Война эта у нас отчего-то вспоминается редко. А ведь еще Достоевский приводил в ее начале слова вождя английских либералов Уильяма Гладстона: «Освобождением многих миллионов порабощенных народов... Россия окажет человечеству одну из самых блестящих услуг, какие только помнит история, услугу, которая никогда не изгладится из благодарной памяти народов».
Правда, тут же Федор Михайлович задавался риторическим вопросом: «Мог ли бы произнесть такие слова русский европеец? Да никогда в жизни! Он проглотил бы язык свой прежде, чем это произнести; он от деликатности не то что перед Европой, а перед самим собой покраснеет, если только услышит это или прочтет по-русски и у русского». Не в том ли причина забвения Шипки, Тырново, Пловдива, Плевны, Софии?
«Дитя ареопага»
Впрочем, благодаря трудам военных историков, произведениям Василия Немировича-Данченко и Бориса Васильева, полотнам Верещагина (пусть и крайне субъективным), в конце концов файзиевско-акунинскому «Турецкому гамбиту» мы можем представить масштаб и драматизм той кампании. То есть при желании «Освобождение» (южных славян) снять еще можно. А для «Войны и мира» драматических эпизодов жизни русского общества в 1877—1878 гг. явно не доставало. И вот «источник мира» для будущей эпопеи таки нашелся.
Московский историк Надежда Воробьева представила в киевском представительстве Россотрудничества «Воспоминания о войне 1877—1878гг.» Елизаветы Салиас де Турнемир. Увы, сегодня это имя мало известно, но тогда графиню Салиас, родную сестру Александра Сухово-Кобылина, которая публиковалась под псевдонимом Евгения Тур, называли «русской Жорж Санд».
Не только Александр Васильевич и Елизавета Васильевна возродили славу дворянского рода, происходившего, как и Романовы, от боярина Андрея Кобылы. Талантливая пейзажистка Софья Сухово-Кобылина стала первой женщиной, окончившей Академию художеств с золотой медалью. А другая их сестра — Евдокия Васильевна — стала музой Н.П.Огарева. Он посвятил ей лучший в своем поэтическом творчестве цикл «Книга любви». И.С.Тургенев писал о красавице Евдокии как о человеке редкого обаяния и душевной привлекательности. Ее так и звали все, кто знал, — Душа, Душенька.
Успехи сестер — безусловная заслуга родителей. Василий Александрович Сухово-Кобылин — предводитель подольского дворянства, георгиевский кавалер, лишившийся глаза в сражении с французами. Прусский орден «За достоинство» ему вручил герой Ватерлоо фельдмаршал Блюхер. Мать — Мария Ивановна — устроила в доме один из лучших литературных салонов Москвы (впоследствии получивший название «Дом Фамусова»). Собрания в нем историк А.Л.Погодин называл средоточием литературного движения, «ареопагом печатных явлений».
Детям преподавали профессора Московского университета. Курс истории и культуры, в частности, читал знаменитый критик, историк, этнограф, философ, редактор и издатель журнала «Телескоп» Николай Надеждин. Как водится, в молодого блистательного учителя влюбилась старшая из учениц. Николай Иванович ответил Елизавете взаимностью. Роман вызвал страшный скандал в семье. Родители не могли согласиться на брак дворянки с поповичем... Переживания по сему поводу серьезно подорвали здоровье девушки, и «взбалмошную Лизу» было решено увезти на воды в Европу. Усилия «по излечению» не прошли даром — она во Франции вышла замуж за графа Анри Салиаса де Турнемира.
Красавец, балагур и... авантюрист, граф задумал наладить в России производство шампанского, промотав на этом предприятии все состояние жены. В 1844 г. Салиас за участие в дуэли был выслан во Францию. Супруга с тремя детьми, старшему из которых — Евгению — было 4 годика, остались в России. Не имея средств к существованию, соломенная вдова принялась писать. В 1849 г. она под псевдонимом Евгения Тур опубликовала первую повесть «Ошибка», имевшую большой успех.
Натура «добрая и экзальтированная»
Через два года вышел в свет роман «Племянница». Популярность Тур была такова, что некрасовский «Современник» отложил публикацию анонсированного некрасовского же романа «Мертвое озеро», чтобы поставить вместо него ««Племянницу». И, как свидетельствовал И.С. Тургенев, «блестящие надежды, возбужденные госпожою Тур, оправдались настолько, что уже... сделались достоянием нашей литературы: дарование госпожи Тур... может с честью выдержать самую строгую оценку».
Произведения графини вызвали сильный резонанс не только в литературных кругах. В соответствии с идеалами феминизма героини ее романов выделялись умом и нравственными достоинствами на фоне более, скажем так, простоватых мужских персонажей. Анонимный рецензент «Племянницы» подшучивал над автором: «Не надо переделывать мужчин: они удивительно хорошо подобраны к женщинам и их настоящему счастью».
В 1861-м Салиас стала издавать журнал «Русская речь», освещавший вопросы истории, искусства, общественной жизни. Одним из сотрудников издания был профессор всеобщей истории Г.В.Вызинский, видный деятель польской эмиграции, впоследствии участник польского восстания 1863 г. Будучи, по определению Герцена, натурой «доброй и экзальтированной», графиня увлеклась идеями Вызинского. Она также сочувствовала студенческому движению, участником которого был ее сын. «Дом ее сделался мало-помалу сборищем бог знает какого люда, — вспоминал журналист Е.М. Феоктистов, — все это ораторствовало о свободе, равенстве, о необходимости борьбы с правительством и т. п.». За Елизаветой Васильевной было установлено полицейское наблюдение (снятое только через двадцать лет). Опасаясь суда, графиня уехала во Францию, где участвовала в благотворительных инициативах в пользу русских эмигрантов, была постоянной корреспонденткой Бакунина.
Ко времени возвращения писательницы в Россию (в 1869 г.) от прежних либеральных убеждений она переходит к консервативным (эта эволюция прослеживается и в представленных Надеждой Воробьевой воспоминаниях). В 1870—1880-х гг. Евгения Тур обратилась к религиозно-исторической тематике. Ее повесть о раннехристианской жизни «Катакомбы» выдержала четырнадцать изданий.
«Пожиратель их высочеств»
Возможно, благодаря Воробьевой самая популярная русская писательница позапрошлого века вновь обретет своего читателя. Не зря же за открытие, исследование и систематизацию воспоминаний графини Надежда Николаевна стала «Автором года-2011» журнала «Архивы Украины» Государственной архивной службы Украины. Высокую оценку научному труду Воробьевой дал не только первый замглавы Госархива Виктор Воронин, но и директор Института национальной памяти Украины, члены-корреспонденты НАНУ Валерий Солдатенко и Виталий Шелест, ряд болгарских военных историков.
Но возникает закономерный вопрос: в чем же заслуга Воробьевой, если речь идет о дневниках Салиас де Турнемир? Это «2000» попытались выяснить у самой исследовательницы.
— Мое скромное участие в подготовке к изданию заключалось в том, что я отыскала этот документ в Российском государственном военно-историческом архиве, провела археографическую обработку текста и написала комментарии.
— Я уже прочел книгу и скажу, что комментарии чуть ли не к каждому ее абзацу сами по себе историческая ценность.
— Труднее всего было расшифровывать рукопись. Она написана мелким и трудночитаемым почерком с многочисленными исправлениями и вставками на французском языке. Причем это черновой вариант. Судьба чистового экземпляра неизвестна. Как свидетельствует дарственная надпись, он адресован графиней старшему внуку Владимиру Ромейко-Гурко в честь его поступления в Московский университет. Но сохранилась ли чистовая рукопись, неизвестно.
— Раз уж вы назвали легендарную фамилию Гурко, давайте расскажем о родственных связях Елизаветы Васильевны.
— Репутация графини как эпатажной личности и диссидентки первоначально отрицательно сказывалась на карьере любимого зятя (мужа средней дочери Елизаветы Васильевны — Марии), героя русско-турецкой войны 1877—1878 гг. генерала Иосифа Владимировича Гурко.
В начале кампании генерал командовал лучшим гвардейским соединением — 2-й кавалерийской дивизией. Гвардия в первый период войны не мобилизовывалась, но Гурко специальным распоряжением главнокомандующего был вызван в действующую Дунайскую армию и назначен командиром передового отряда. На недоуменные вопросы императора великий князь Николай Николаевич отвечал: «Другого начальника передовой конницы я не вижу».
Генерал сразу же оправдал доверие, с ходу — за полтора часа — исключительно силами кавалерии взяв Велико-Тырново.
С именем Гурко связаны все основные этапы русско-турецкой войны: двукратный переход через Балканы (в том числе первый в истории военного искусства зимний), взятие Шипкинского перевала, освобождение Софии, разгром «непобедимого» Сулеймана-паши под Филиппополем, овладение второй столицей Османской империи — Адрианополем.
— Но, судя по мемуарам Салиас, при дворе Иосифа Владимировича не жаловали, причем не только за «сомнительные» родственные связи
— Всю жизнь генерал оставался чужим для высшего общества и придворных честолюбцев, хотя окончил привилегированный Пажеский корпус. В 1860-м Гурко был назначен флигель-адъютантом императора. Но за манеру высказываться без обиняков получил при дворе прозвища Колючка и Пожиратель Великих Князей (так как даже их высочествам не давал спуска, когда те были в его подчинении).
Все дороги привели в Париж
— Поэтому, приступая к рукописи летом 1880 г., графиня Салиас де Турнемир руководствовалась желанием опровергнуть домыслы, оставив внукам истинный портрет генерала.
Кстати, занимаясь по поручению царя-реформатора урегулированием земельных конфликтов, Гурко еще в начале 1860-х сумел завоевать уважение как крестьян, так и помещиков. Даже оппозиционный герценовский «Колокол» назвал флигель-адъютантские аксельбанты Гурко «символом доблести и чести». В то же время и консерватор Победоносцев писал: «Совесть у него прямая, солдатская. В делах политических он имеет некоторую опытность, он не упрям... Не поддавался, сколько мне известно, действию политических болтунов и имел прямой взгляд на государственные потребности России. Хитрости в нем нет, к интригам он не способен».
— Как видим, личность генерала Гурко современниками все же была отчасти раскрыта. Поэтому, как мне кажется, большую ценность представляют наблюдения графини Салиас за московским и петербургским обществом — как в моменты триумфа русской армии, так и в часы ее испытаний.
— Война в мемуарах графини Салиас де Турнемир предстает как событие частной жизни отдельно взятой семьи и ее окружения во всех срезах общества. Рукой мастера она воспроизвела картину прошлого гораздо ярче, чем факты, содержащиеся в исторических документах.
Предпосылки войны, связанные смеждународной обстановкой во время Восточного кризиса 1875—1878гг., были чрезвычайно сложны. При этом одним из решающих факторов балканской политики являлось общественное мнение. Небывалое по своим масштабам движение в защиту повстанцев стремительно развивалось от простого сочувствия до поддержки деньгами, медикаментами и массового участия волонтеров в освободительной борьбе балканских народов и завершилось наконец открытым требованием к правительству объявить Турции войну.
Но графиня Салиас была как раз среди немногих критиков общественного настроя, считая, что «спасать других при неурядице нашего общественного строя немыслимо».
— Когда произошел перелом в ее отношении к кампании?
— 25 июня 1877 г. известие о том, что войска под командованием Гурко освободили Велико-Тырново, вызвало необычайный восторг по всей России. Овладев древней столицей Болгарского царства, Гурко перешел через Хаинкиойский перевал, считавшийся непроходимым. «Существование государства висит на волоске», «Овладение Адрианополем низведет Турецкую империю на степень Бухарского ханства» — так говорилось в депешах Блистательной Порты.
— Оказались ли внуки, которым графиня адресовала свои воспоминания, достойными отца?
— У Иосифа и Марии Гурко было шестеро сыновей. Трое из них рано ушли из жизни. «Воспоминания» были написаны для Владимира, Василия и Дмитрия. Старший — Владимир Иосифович 0 родился в 1862г. В 1885 г., по окончании юридического факультета Московского университета, он служил комиссаром по крестьянским делам в Варшавской губернии. Молодой, образованный чиновник, публиковавший экономические очерки, обратил на себя внимание начальства. В 1902 г. министр внутренних дел В.К.Плеве предложил ему пост управляющего отделом, занимавшимся поземельным устройством крестьян.
По мнению историка Ю.Б.Соловьева, В.И.Гурко «более чем кто-либо другой... подготовил переход к тому, что стало потом называться столыпинской аграрной реформой». В публикациях, получивших широкую известность, он рассуждал о геополитических проблемах империи исходя из убеждения, что все сословные и классовые интересы должны подчиняться общей задаче — обеспечению мощи и процветания страны.
Вершиной его политической карьеры стало назначение в 1906 г. товарищем министра внутренних дел. В марте 1918 г. он принимал активное участие в создании «Правого центра», призванного объединить все антибольшевистские силы. Скончался В.И.Гурко во Франции 18 февраля 1927 г.
Генерал от кавалерии Василий Иосифович Гурко (шестой генерал по прямой линии), один из руководителей русской военной разведки, родился в 1864 г. Во время англо-бурской войны (1899—1902) состоял русским военным агентом при бурской армии. С началом русско-японской войны он — штаб-офицер на Дальневосточном театре военных действий. В Первую мировую, возглавляя 6-й армейский корпус, разгромил два австро-венгерских корпуса. С1916г. командовал Особой армией, сформированной на базе гвардейских войск. Временно заменял главнокомандующего М.В.Алексеева. В августе 1917 г. в результате конфликта с Временным правительством был арестован и снят с должности как лицо, «представляющее опасность для республики». В сентябре 1917 г. его выслали за границу. Во Франции В.И.Гурко был председателем Союза инвалидов. Скончался в 1937 г.
А родившийся в 1872 г. Дмитрий Иосифович Гурко был одним из основоположников службы внешней разведки России. С 1891 г. служил в лейб-гвардии Уланском полку в Варшаве. В 1896-м поступил в Николаевскую академию Генерального штаба и по окончании служил при штабе Одесского военного округа. По собственному прошению был командирован для подавления восстания «боксеров» на Дальний Восток. В 1906 г. за мужество в Русско-японской войне награжден золотым оружием.
В 1908 г. Дмитрия Иосифовича назначили российским военным агентом в Швейцарии. В 1914—1915 гг. он командовал 18-м гусарским Нежинским полком. После революции эмигрировал в Париж, где скончался 19 августа 1945 г.
— Как видим, служба Дмитрия Иосифовича, как и Иосифа Владимировича, проходила во многом в южнорусских губерниях.
— Да и война 1877—1878 гг. имеет непосредственное отношение к Украине. В боях за Никополь и Плевну отличились лейб-гвардии Волынский, 5-й гренадерский Киевский, 5-й гусарский Киевский, 20-й пехотный Галицкий, 11-й уланский Чугуевский и другие полки.
Значительный вклад в общую победу внесли и мирные жители. Только в Волынской, Киевской, Харьковской и Черниговской губерниях на нужды армии было собрано около полумиллиона рублей. На эти средства организовывали и снабжали госпитали и лазареты (в Киевской губернии было открыто 28 госпиталей, в Черниговской — 7), формировались санитарные поезда. Два поезда, эвакуировавшие раненых в тыл, были организованы в Кременчуге.
В рядах действующей армии сражались украинские представители науки и искусства. Николай Карпович Садовский, имя которого сегодня носит Винницкий музыкально-драматический театр, за храбрость во время обороны Шипки был награжден Георгиевским крестом. На фронт сестрой милосердия отправилась солистка Киевской оперы Шебякина, были командированы лучшие специалисты в области хирургии: от Киевского университета — С.П.Коломнин, А.Х.Ринек, П.И.Герасимович, от Харьковского — В.Ф.Груббе, Л.Л.Гиршман, П.И.Морозов и др.
Киевская земля стала последним пристанищем многих героев русско-турецкой войны. Начальник Николаевской академии генштаба, генерал-майор Александр Николаевич Леонтьев, получивший смертельное ранение, скончался в Киеве и похоронен на кладбище при Дальних пещерах Киево-Печерской лавры. На Лукьяновском кладбище упокоилась сестра милосердия, близкая подруга баронессы Ю.П.Вревской Мария Павловна Розова и еще более тридцати участников кампании.
В память обо всех павших в русско-турецкой войне 1877—1878 гг. в Киеве — там, где сейчас Московский мост выходит на правый берег Днепра, — установлен небольшой мемориал. Когда сюда приходят киевляне и гости столицы — русские, болгары, румыны, представители других народов, — память о той судьбоносной войне оживает.
Дмитрий Скворцов
