Захватнические войны всегда имеют в числе своих приоритетных целей грабёж чужих территорий, какими бы благими намерениями их авторы-разжигатели не маскировали. Хорошо известно, что навязчивую идею о «жизненном пространстве» для немцев, культивируемую в германском обществе еще с XIX века, предполагалось разрешить за счет присоединения территорий чужих, старых империй. При этом достижение этих целей было бы невозможно без построения устойчивой экономики – только она могла бы обеспечить решение необходимой задачи. Но обладая весьма посредственными природными ресурсами, Германии тяжело было бы стать первой экономикой Европы, не говоря уже о мировом лидерстве. Впрочем, недостающие ресурсы можно было бы попытаться найти на чужих землях.
Так оно и случилось. «Аншлюс» Австрии, аннексия Судетской области, быстрая оккупация оставшейся Чехословакии приучили немцев, ведомых амбициозным лидером, к мысли о том, что достижение «вечных целей» в «вечном рейхе» уже не за горами: за счет новообретённых территорий экономический потенциал страны в значительной мере окреп. Следующим этапом захвата стала Старая Европа. В наполеоновском стиле вермахт оккупировал огромные территории в центре, на севере и на юге Европы, не побрезговав даже недавним своим союзником – Польшей.
Последующий выбор новой жертвы был уже не столь обширен. Не будучи полностью уверенным в успехе операции «Морской лев», фюрер предпочел последнему план «Барбаросса», разработанный на случай реализации «Похода на Восток» – туда, где с природными ресурсами всегда было хорошо. И поначалу в его осуществлении все складывалось удачно, практически все положения развернутого плана, названного в честь императора Священной Римской империи германской нации, выполнялись точно и в срок. Впрочем, пройдёт некоторое время, и о былых успехах начального периода Второй мировой войны можно будет только вспоминать.
Тема данной статьи – экономическая и иная «хозяйственная» политика фашистов в Латвии, оккупированной вермахтом уже в начале июля 1941 года. Основой для публикации стал аналитический документ, подготовленный в июле 1943 года на основе множества самых разнообразных источников: донесений латвийских партизан, подпольных партийных и комсомольских работников, разведывательных групп, работающих на территории республики, оперативных сотрудников НКВД, получавших информацию от агентов-маршрутников, отдельных перебежчиков, вырвавшихся из Латвии, а также из текстов радиоперехватов немецкого радио, сообщений иностранной печати, трофейных писем, захваченных частями Красной армии после разгрома батальонов латвийских «добровольцев», материалов допросов военнопленных. Таким образом сложилась следующая, многообразная и многомерная, картина латышской реальности в 1941-1943 годах.
1. Убийства и насилия
Ещё до захвата Латвии немецкими войсками, фашистские летчики бомбардировали и расстреливали население Лиепаи, Риги, Вентспилса, Даугавпилса, Елгавы и других городов, а также потоков беженцев, направляющихся по дорогам Латвии на восток и северо-восток. Тысячи мирных жителей были убиты и ранены при этих налетах. По рассказам очевидцев, дорога между городами Мадона и Гулбене на протяжении 16 км была усеяна трупами. На шоссе Рига-Псков фашистские стервятники напали на колонну пионеров, и около ста детей было убито и ранено.
С первых дней вторжения гитлеровских полчищ в Латвийскую ССР начались массовые чистки местного населения, выразившиеся в убийствах, насилиях и издевательстве над людьми. Так, например, ворвавшись в город Лиепая, фашистские звери, озлобленные героическим сопротивлением славных защитников города, в течение нескольких дней уничтожили около 10000 мирных жителей, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков.
«На первой неделе после оккупации Лиепаи по ночам происходило нападение на немецких солдат. В ответ на это немцы сначала за каждого убитого солдата расстреливали 30 заложников, потом расстреливали 100». Об этом открыто писала газета «Курземес Вардс».
По мере продвижения фашистских войск вперед, потоки крови полились и на улицах других городов и деревень. Уже на второй день после захвата города Даугавпилс немцы убили около 2000 человек. Но самые широкие кровавые оргии немецкие палачи и предатели латышского народа учинили в столице Латвийской ССР городе Риге. Жертвой фашистских палачей в следующих городах Латвии пали:
Рига – свыше 80000 человек
Лиепая – 10000
Даугавпилс – около 10000
Резекне – до 7000
Вентспилс – свыше 3000
Елгава – свыше 1000
Карсава – около 1000
Валмиера – около 500
Краслава – свыше 500
Бауска – около 200
Бене – около 200.
В отношении количества жертв в остальных городах Латвии точные сведения отсутствовали, но на основе аналогии можно предположить, что и в них было уничтожено от нескольких сот до нескольких тысяч жителей.
В первые дни оккупации территории Латвии немцами начались расстрелы коммунистов, комсомольцев, советских и партийных работников. Акты массовых расстрелов выполнялись немецкими солдатами и членами военно-фашистской организации «айзсаргов» под руководством немцев, причем последние фотографировали эти акты с целью создать впечатление расправы народа с коммунистами, советскими работниками и евреями, а также с целью поплотнее привязать местных националистов к интересам «освободителей».
В Риге, в ряде других городов эти расстрелы проводились следующим образом. В назначенный немецким комендантом день «созывались» айзсарги, а также другие «охотники», включая старших школьников. Их угощали бесплатной водкой, после чего на площадь города выгонялись люди, подлежащие «особому обращению» (расстрелу), включая детей и стариков. Под конвоем пьяных айзсаргов их вели в ближайший лес, где уже заранее были вырыты ямы, установлены пулеметы, из которых всех приведенных расстреливали. Такие мероприятия продолжались всё время беспрерывно. Расстрелянных хоронили в Бикерниекском лесу (окрестности на востоке Риги). Население в этот лес не пускали, ибо там стоял постоянный, ужасный запах от разлагающихся трупов.
О расстрелах в Даугавпилсе давал показания перешедший на сторону Красной армии солдат 407-го полка 121-й немецкой пехотной дивизии Карл Р.: «В Даугавпилсе (Двинск) немецкие военные власти расстреляли несколько сот человек. Большое количество людей под охраной конвоя было выведено за город. Там их заставили выкопать широкий ров, установили на его краю и расстреляли из пулеметов».
Часто расстрелы сопровождались всяческими пытками и издевательствами: детей вырывали из рук матерей и тут же на виду последних накалывали на штыки или бросали живыми в ямы, отрубали руки и ноги, расстреливали советских служащих (г. Цесис), насиловали женщин, срезали груди, вспарывали животы (вол. Лиепас Цесиского уезда, гор. Рига). Такой же кровавый террор проводился и в деревнях Латвии.
«Нет в Латвии волости, в которой не было бы убито несколько человек. Но имеются и волости, в которых убито несколько сот человек. Так, в Рунданской волости Лудзесского уезда было расстреляно 700 человек, заподозренных в симпатиях к Советской власти. В деревне Барсуки этой же волости расстреляны все жители, не исключая детей и стариков, за то, что в деревне скрывался один комсомолец и убежавший из лагеря военнопленный. В местечке Полищево Шкаунанской волости того же Лудзесского уезда было убито 50 человек, а в селе Старая Слобода Истрасской волости – 30 человек. Часто это были члены одной семьи.
В волости Юмправас (недалеко от г. Риги) в усадьбе К. уничтожена вся семья. На усадьбе Н. (вблизи местечка Балви) из 5-ти членов семьи уничтожено 4. На усадьбе Я. Ливанской волости из 4-х членов семьи уничтожено 3; в живых осталась только одна старушка… Тысячи детей погибали от того, что их родители и родные были убиты. Считают, что в каждой волости в среднем расстреляно 20 человек. Таким образом, всего в деревнях Латвии было уничтожено свыше 10000 жителей, а общее количество гражданского населения Латвийской ССР, уничтоженного немецко-фашистскими палачами, превышало 120000 человек.
Большинство из жертв нацизма было уничтожено в первые недели 1941 года и в 1942 году. В конце 1941 года созданный Верховный специальный суд в течение первых десяти дней своей работы в Риге приговорил к смертной казни 623 чел., а к отправке в концентрационные лагеря 1235 чел. Газета «Юнайтед Пресс» в начале октября 1942 года писала, что немцы в Рижской тюрьме убили 14000 человек, среди них несколько сот голландцев и около 100 бельгийцев. Резня, по данным газеты, продолжалась 14 суток. Норвежское информбюро также в начале октября 1942 года сообщило, что в Риге в один день было убито 1500 человек. Примерно столько же заключенных было казнено в Рижской центральной тюрьме в ноябре 1942 года.
Немецкие оккупанты уничтожали самые различные слои мирного населения и по самым разнообразным причинам. Расстреливались не только коммунисты, комсомольцы, красногвардейцы, ответственные советские работники, но и члены их семей, значительная часть низовых работников советских и профсоюзных органов, служащих кооперативов, рабочих и служащих предприятий, членов семей эвакуировавшихся горожан, искавших убежища от обстрела и бомбежек в деревне, лиц, получивших советские паспорта или сражавшихся во время гражданской войны в рядах Красной гвардии или Красной армии, ударников, стахановцев, членов массовых организаций МОПРа и Осоавиахима, крестьян, получивших землю от советской власти, лиц, на которых поступали доносы от местных предателей, почти всех рабочих и служащих совхозов, МТС и конно-прокатных пунктов. Люди расстреливались за то, что пытались или оказывали помощь партизанам, военнопленным, укрывали от преследования советских работников или военнопленных. Аналогичным образом наказывалась несдача тёплых вещей или лыж, цветных металлов во время кампаний «добровольных» пожертвований, а также за хранение оружия, «распространение вредных слухов», за попытку сопротивляться насилиям и грабежу немцев.
Так, в Бауском и Мадонском уездах на МТС были собраны все рабочие и служащие. Им приказали вырыть ямы и у этих ям их расстреляли. В этих же ямах были погребены и раненые.
В начале ноября 1941 года немцы расстреляли в Риге, Вентспилсе и Елгаве 29 человек только за то, что они скрывали зимнюю одежду и шерстяные одеяла. В Болдерая (близ Риги) немецкие солдаты расстреляли целую семью – 4 человека, а в гор. Апе – 2 человека за укрытие своих лыж, одеял и тёплой одежды. Зажиточный крестьянин Алшвангской волости Лиепайского уезда был приговорён в конце июля 1942 г. к смертной казни за то, что у него скрывался бывший работник милиции. «Добровольцу» фельдфебелю Дранде 22.6.1942 г. сестра писала: «Вемиц бегает как собака, редко когда он ночь проводит дома и отдыхает. Ловит сбежавших военнопленных и расстреливает их на месте».
Для того, чтобы освободить помещения для раненых немецких солдат, немецкие оккупанты в марте 1942 года в Риге расстреляли всех душевнобольных.
Особенную жестокость гитлеровцы проявляли в отношении евреев. До начала войны в Латвии проживало около 94000 евреев. Около одной третьей части еврейского населения эвакуировалось в другие советские республики. Все остальные, за исключением нескольких сот евреев, оставшихся живыми в Риге и Лиепае (в 1942 г.) были зверски уничтожены. Уничтожены также все цыгане, жившие в Латвии. «Евреи и цыгане в Латвии полностью уничтожены от мала до велика, притом это сопровождалось зверскими издевательствами и полнейшим их ограблением. Женщин, включая маленьких девочек, изнасиловали, потом убивали. Детей мучили на глазах у родителей и полуживых бросали в ямы».
Таким образом еврейское население республики оказалось почти полностью уничтоженным. Приемы уничтожения были гнусны и разбойнически «утончены», например, в гор. Карсове. Это убийство было совершено следующим образом: всем евреям – мужчинам, женщинам и детям в количестве около 800 человек было приказано на следующий день забрать всю лучшую одежду, деньги и ценности, извещая что они будут отправлены на другое место жительства. В действительности их повели в Абренский лес, где уже была вырыта яма, и там они были расстреляны из пулемётов. И снова – в одних и тех же ямах были погребены многие раненые и даже живые люди. По устоявшейся традиции перед расстрелом их раздели и ограбили…
Убийства евреев совершались не только в Латгалии. Прибывший из Риги в Швецию коммерсант одной нейтральной страны рассказывал следующее: «За первое время хозяйничанья немцев в Латвии было убито не менее 26000 евреев, а это было только началом того, что ожидало не только евреев, но и всё гражданское население Прибалтики... В середине июля рижских евреев переселили в гетто. День и ночь горели синагоги. Евреев ловили на улице, тащили в синагогу и заставляли собственноручно сжигать их. Обезумевшие евреи пытались бежать из горящих зданий и прорваться через цепь германских жандармов, которые стреляли в них... 1-го декабря 1941 года в гетто была устроена страшная резня, во время которой были убиты тысячи евреев. Снег имел вид кровавой жижи. Везде валялись отрезанные головы, руки и ноги вперемешку с рухлядью, изорванной одеждой, изломанной мебелью и прочим».
«В местечках и сельских местностях расстреляли всех евреев. В живых осталась только часть евреев в Риге и Лиепае. В этих городах были устроены гетто. Евреев заставляют работать на труднейших работах, но получают они только половину нормы продуктов. В рижском гетто несколько раз устраивались Варфоломеевские ночи. Для расстрелов в Ригу привозили евреев из Польши, Литвы и Белоруссии... Перед расстрелом евреев заставляли выкапывать могилу, затем их раздевали и расстреливали из пулеметов».
Неизвестный автор из Талсинского уезда 4.6.1942 г. писал на фронт одному из добровольцев латышского батальона: «Я в Талсинском уезде принимал участие в «щекотании» евреев. Себе на память уложил 320 штук. Нас в Талсинской волости была группа из 8 человек, которая «осчастливила» евреев. Все вооружены автоматическим оружием и вот стреляли...»
Наряду с расстрелами гитлеровские бандиты заточили десятки тысяч представителей гражданского населения Латвии в тюрьмы и концентрационные лагеря, где, под влиянием голода, эпидемий и ужасных пыток, значительная часть заключенных погибла. В концлагерях в Саласпилсе (неподалеку от г. Риги) к весне 1942 года осталось в живых только 40% узников.
Кроме гражданского населения в Латвии уничтожались многие десятки тысяч военнопленных. «Лагеря военнопленных находятся в Риге, Елгаве, Салацгриве, Кулдиге и Даугавпилсе. Военнопленные в день получали 200 гр. хлеба и суп, т.н. «лебеду». Они голодали. Смертность среди них была чрезвычайно высока. Так в лагере в Елгаве зимой и весной ежедневно хоронили 50-70 человек, раздетых донага».
Прибывший из Риги в Швецию коммерсант сообщал: «В октябре 1941 г. в лагере русских военнопленных в Риге находилось 60000 человек. Весной 1942 года из них осталось в живых только 15 человек. Страдания русских военнопленных не поддаются описанию. Они выполняли тяжелейший физический труд, причем их дневная пища состояла из 200 г. хлеба и водянистого супа. Зимой 1941/42 года немцы отобрали у пленных последнюю теплую одежду и отдали ее немецким солдатам».
Таким образом, немецкие оккупанты установили в Латвийской ССР такой же режим жуткого кровавого террора, как и в остальных захваченных советских республиках.
2. Отправка населения на принудительные работы в Германию
В первое время после оккупации Латвии немцы объявили набор добровольцев для работы в Германии. Но таким образом было завербовано лишь несколько тысяч человек. Под влиянием писем, полученных от уехавших, население уклонилось от добровольной поездки на каторгу в Германию. Тогда оккупационные власти издали распоряжение о регистрации всего городского населения – мужчин в возрасте от 16 до 55 лет, женщин от 16 до 50 лет. Регистрация проводилась с целью выявления нужных немцам категорий квалифицированных рабочих. В паспортах отмечалось, к какой категории по квалификации отнесен владелец паспорта. На основании данных учета, рабочие нужных категорий вызывались в полицейский участок и группами направлялись в Германию.
Весной 1942 года объявлена мобилизация «лишних людей», в возрасте от 16 до 40 лет, большая часть из них была направлена в Германию. Но и эта мобилизация не дала желательных результатов. Началась индивидуальная «вербовка» под натиском, которая по показаниям захваченного в плен «добровольца» латышского батальона Плуме, производилась следующим образом: «Управление труда вызывает к себе, обещает разные льготы, предлагает добровольно выехать в Германию. Отказавшихся обычно переводят на более тяжёлую работу или же увольняют и в двухнедельный срок заставляют найти работу, при этом под расписку объявляется, что Управление труда имеет право любого и в любое место послать на работу по своему усмотрению, не исключая и Германию».
«Вербовка» сельского населения производилась через волостные правления. Каждая волость должна дать определенное количество рабов для отправки в Германию. «В волости П. окружной комиссар Латгалии на собрании жителей волости предложил выделить 60 человек для работы в Германии». Кого послать – это самовластно решает волостной старшина. В первую очередь отправлялись оставшиеся в живых «неблагонадежные» лица, получившие землю при советской власти, а также русские и деревенская беднота.
В результате предпринятых мер основная масса трудоспособного русского населения обоего пола от 14 до 50 лет мобилизована и вывезена в Германию на работы. Исключения в этом возрасте допускалось только для женщин, имеющих детей до 8 лет. Бывали случаи, что и таких женщин вывозили в Германию, передавая их детей на содержание в чужие семьи. Все это проводится под флагом «добровольности», под охраной немецких штыков, айзсаргов и полицейских...»
«Из деревни Сунепы, имеющей в своем составе всего 21 хозяйство, вывезено в Германию 47 человек, из дер. Вилцены из 20 хозяйств было вывезено 22 человека».
Немецкие оккупационные власти регулярно не выполняли планы отправки в Германию намеченных контингентов рабов. «В сентябре месяце (1942 г.) проводилась очередная выборка «добровольцев» в Германию. Намечено было вывезти из каждой волости 70-90 человек... В Лиепнасской волости явился для поездки в Германию всего один человек, которого за это высмеяли даже представители местных органов «самоуправления».
«Изо всей Латвии и в особенности из Латгалии, было отправлено много молодёжи. Так, например, в дер. П. принудительным порядком была собрана молодёжь, но местные партизаны разгромили один мобилизационный пункт... Молодёжь была благодарна за это, что их избавили от поездки в Германию, куда они должны были следовать на следующий день».
«Необходимо отметить, что все-таки волостей, из которых фашизму удалось угнать в Германию лишь несколько рабов, значительно меньше тех, из которых отправлены десятки и сотни». Особенно большую активность по отправке на принудительные работы в Германию немецкие оккупационные власти начали проявлять с начала зимы 1942 года и 1943 года. По сообщению подпольных партработников, в декабре 1942 г. на фабриках города Риги отбирались группы рабочих по 30 человек, которых, не пуская домой за вещами, непосредственно с фабрики направляли на станцию, чтобы посадить в поезд и отправить в Германию.
24 февраля 1943 года оккупационные власти провели перепись населения Латвии с целью выявить контингент зачисляемых для военной службы в Латышском добровольческом легионе СС, во вспомогательной полиции и для отправки на принудительные работы в Германии.
Партизанские отряды Латвии, ворвавшись в январе и феврале в два волостных правления, нашли там списки населения, которое немцы предполагали отправить в Германию. В списки было занесено по 60-70 человек из этих волостей. Из всех имеющихся в распоряжении данных, можно сделать вывод, что немецкие оккупанты угнали из Латвийской ССР на каторгу в Германию около 100000 человек.
Несмотря на строгий режим каторги и цензуру, часть родных все же получала вести от посланных в Германию. В них последние сообщали об изнурительном физическом труде, голоде и издевательствах, которые им приходится терпеть, и предупреждали родных и знакомых всячески избегать отправки в Германию. Оккупационные власти с помощью предателей из латышей во второй половине 1942 года были вынуждены были поднять целую кампанию пропаганды в печати, по радио и на собраниях «вернувшихся из Германии», чтобы сгладить среди населения Латвии впечатление об ужасных условиях германской каторги.
С весны 1942 г. более 10000 человек с подводами или без них немцы отправили выполнять трудовую повинность на строительные работы в Калининской и Ленинградской областях.
3. Уничтожение городов и вывоз культурных ценностей
Уже с первых дней войны началась бомбардировка городов Латвийской ССР, а затем и обстрел из артиллерии. В результате бомбардировок, артиллерийского обстрела и поджогов в гор. Лиепая был сильно разрушен старый город. Уничтожены целые кварталы домов вокруг площади Роз, на Большой улице и взморье.
«Почти полностью уничтожен город Гробиня» (близ города Лиепая). Город Даугавпилс уничтожен почти на 2/3. Гитлеровец лейтенант Ганц Шиман, павший на берегу реки Волхова, в записной книжке о впечатлениях от своего пребывания в гор. Даугавпилс 27 июля 1941 года записал: «После обеда пошел осматривать город. Печальный вид. Большая половина большого нового города разрушена».
Значительно пострадал и город Рига. Почти половина старого города была разрушена и сожжена немцами во время артиллерийского обстрела. Уничтожены все дома по набережной Западной Двины, начиная от замка и до Железного моста. Фашистские варвары разрушили и сожгли башню кирхи св. Петра, этого шедевра готической архитектуры. Кирха имела большую историческую ценность. Она была построена в XV-XVI веках и была самым оригинальным, привлекающим внимание строением города Риги. По этой башне с петухом на шпиле многие иностранцы узнавали столицу Латвии.
Немецкие фашисты разрушили также знаменитый Дом Черноголовых, выдающееся архитектурное строение XIV века, здание городской ратуши и государственного архива; сильно повредили Домский собор и церковь святого Якова. Значительно разрушены были улицы Валдемара, Кировская, а также завод ВЭФ, окрестности Воздушного моста, Московского форштата (Московское предместья). Всего в Риге были разрушены сотни зданий.
Наиболее ценные предметы богатых музеев и картинных галерей гор. Риги гитлеровцами вывезены в Германию. Часть лучших книг обширных рижских библиотек уничтожена, часть вывезена в Германию. Из городов сильно разрушены также Резекне и Крустпилс.
В первые дни захвата Латвии фашистская армия учинила повсеместный грабеж богатств латвийского народа. Гитлеровские грабители ходили из квартиры в квартиру, с хутора на хутор, забирая все, что им нравилось. На улицах Риги они останавливали прохожих и отбирали у них часы, золотые кольца, браслеты и прочее. Не останавливаясь только на этом, вскоре немецкие оккупационные власти ввели строгую систему и организованность в грабеже. Начали с захвата ценных бумаг, благородных металлов и изделий из них, затем потребовали сдачи «русских золотых рублей». Все государственные предприятия с их оборудованием, все крупные дома в городах, имущество всех эвакуировавшихся, уничтоженных фашистскими палачами, брошенных в тюрьмы и концлагеря евреев – все это было объявлено собственностью Великой Германии. Затем были проведены строгий учет и конфискация промышленного сырья, запасов готовой продукции на складах промышленных, торговых и кооперативных предприятий.
За этими мероприятиями последовал вывоз в Германию оборудования предприятий, не использованного на производство военных материалов, запасов сырья и готовой продукции, продовольствия, имущества, конфискованного у гражданского населения. Уже 6 августа 1941 года дирекция торговли, по согласованию с «Виртшафтскомандо ин Рига» издала распоряжение о запрете продавать гражданскому населению Латвии изделий из кожи, шерстяных, и резиновых изделий. А ведь только пару месяцев перед тем склады были переполнены запасами этих изделий. В конце июля 1941 года рижское радио передавало дикое объявление о том, чтобы кормящие грудью матери, вследствие острого недостатка молока в Риге, излишек своего молока сдавали на специальные пункты сбора.
Лучший универмаг в гор. Риге был передан в полное распоряжение только немецких офицеров и солдат.
Вскоре та же система грабежа была перенесена и в деревню. Земля, которую советская власть передала безземельным и малоземельным крестьянам, была у них отнята. Часть этой земли, а также скот и с-х инвентарь были отданы кулакам, а остальная земля была зачислена в собственность германского государства.
В деревне был проведен строгий учет посевных площадей, продуктовых и семенных запасов, скота, домашней птицы, ульев, с-х инвентаря и всего прочего имущества крестьян. После проведения учета, крестьяне без разрешения волостного правления не имели права распоряжаться своим имуществом.
«У крестьян весь скот и урожай взяты на учет. Без ведома волостного старшины крестьянин ни одной головы скота не имеет права зарезать». «Сдохнет курица – и ее надо принести в волостное управление для доказательства и составления акта». Многие крестьяне остались без тягловой силы, ибо все годные для армии лошади были реквизированы немцами. Проводилась систематическая реквизиция рогатого скота, свиней и т.д. «Ежемесячно волость должна была сдавать немецким властям 13-14 голов рогатого скота, 17-18 свиней, сено, солому, клевер – одним словом всё. Зарезать свинью для своих потребностей крестьянин не имел права. Он должен был заранее известить волостное правление о своем намерении, а оно сразу же львиную забирает для немецкой армии» (военнопленный Скриверис Эдгарс).
Некий Мауриньшь в номере от 1.7.1942 г. еженедельного журнала «Лайкметс», издаваемого в Риге, в своей статье писал, что в течение 1941 года количество скота в Латвии уменьшилось в след. размерах:
Лошадей – на 50000 голов;
Крупного рогатого скота – на 227000 голов;
Овец – на 420000 голов;
Свиней – на 107000 голов.
Крестьяне были обложены разными налогами, главным образом натуральными. Так, с урожая 1941 года немцы взяли, по данным из ряда волостей:
Ржи – 30 пудов с гектара;
Ячменя – 15 пудов с гектара;
Овса – 25 пудов с га.
Весь излишек урожая, за исключением нормы на личное потребление и семена, всю шерсть, весь лен, а также табак, за исключением 10 стеблей, оставляемых для личного пользования крестьянина, был также изъят. Поголовный налог взимался в сумме 70 марок в год с каждого жителя. Кроме того, взимались налоги с леса, земли. «Налоги немцами установлены со всего живого и мёртвого: со строений, земли, скота, вплоть до собак».
Кроме уплаты реквизиций и налогов, крестьяне, по указанию немецких оккупационных властей, должны были отбывать трудовую повинность: не менее одного дня в неделю. Зимой 1941/42 г. немецкие оккупационные власти проводили хищническую вырубку лесов Латвии. На лесоразработки было послано около 100000 человек – крестьян, часть городского населения и военнопленных. Почти все пиломатериалы были вывезены в Германию. Подобная вырубка лесов проводилась и зимой 1942/43 года.
После того, как запасы сырья, промышленных изделий и продуктов питания в основном уже были вывезены в Германию или отданы немецкой армии, начались компании «добровольных» пожертвований с целью отнять у населения Латвии предметы личного потребления и деньги. Проводить это окончательное ограбление народа Латвии немецким оккупационным властям помогали предатели латышского народа во главе с ген. Данкером.
15.11.1941 г. ген. Данкер – председатель организации «Народная помощь», в радиообращении объявил о начале сбора денежных пожертвований. До 1.1.1942 г. было собрано 900000 марок.
23.12.1941 г. рейхскомиссар восточных областей обращается по радио к населению области с призывом «ввиду необычайно суровой зимы, обеспечить фронт меховой одеждой… Сдать до 5.1.1942 г. шубы, меха, меховые перчатки и др. меховые изделия за плату. Рейхскомиссар, правда, тут же отмечал, что население от платы может отказаться.
30.12.1941 г. повторяется призыв, ибо «снабжение армии тёплыми вещами не терпит отлагательства». В список сдаваемых вещей включены еще пальто, куртки, тёплые брюки, валенки, тёплое бельё и т.д. В Риге для сбора тёплых вещей созданы 12 пунктов, в деревне – в каждой волости по одному. «Сдача тёплых вещей происходит на добровольных началах. Вышеприведенные смертные приговоры, вынесенные Верховным специальным судом за сокрытие тёплых вещей, показывают эту «добровольность» на деле».
К 20.1.1942 г., по сведениям газеты «Дойче Цайтунг ин Остланд», в Латвии было собрано 268.689 тёплых вещей. В феврале 1942 г. рейхскомиссар восточных областей снова обратился с воззванием о сдаче для фронта тёплых вещей, в котором он предлагал ещё раз посмотреть, не осталось ли еще что-нибудь из тёплых вещей. В то же время проводился сбор лыж со всеми принадлежностями. К началу февраля по Риге собрано 9846 пар лыж с лыжными сапогами, тёплыми чулками и даже воском.
17.3.1942 г. было издано распоряжение, что все жители Латвии, имеющие меха и кожи, должны сдать их до 19.3.1942 г. в «Центр кожи и шерсти» или на сборные пункты. Бойни обязаны были сдавать шкуры на второй день после убоя скота. Так как местному населению кожаные изделия не продавались, оккупационные власти рекомендовали ему покупать обувь из соломы и деревянные башмаки, «которые в условиях неустойчивой погоды являются гигиеничными и практичными». Немцев же ордерами на кожаную обувь снабжал рейхскомиссар области.
Не успела закончиться кампания по сбору тёплых вещей и лыж, как 8.2.1942 г. рейхскомиссар открыл новую кампанию сбора цветных металлов, во время которой «население должно сдавать все медные, оловянные, свинцовые, латунные, ново-серебряные (сделанные из нейзильбера) и т.п. изделия». На второй день в репортаже о кампании сбора цветных металлов было указано, что населению «предоставляется возможность доказать свою благодарность немецкой армии».
Для того, чтобы показать всю степень и цинизм ограбления населения, до которой Латвия уже ограблена, приводилась полностью запись репортажа, прозвучавшего по радио 13.2.1942 г. Репортёры отправились в первый попавшийся дом. Они решили войти в квартиру 3, где проживал некий Екаб Лагздинь. В квартире находились ещё его жена и сын, которые также участвуют в начинающемся разговоре:
- Какие изделия вы, господин Лагздинь, решили пожертвовать, чтобы содействовать сбору цветных металлов?
- У нас ничего нет, чем можно было бы пожертвовать. Отправляйтесь лучше на фабрики и мастерские – авось там кое-что найдете.
- Все, что находится на фабрике и в учреждениях уже взято на учет. Однако фронт нуждается в неимоверном количестве боеприпасов, и население тоже должно нести жертвы.
- Я уже сказала, что у нас ничего нет. Быть может в больших квартирах вы сможете кое-что найти.
- Кое-что можно найти в любой квартире. Чем вы занимаетесь, господин Лагздинь?
- Работаю мастером на химической фабрике.
- Тогда вы должны знать, что из мелочей создаются большие дела. Давайте посмотрим, что у вас в квартире. Вот фигурка футболиста из меди.
- Это дорогая память у сына. Ни за что не можем ее отдать.
- Ну ладно, пускай тогда остается. А нет ли у вас других металлических предметов?
- Нет, нет господа ничего. Я уже вам говорила. Наш дом бедный.
- А вот разные свинцовые фигурки.
- Они вылиты в день Нового года. Ну что же, можете их забрать.
- А что это такое?
- Николаевские копейки.
- Они могут посодействовать уничтожению нескольких бункеров большевиков. Покажите, что у вас на кухне?
- Ах, господа, ничего там нет, ничего там не найдёте.
- Вот клетка для канарейки, изготовленная из медных проволок. Это нам пригодится. Здесь я вижу медную посуду.
- Ах, господа, не могу посуду отдать. Теперь время военное и ничего купить нельзя. Все нам самим пригодится.
- Именно для того, чтобы война скорее кончилась, вы должны пожертвовать этой посудой.
- Жалко, ах как жалко ее отдавать.
- Здесь я вижу кофейную мельницу – ручка у нее латунная и нам пригодится.
- Здесь у меня пара алюминиевых ложек. Возьмете и их?
- Теперь пойдём в кладовую. Вот здесь у вас самовар.
- Самовар никак не могу отдать. Придет брат из деревни, как я угощу, если у меня не будет самовара!
- Ничего, чай можно сварить в котелке. Ну, давайте посмотрим ещё! Ах, пепельница. Она бронзовая – значит пригодится.
- Ну тогда возьмите и фигурку футболиста. Вот еще оловянные солдатики. Они тоже пригодятся.
Представление закончилось заявлением, что каждому сдавшему более 3-х металлических изделий, будет выдано особое удостоверение.
Во время кампании сбора цветных металлов собирались самые разнообразные, весьма необходимые вещи: письменные приборы, ручки для дверей, кухонные принадлежности, посуда, части машин, пепельницы, подсвечники, термосы и прочее. К 25.4.1942 г. в Латвии были собраны 504 тонны цветных металлов.
В начале марта 1942 г. в Латвии было издано распоряжение о немедленной конфискации всех растительных масел и животных жиров, маслокислот, искусственных жиров, олифы, глицерина, стеарина, нефти, мазута, авиабензина, минеральных масел, сланцевого масла и т.д. На предприятиях была конфискованы приводные ремни.
Почти непрерывно немецкими оккупантами в Латвии производится сбор разных тканей, ветоши, последнего моточка ниток для переработки на текстильных фабриках для нужд немецкой армии. Несколько раз (с 1.7. по 15.7., с 1.11. по 30.11.1941 года, в марте 1943 года) проводились специальные кампании по сбору поношенной одежды, белья и т.д. Населению предлагалось пересмотреть все шкафы, все иглы и отдать все найденное сборщикам или на сборные пункты. Притом матери предупреждались, что было бы преступлением не сдавать поношенную одежду с намерением переделать для детей, ибо на «первом месте должны быть нужды фронта».
Весь этот систематический организованный грабеж, кампании «добровольных» пожертвований, проводимые немецкими оккупационными властями и предателями латышского народа, довели население Латвии до крайней степени нищеты. «Экономика Латвии ухудшается с каждым днем: все, что можно вывезти, немцы направляют в Германию. Сельхозпродукты, лес и различное сырье вывозятся в основном через Рижский и Лиепайский порты» (октябрь 1942 г.).
Даже тогдашний председатель организации «Народная помощь» Бруно Павасарс вынужден был признать, что «всё возрастает количество семейств, которым недостаёт самого необходимого». Таким образом, режим немецких оккупантов в Латвии являлся на самом деле режимом кровавых палачей, поработителей, громил и грабителей.
Трудно предположить, что латышские мужчины, призванные в Латышский национальных корпус СС, полицейские формирования, в кадровые немецкие части, ничего не знали о том режиме, который сформировали на их родине национал-социалисты. Даже в этом небольшом обзоре мы найдем свидетельства уничижительного отношения немцев к латышам. Тем более непонятна та решимость, с которой отдельные латышские национальные части воевали в интересах третьего рейха. В данном обстоятельстве и заключается тот самый «Латышский синдром», когда ограбленная до последней нитки, оккупированная республика, в которой были проведены тотальные этно-политические чистки, вдруг не только с желанием воюет на Восточном фронте, но и участвует в карательных экспедициях на Северном Кавказе, на Украине и в Белоруссии, а также в оккупированной части России… Впрочем, если вернуться к временам октябрьского переворота в России, то мы вспомним, что именно латышские полки всячески поддерживали партию большевиков, довольствуясь полученными от нее денежными средствами и пайками – эдакая политическая неразборчивость, безразличие, с кем и против кого воевать.
Но сегодняшний латышский истеблишмент старается не упоминать о «красных латышах», пытаясь всеми силами поддерживать в бывшей советской республике иллюзию того, что именно немцы «освободили» этот народ в 1941 году, направили его по дороге «самоопределения» и «независимости». И уже под этими предлогами регулярно организуют шабаши с участием последователей и потомков латышских коллаборационистов, включая печально известный Латышский добровольческий легион СС, пытаясь представить все это разнопёрое сборище националистов и фашистов очередными «рыцарями без страха и упрека». Регулярно отыгрываясь на потомках русских освободителей, по разным причинам оказавшихся на территории Латвии и других стран Балтии, а также на памятниках их предков, освободивших в 1944-м году эти псевдо-самостоятельные современные государства. Самостоятельные настолько, что президентов и министров им присылают издалека, ибо на месте достойных кандидатур на эти посты выявить уже невозможно.
Автор: Владимир Марковчин
Заглавное фото из открытых источников
