые рвы точно так же преодолевались. Строились переходные мосты. Вокруг Кёнигсберга был оборудован противотанковый ров: шесть-восемь метров шириной, глубина до трех метров, еще где-то и с водой он был. Это было серьезное инженерное сооружение, которое надо было преодолевать.
Ну и самое основное: были сформированы штурмовые отряды, группы в каждой дивизии, в каждом полку, которые и вели бой в городе. Этот штурмовой отряд, стрелковая рота (пятьдесят-шестьдесят человек), усиливался одним-двумя 45-миллиметровыми орудиями. Могли даже и 76-миллиметровку дать, потому что преодолевать приходилось оборонительные каменные сооружения. Несколько минометов придавалось этой штурмовой группе, саперы, огнеметчики. И подготовка вот этих штурмовых отрядов с соответствующим оснащением обеспечила успех штурма Кёнигсберга. Здесь нужно, в первую очередь, отметить вклад Ивана Христофоровича Баграмяна, заместителя командующего 3-м Белорусским фронтом, который очень много сделал для подготовки войск к штурму.
– Геннадий Викторович, в Ваших работах часто встречается утверждение, что, по сути, всё было предрешено в первый день штурма — 6 апреля. По Вашему мнению, почему немецкие войска 6 апреля не капитулировали, хотя уже было понятно, что им не удастся удержать город?
– Было понятно кому, что не удастся? Современным читателям и исследователям, которые занимаются этой проблемой? Или тем, кто обороняется? Те, кто обороняются, ведь не знают, что происходит на противоположной стороне оборонительного кольца — на другом конце города. Они обороняют свой участок. Откуда они могут знать, что не удержат? Капитулировать же не могли — команды не было! Об этом Ляш в своих воспоминаниях рассказывает.
– Ну, может быть, информация поступала по связи или видели, что советские войска прорвали какой-то участок обороны?
– Прорыва ведь не было как такового.
– А как было?
– В первый день преодолели первую полосу обороны, вклинились в город. Это очень большое дело. Седьмого числа, по сути, закрепили успех первого дня, а дальше, восьмого числа, просто шло завершение штурма.
43-я и 11-я гвардейская армии штурмовали Кёнигсберг, соответственно, с севера и с юга. Уже в середине дня (восьмого апреля) подразделения армии А.П. Белобородова и армии К.Н. Галицкого встретились, и замкнули кольцо окружения. И здесь возникла необходимость те воинские части, которые уже выполнили боевые задачи, вывести. Ведь кольцо сжимается, появляются свободные подразделения. Их надо выводить. Принимается решение: передать позиции, которые были заняты 43-й армией, 11-й гвардейской, а 43-ю вывести. Её войска планировалось использовать в первом эшелоне для наступления на Земландском полуострове. Передача позиций начала осуществляться уже где-то в одиннадцать-двенадцать часов дня восьмого числа. Это несколько километров по фронту, по разрушенному городу. Передача занимает очень много времени — пять-шесть часов, может, даже где-то и больше. И накал боевых действий в этот момент схлынул, потому что происходит перегруппировка войск. А затем начинаются дальнейшие боевые действия, но противник уже рассечен на отдельные группировки. Это видно по немецким схемам, которые приведены Ляшем. Восьмое число прошло. Девятое апреля — там просто ликвидация разрозненных группировок. Там не штурм, а добивание идет. Арифметически получается, что штурм длился восемьдесят один час, но реально два с половиной дня штурм продолжался. Даже не четверо суток, а два с половиной дня. Честь командованию советских вооруженных сил, которое смогло организовать, подготовить и осуществить эти боевые действия.
Советские солдаты спят, отдыхая после боев, прямо на улице взятого штурмом Кёнигсберга, апрель 1945 г.
– Геннадий Викторович, Вы, скорее всего, общались с ветеранами, которые штурмовали Кёнигсберг. Можете коротко поделиться тем, что прежде всего им запомнилось?
– Я общался с Владимиром Константиновичем Полупановым. Это Герой Советского Союза, сапер. Девятнадцатилетним парнем участвовал в штурме 5-го форта. Он делился со мной своими воспоминаниями. Представьте: форт, водяной ров метров сорок-пятьдесят шириной, контрфорс, отвесная стенка против форта. Чтобы ко рву спуститься, надо было преодолеть трехметровую стенку отвесную, выложенную из камня. Вот он говорит: «Ну, мы стенку-то подорвали, чтобы спуск был к воде, но немцы из укрытия, из амбразур форта стреляют. Я сделал плотик деревянный, на него поставил ящик с тротилом стандартный — двадцать килограмм взрывчатки, толовые шашки. И под огнем прикрытия поплыл. А это седьмое апреля, между прочим, холодно. Я переплыл, заложил этот ящик, поджег шнур, спрятался за откос. Он рванул. Мало — стенку не пробили. Я поплыл назад. Второй такой плотик. Ну и со второго раза подорвал эту стенку. И вместе со штурмовой группой мы в этот пролом, в потерну основную. Немцы отстреливаются, мы — тоже, и бой, в общем, продолжился». Вот это меня и поразило. Это же все в динамике, все гремит, грохочет, немцы отстреливаются, а он плавает — «бассейн» себе нашел! Полупанов где-то года полтора назад ушел из жизни.
Советские офицеры у разрушенного ДОТа, прикрывавшего вход в форт № 5 в Кёнигсберге
– Геннадий Викторович, и заключительный вопрос. Сегодня часто даже в профессиональной литературе встречается утверждение, что советские войска брали города, не умением, а количеством. Что можно сказать о штурме Кёнигсберга?
– Это хороший вопрос. Ответ будет связан с численностью группировки, которая была создана для штурма Кёнигсберга. У нас в ходу цифра 137 250 человек. Я не буду сейчас говорить, откуда эта цифра появилась, но она имеет право существовать. Но штурмовали все-таки непосредственно Кёнигсберг три армии — 11-я гвардейская, 43-я и 50-я общевойсковые. А 39-я армия обеспечивала безопасность штурма со стороны Земландского полуострова. То есть, три армии. Если брать их численность, то получается 106 000 человек. Но здесь не всё так просто. Был такой термин — «активные бойцы». В бой шли стрелковые роты, составлявшие основу штурмовых отрядов, штурмовых групп. В каждой армии численность активных бойцов составляла 8 000 – 9 000 человек. Итого получается, 24 473 активных бойца, вот они непосредственно участвовали в штурме — да, при поддержке других родов войск, но непосредственно в атаку шли и штурмовали 24 473 человека. А у немцев оборонялось значительно больше личного состава. Все, кто был, все были вооружены. То есть мы брали не перевесом, не численностью, а умением. Начиная с того, что был подготовлен хороший план штурма: не сдавливать просто кольцо, а двумя сходящимися навстречу ударами отрезать оборонявших город немцев от залива, соединиться двум армиям, завершить окружение, и уже там по сходящимся опять направлениям завершить штурм города. В полководческом отношении это было очень правильное решение. И здесь уже мастерство, помноженное на патриотический подъем, обеспечило то, что город взяли хронологически за восемьдесят один час и с минимумом потерь.
– А сколько советские войска потеряли при штурме Кёнигсберга?
– Число потерь у нас — это тоже дискуссионный вопрос, но в наших архивных документах, донесениях наши потери определены до человека — 3 506 человек убитых, 215 пропавших без вести. Это очень и очень мало. Это мастерство наших полководцев, наших командиров — взять такую крепость, такой оборонительный объект с таким минимумом потерь. Ведь сошлись-то в бою две вооруженные группировки по 100 000 человек каждая! Поэтому никакого навала не было. Наоборот, берегли людей и добились того, что город взяли. Это, повторю, полководческий талант, командирское мастерство и мужество и героизм советского солдата.
