Павел Скоропадский, русский генерал, с которым Провидение сыграло неожиданную шутку.
Как русские генералы в 1917 году пытались привить украинцам украинское самосознание. И как ничего из этого не вышло.
Теперь мы все хорошо осведомлены, что создание Украины как некоего квазигосударственного образования — дело рук большевиков, лично Ленина и всей последующей политики советского руководства вплоть до 1991 года. Однако в истории этого вопроса есть небольшая главка, еще не истрепанная руками исследователей. Думаю, по причине своей какой-то странности и даже нелогичности.
Оказывается, еще до большевиков жителей окраинных губерний Российской Империи пытались обратить в «украинство» русские генералы. Зачем это было нужно — вопрос до сих пор открытый.
В одной из публикаций знаменитого в свое время за рубежом русского эмигрантского журнала «Военная Быль» под авторством В. Кочубея я наткнулся на любопытное описание попытки «украинизации» некоторых частей русской армии под занавес Первой мировой войны. Кочубей был свидетелем этих событий и для меня является безусловным первоисточником — как офицер (должности не знаю, но выполнял работу ординарца) при генерале Скоропадском.
К сожалению, Кочубей в своих воспоминаниях «украинизации» уделяет мизерное внимание, как некоему казусу, чуть ли не анекдоту. Но он вряд ли мог знать, какой новый смысл этот опыт обретет для России почти через сто лет.
Летом 1917 года агонизирующая русская армия предприняла, по сути, последнюю попытку переломить ход войны. В публикациях тех лет наше наступление называли «наступлением Керенского». Сейчас само это словосочетание может подсказать ответ — чем оно закончилось. В общем, понимали перспективы наступления и тогда, в штабах на Юго-Западном фронте. Разложение армии большевистскими агитаторами, серия предыдущих крупных неудач, в том числе и по вине крупных военачальников, политическая неразбериха, общая «усталость металла» — все это роковым образом складывалось для русской армии.
В общем, наступление очень быстро захлебнулось, а фронт стал разваливаться как лоскутное одеяло, шитое гнилыми нитками. В поисках путей к восстановлению боеспособности армии легендарный Брусилов, будущий тогда Главнокомандующим Юго-Западного фронта, направил к командиру 34-го армейского корпуса генералу Скоропадскому офицерскую делегацию — представителей украинской Центральной Рады в Киеве с предложением «украинизировать» его корпус. Русский генерал Скоропадский тогда еще и в дурных снах не видел, что скоро станет гетманом Украины, человеческое воображение бессильно перед своеобразным чувством юмора Провидения.
Скоропадский решил своими глазами посмотреть, что из себя представляет это самочинно возникшее правительство окраины империи — Украины. Что и сделал. После чего пулей вылетел в штаб Юго-Западного фронта, чтобы лично Брусилову доложить, что в авантюрах участвовать наотрез отказывается. Но в пути Скоропадского настигло известие о наступлении немцев и ему срочно пришлось возвращаться в свой корпус.
Провидение действовало по какому-то неумолимому плану и решило любыми путями Украину втюхать именно Скоропадскому. В отступательных боях несчастный Скоропадский получает приказ главкома фронта, теперь уже Корнилова, начать украинизацию корпуса. Оставалось только исполнять приказ.
Корпус был отведен на сто верст от фронта, в район Межибужья. В этом-то захолустном местечке, можно сказать, и начали зарождать украинскую национальную идею. Что она из себя представляла, никто, похоже, толком не знал. И мужички усилий своих офицеров-наставников не оценили. Никак не хотели украинизироваться.
«Развал армии достиг слишком больших размеров, чтобы еще можно было что-либо сделать, чтобы оздоровить армию и вернуть ей боеспособность, — пишет Кочубей. — Кроме того, Центральная Рада, так называвшееся тогдашнее правительство Украины, слишком боялась диктатуры дисциплинированного войска, вооруженного и хорошо обученного, и поэтому вместо того, чтобы содействовать этой „украинизации“, она всеми способами ее затрудняла и тормозила. /.../ Скоропадский отказался от дальнейшего командования корпусом и на его место был назначен генерал Гандзюк».
Вот те на, подумал я, прочитав эти строки. Это что ж, в крови у них — рубить сук, на котором сидят? Под Киевом уже большевистские «банды Муравьева» (термин белогвардейский), вот-вот всей их Раде придет кровавый конец. Тут им предлагают какое-никакое, но обстрелянное, обученное войско, которым они могли бы прикрыться, а они отказываются?
Украинская Рада, одурманенная своими амбициями, так заигралась, что не смогла даже известить Гандзюка, сменившего Скоропадского, что Муравьев таки взял Киев. Гандзюк со своими штабными офицерами выехал в Киев, чтобы прояснить обстановку и разработать план по обороне города. По пути его встретили большевистские матросы. Приказ на расстрел командующего 34-го корпуса и его двоих спутников отдал лично Муравьев.
«Просить и унижаться перед этими мерзавцами не будем, — сказал своим подчиненным русский генерал Гандзюк, о котором, кстати, стоит написать отдельный рассказ. — Единственное, что могу пожелать нам, — это умереть героями! Как командир корпуса, я выхожу на расстрел первым!»
Эти слова командира сохранились в истории благодаря полковнику Гаевскому, который каким-то чудом из-под расстрела... сбежал! Позже тело Гандзюка разыскали его боевые товарищи. Кроме пулевых, в нем насчитали 12 штыковых ран.
ЧЕГО ХОТЕЛА РАДА
После февраля 1917-го Киевом и губернией пытались управлять четыре власти. Строго говоря, легитимным можно назвать только командование Киевским военным округом, назначенное государем. Остальные просто назначили себя сами: Исполком Временного правительства, Киевский совет рабочих и солдатских депутатов и Центральная Рада.
У семи нянек дитя, как известно, получается уродливо. На Украинском национальном конгрессе, который учредил Раду, не было ни большевиков, ни монархистов, ни представителей многомиллионного русского населения Украины. Да и зачем, действительно, — все происходило в духе времени. Хотя что понимать под духом времени. Прошел чуть ли не век, а требования тогдашней Рады что-то напоминают: отделение Украины от России, принудительное введение галицийского диалекта, создание особой украинской церкви и т.д.
Так или иначе, тогдашней Раде покомандовать не дали большевики, пришлось разбегаться. В буквальном смысле. «Спасли» раду немцы и австро-венгры, с которыми от имени Украины подписал мирный договор студент Александр Севрук. Рада обещала Германии и Австро-Венгрии поставлять хлеб, скот, яйца, сало, масло, сахар — в общем, кормежку. 1 марта большевиков в Киеве сменили немецкие батальоны.
Фактически Киевом и окрестностями стал командовать генерал-фельдмаршал Герман фон Эйхгорн. Остальной Украиной — банды Махно, Петлюры и десятки других, помельче.
Вместе с немцами в Киев вернулась и Рада. С точки зрения Эйхорна, вида она была непрезентабельного и встал вопрос о «туземном» вожде для новой самостийной Украины. Как этот вопрос решался — целая песня, отдельным куплетом которой можно вспомнить кандидата в гетманы от Австро-Венгрии — Вильгельма фон Габсбург фон Лотарингского из младшей линии дома Габсбургов. Он не имел прав на наследование престола, но почему бы ему не подарить колонию? Вильгельма для пущей «украинской идентичности» переименовали в Василя Вышиваного. Но у Берлина были свои планы. Впрочем, мы уклоняемся от темы данной заметки.
КАВАЛЕРГАРДА СКОРОПАДСКОГО ВЕК НЕДОЛОГ
Павел Скоропадский родился в семье богатого украинского помещика Петра Скоропадского. Родным языком будущего гетмана был немецкий, а «ридну мову» выучить так и не получилось. Окончил престижный Пажеский корпус, откуда, при наличии средств и амбиций, прямая дорога в Кавалергардский полк.
Там Павел и оказался. Сдружился с сослуживцами — князем Александром Долгоруковым, баронами Петром Врангелем и Карлом Маннергеймом. С последним у него что-то общее с точки зрения Провидения. Родным языком Маннергейма был шведский, а финнов барон в ту пору называл «чухонцами». И какие две разные судьбы! Одного ждало унизительное изгнание, второго — роль национального героя (и заслуженная!).
Еще будучи корнетом, в отпусках, Скоропадский много путешествовал по заграницам, выгодно женился на дочери главы департамента полиции, ставшего потом министром внутренних дел, который слыл неформальным главой прогерманской партии в великом свете.
Все четверо друзей потом отправились на Русско-японскую войну, где получили награды и повышения по службе. К январю 1917 года Павел Петрович носил уже генеральские погоны.
Честно признаюсь, я не знаю, почему выбор генерала-фельдмаршала Эйхгорна пал именно на Скоропадского. Да, у того в дальнем родстве был украинский гетман, фамилия подходящая (ну не липового Вышиваного же звать!), да, это был строевой генерал, да, это был человек, способный управлять людскими массами — по крайней мере, до корпуса включительно... Впрочем, может быть, по тем временам безрыбья этого было и достаточно?
Так или иначе, 29 апреля 1918 года в цирке (символично!) Крутикова в Киеве Эйхгорн собрал неких «тружеников полей» и представил им нового гетмана. «Труженики» его «прокричали», а старая Центральная Рада привычно разбежалась без единого выстрела.
Кстати, барон Врангель, считая, что его личность недостаточно оценена Деникиным в Белой армии, пытался найти подходящее местечко при старом друге Скоропадском. Но подходяще высокой должности для него не нашлось.
Что происходило дальше в многострадальной Малороссии, описать в двух абзацах невозможно. Но конец гетманства Скоропадского достаточно точно описал Михаил Булгаков, поэтому давайте просто перечитаем на досуге «Дни Турбиных» и «Бег», а заодно посмотрим гениальный фильм «Бег» с Дворжецким в главной роли.
За границами «Бега» — дальнейшая судьба Скоропадского. После эмигрантских антибольшевистских дерганий и неудачного заигрывания с немецкими фашистами, он так и не смог добиться внимания руководителей «Третьего Рейха». Убит американской бомбой 26 апреля 1945 года в баварском городе Меттене.
Не знаю, как вы, но я поражаюсь: какая разная судьба постигла командиров 34-го армейского корпуса русской императорской армии! Один стал коллаборационистом и предателем, другой принял мученическую героическую смерть.
КОМУ ЭТО БЫЛО НУЖНО
В большинстве встреченных мной источников историки склонны возлагать идею «украинизации» частей русской армии на главковерха Лавра Корнилова. Зачем ему это было нужно? Тут есть несколько версий. Например, считают, что так он пытался создать подконтрольную ему некую «гвардию» для реализации своих честолюбивых планов. Или же он сам примеривался на роль гетмана Украины.
На этот вопрос, на мой взгляд, нет до сих пор достаточно разумного ответа. Лично я склоняюсь к версии, что таким образом высшее командование пыталось спасти фронт. Если уж не за Бога, Царя и Отечество — то хоть за свою землю воюйте! Попытка обрести дополнительную мотивацию, что ли.
К тому же, в «украинизации» намечался, как сейчас говорят, некий тренд. И Корнилов с Брусиловым лишь шли в его течении. После Февральской революции в армии начали массово возникать солдатские советы и комитеты. В полках, где преобладали украинцы, требовали признать их украинскими. Эта тенденция, пока декларативная, усиливалась по мере вовлечения в войска пополнений из Украины. Что значило в солдатских умах признание их солдатами украинских частей — я не понимаю, но эта идея их чем-то воодушевляла и объединяла.
Окончательным «звоночком» для Керенского стал собравшийся в Киеве I Всеукраинский военный съезд, на который приехали около 700 делегатов от почти миллиона солдат и офицеров-украинцев. Игнорировать «тренд» Александр Керенский уже не мог и согласился «украинизировать» три корпуса русской армии. 34-го, кстати, в списке не было. Но именно он был потом признан самым образцовым в этом деле.
...Во время «наступления Керенского» сам Керенский ездил по войскам, в том числе «патриотично наукроинизированным», и уговаривал их подняться в атаку. Обрятшие национальную сознательность солдаты никак не хотели вылезать из окопов. По свидетельству Кочубея, из четырех дивизий, входивших во время этого наступления в состав 34-го корпуса, только 104-я произвела своим полным составом атаку. Кочубей вспоминает, что командир полка 104-й дивизии «своим громким, зычным басом обратился к полку, напомнив ему в нескольких теплых словах его долг перед родиной». Потом этот командир выхватил шашку и пошел на германские окопы. За ним последовали все солдаты его полка, увлекая за собой соседние полки дивизии.
Да, этого комполка, тогда еще полковника, звали Яковом Григорьевичем Гандзюком.
КАКОЙ МОГЛА БЫТЬ «УКРАИНИЗИРОВАННАЯ» АРМИЯ
Во время своего «правления» Скоропадский опирался не только на германские штыки, но и на части тех самых «украинизированных» войск, которые задумал Лавр Корнилов и к созданию которых, видимо, положительно относился Алексей Брусилов. Эти части к тому времени имели скорее нулевую боеспособность, к тому же были сильно разбавлены дивно разнообразным шлаком. Фактически к 14 декабря 1918 года, к моменту отречения, Скоропадский мог рассчитывать лишь на горстку русских офицеров. Что и предопределило его судьбу, как и финал булгаковских произведений на эту тему.
И тем не менее в результате полустихийной украинизации по состоянию на октябрь 1917 года среди частей российской армии украинской себя объявили: на Румынском фронте — 10-й и 26-й армейские корпуса в составе пяти пехотных дивизий, плюс три отдельные кавалерийские дивизии, на Юго-Западном — 31-й, 32-й, 34-й, 51-й армейские корпуса и 74-я пехотная дивизия, на Западном — две украинские дивизии с украинским 11-м корпусом и 137-й дивизией, на Северном — 21-й армейский корпус, на Кавказском фронте — 5-й Кавказский корпус в составе двух дивизий.
КОММЕНТАРИЙ
Леонид Григорьевич Антипенко, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии РАН.
Если бы я писал статью на тему об украинизации, то одним из ключевых слов для неё выбрал бы, пожалуй, слово «гетманство». С тем же ключевым словом можно представить и статью «Назначаю вас украинцем», в которой идёт речь о гетмане П.П. Скоропадском. И потому, касаясь судьбы данной личности, уместно будет пояснить, что скрывается за терминами гетман, гетманство, каково их значение. Скажем для начала так: примерно − то же значение, каковое приобретают в польском языке термины пан и панство, когда речь заходит о польской шляхте. Если пан возвышается над холопами, то гетман (польское hetman) находится на ступень выше тех, кто стоит непосредственно над холопами. Вообще этимологически слово гетман восходит к немецкому Hauptman, что значит атаман, вожак, главарь, капитан (о чём и свидетельствуют этимологические словари).
Павел Петрович Скоропадский (1873−1945) − российский генерал, выходец из семьи помещиков (сын отставного полковника Кавалергардского полка П.И. Скоропадского (1834−1885)). Был, напоминаем, гетманом Украины с 29 апреля по 14 декабря 1918 года. Википедия называет П.П. Скоропадского русским генералом, но скорее следовало бы сказать, что он генерал всё-таки не русский, а российский. Ведь он был праправнуком брата гетмана Ивана Ильича Скоропадского (1646−1722), о деяниях которого читатель может судить по ряду исторических сведений, в частности, тех, что помещены и в Википедии. Углубляться в подробности родословной Павла Петровича у нас здесь нет возможности. Достаточно будет, однако, отметить следующий курьёзный факт. Будучи провозглашённым, на состоявшемся в Киеве 29 апреля 1918 года Всеукраинском съезде хлеборобов, гетманом Украины, он упразднил Украинскую Народную Республику, установил Украинскую державу, а сам присвоил себе официальный титул «Его Светлость Ясновельможный Пан Гетман Всея Украины». Как видим, в расшифровке титула стоят рядом термины «Пан» и
«Гетман». Ну, а за другими немаловажными сведениями об этой личности отсылаем читателя к тексту самой статьи.
По тексту же статьи можно составить представление о гетмане Скоропадском как о довольно оригинальной личности. Но не менее оригинальными фигурами в те времена на Украине были и Симон Петлюра, и Нестор Махно, и атаман Никифор Григорьев ... − целая когорта таковых. Поэтому мы переключим внимание с собственно необычных черт каждого имярек на то общее, что всех их характеризует. Сами украинцы обозначают это общее термином свiдомий. Свiдомий (от польск. swiadomy) значит сознательный, а «сознательный» выступает синонимом подлинно «украинского», того, что принадлежит украинству как таковому.
Что же на самом деле скрывается за феноменом украинства, оказавшим столь заметное влияние на Малороссию? Чтобы ответить на данный вопрос, стоит вначале прислушаться к тому, что о нём, об этом феномене, говорят сами украинцы-малороссы, пытающиеся в нём разобраться. К примеру, можно взять весьма характерную в данном отношении статью Ю.Т. Лисицы «Узнавание Гоголя», опубликованную в третьем номере журнала «Русский колокол» за 2013 год (с. 155−168). По личности Гоголя, утверждает автор, можно составить представление о своеобразии малороссов. На вопрос, в чём оно состоит, он отвечает так: «Все исследователи Гоголя без исключения отмечают в его творчестве гиперболу и гротеск». . Для меня это даже не доказательство. Я просто узнаю себя как украинца в Гоголе, его жизни, поведении и его творчестве" (с.161). Всякому украинцу, пишет он далее, присущ творческий приём преувеличения; в Гоголе оно было возведено в невиданную степень. «Украинец, даже если он знает что-либо точно, не удовлетворён такой точностью и в рассказе или пересказе (повествовании) должен всё преувеличить. Иногда в 3, в 5, в 10, во 100 крат, в зависимости от слушателей и чутья рассказчика» (там же).
Судя по этим достоверным сведениям, напрашивается такой вывод: приём преувеличения, используемый украинцем, есть приём компенсации чего-то недостающего в нём, чего-то такого, что в нём когда-то было, но впоследствии оказалось утраченным. Не может ли быть так, что это «что-то» оказалось потерянным при формировании украинского языка? Быть может, не случайно поведал об этом Гоголь в одной из своих повестей о «пропавшей грамоте»? Кое-что проясняется, когда мы сравниваем украинский язык с близким к нему языком белорусским. В белорусской речи сохранился в чистом виде один звук, наследуемый нами от общих, для всех славянских народов, предков − пеласгов. Обозначается он буквой Ў, которую именуют как «у краткое» («у неслоговое», «у нескладовае» (бел.)). (В 2003 году этой букве в белорусском городе Полоцке был установлен памятник (автор проекта Игорь Куржалов, скульптор Александр Финский). Полоцк, как место такому памятнику, выбран неслучайно, о чём ниже). А что касается буквы Ў, то следует заметить, что она тождественна дигамме F, фигурирующей в самом первом варианте алфавита древнегреческого языка, того алфавита, который эллины заимствовали из письменности пеласгов (см. на этот счёт исследования А.Д. Черткова, особенно его книгу: О языке пеласгов, населивших Италию и сравнение его съ древлеславянским. М.: Университет. типография, 1855).
В чём, однако, заключаются позитивные функции дигаммы? − В том, что при буквенной кодификации лексики она участвует, наряду с другими элементами азбуки, в дисциплинировании мысли, но вместе с тем способствует расширению диапазона её (мысли) лингвистического выражения. И вот оказывается, что украинский язык лишился этого лингвистического средства. Место дигаммы в нём заняла далёкая по духу от неё буква В.
Трансформация языка народа не проходит для него бесследно. Она влечёт за собой изменения в генотипе человека. Как показал итальянский исследователь Луиджи Кавалли Сфорца (Luigi Luca Cavalli-Sforca) в своей книге «Genes, Peoples, and Languages» (1997), распространение языков среди разных народов (этносов) удивительным образом коррелирует с распространением генов (генотипа человека). Родословное дерево, построенное на основании генетических исследований, соответствует лингвистическому родословному дереву, так что геногеография совмещается с этнической географией. Установлено, что язык народа не является для него лишь внешним
средством общения (коммуникации), он оказывает воздействие на структуру человеческого генотипа.
В свете открытий, сделанных Луиджи Сфорца, напрашивается гипотеза, согласно которой дигамма предстаёт как лингвистический код того гена в структуре генотипа человека, который ориентирует его на то, чтобы жить и мыслить по закону соблюдения меры, но без ограничения её в узких пределах. Можно проиллюстрировать действие этого закона на одном историческом примере, касающемся деяний полоцкого князя Всеслава вещего (ок. 1029−1101, княжение с 1044 года), описанных в Слове о полку Игореве. Если верить Слову, князь обладал способностью перелетать из одного места в другое с запредельной для человека скоростью. Тогда верили в то, что совершая такие скоростные перемещения в пространстве, он облачался в друге тело − тело волка или птицы. Но ведь тем самым обозначалась и мера, верхняя граница скорости, уравниваемой со скоростью полёта птицы. Это видно хотя бы по выражению осуждения проделок внука Даждь-Бога со стороны православно-христианской Церкви. Как говорится в Слове, «ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду, суда Божiа не минути». «Ни птицю горазду» значит не досягнуть до птицы, до птичьего полёта.
Обратимся, однако, к пеласгам. Википедия сообщает: «Пеласги − это имя, которым древнегреческие авторы именовали народ (или всю совокупность народов), населявших Грецию до возникновения Микенской цивилизации (в так называемый Элладский период греческой истории), а также существовавших некоторое время после прихода греков». Под совокупностью народов надо понимать плеяду родственных племён: фракийцев, пофлагонов (поблагонов), лидийцев, фригийцев (бригийцев), жителей Троады и Священной Трои и некоторых других. Греки считали их людьми титаническими, к ним причисляли Прометея (Геродот, IV, 45). Есть основания полагать, что буква дигамма служила для них сакральным символом, имеющим смысловую связь с именами Троады, Трои, Илиона, с которыми мы встречаемся в «Илиаде» Гомера.
В пользу этой гипотезы свидетельствуют исторические изыскания английского востоковеда О.П. Герни. В своей книге «Хетты» (её текст на русском языке читатель может найти в Интернете) он показал наличие анаграмматической связи между этнонимами Троя (Taru(u)isa) и Илион (Илиос, Вилуса) и установил, что они соотносятся с именным существительным Uilusa, в котором буквой U обозначена дигамма. В своём первоначальном алфавите греки её использовали, но затем отбросили. Не было у них надобности вводить в свой алфавит и букву в (v). Впоследствии при транскрипции греческих слов на латынь использовалась буква б (b).
По ходу излагаемой тематики целесообразно будет сделать одно важное разъяснение относительно анаграммы и её роли в получении тех выводов, к которым мы подводим читателя. Анаграммой называется литературно-грамматический приём, состоящий в перестановке букв или звуков в определённом слове, в результате чего появляется другое, новое, слово. К примеру, Платон Лукашевич показывает, что буква рци (что значит: скажи, говори) есть анаграммное преобразование (чаромутие) числительного три (см.:Чаромутие или священный язык магов и жрецов, открытый Платоном Лукашевичем. Петроград, 1946; Москва, 2008, с.88). С другой стороны рци, или рцы, имеет смысловую связь со словами речь, русь. Стало быть, трояне осознавали себя в качестве людей, одарённых речью. Теперь мы знаем, что жившие в Италии этруски именовали себя расенами, иди росенами. А ведь это те самые жители Троады, которые уцелели в ходе Троянской войны и прибыли, во главе с Энеем, в Адриатику.
К этому следует ещё добавить, что этноним пеласги (лелеки=аисты) не является собственным именем протославян, наших предков. Так их называли греки, видимо, имея в виду унаследованную ими от гиперборейцев способность быстро передвигаться в пространстве. Геродот в своей «Истории», затрагивая этот вопрос, сообщает, что гипербореец Абарис странствовал по всей земле со стрелой в руке, ничем не питаясь во время странствия (IV, 36).
Было бы хорошо завершить данный комментарий мысленным пребыванием в городе Полоцке, где наряду с установкой памятника букве Ў белорусы воздвигли памятник Всеславу вещему. Но поскольку в центре нашего внимания Украина, то с ней остаются соответствующие её духовному жизнеустройству вопросы. Верно ли то, что язык малороссов-украинцев оказался лишённым той черты, которая дисциплинирует мысль, подчиняя её закону меры? Не оттого ли наблюдается там у них упадок исторической и генетической памяти? Бесспорно во всяком случае одно: если для нас этноним Русь и термин речь − слова однокоренные, то для них Русь и мова слишком далеко отстоят друг от друга. И если дело обстоит именно так, то этот недостаток вряд ли можно компенсировать попытками отстранить самих себя от «москалей», пусть даже организацией массовых скачек, сопровождаемых скандированием «хто не скаче, той москаль».
