Самой любимой моей книгой в начальной школе была «Таинственный остров» Жюля Верна. Но ни мне, ни кому-либо из окружающих не приходило в голову, что на озере Селигер в 350 километрах от Москвы есть остров Городомля, по сравнению с которым все тайны острова Линкольна не более чем детский лепет.
Да какие там тайны могут быть на Городомле? Да, на востоке острова существует вполне приличный дом отдыха «Селигер». Каждый по Интернету может заказать комфортабельный номер.
А вот на западе – «колючка» на заборе и сверхсекретная ЗАТО «Солнечный».
Но начнем по порядку.
В 1629 году боярин Борис Федорович Лыков подарил остров Городомлю монастырю Нилова пустынь. Там построили скит, где долгое время проживали престарелые монахи.
В 1929 году на острове началось строительство. Удаленностью от обжитых мест остров очень подходил для «экспериментальных работ в области вирусологии», а на самом деле для работ над созданием биологического оружия. В 1931 году на Городомле открывается Противоящурный институт, а в 1935-м – лаборатория Противочумного института.
Разумеется, «таинственный остров» был не единственным объектом «военной биологии». Так, в Подмосковье рядом с железнодорожной станцией Перхушково в деревне Власиха на территории дачи купца-чаеторговца Вагау в 1930 году была создана вакцинно-сывороточная лаборатория.
Из женского Покровского монастыря в Суздале монахинь выселили еще в 1923 году. А в 1931-м там создана военно-биологическая лаборатория. Первоначально она входила в структуру ОГПУ, а в 1934 году ее передали в ведение РККА.
“Наравне со всеми советскими специалистами, работавшими в НИИ-88, немцы поощрялись сверх указанных окладов большими денежными премиями за выполнение в плановые сроки этапов работ”
В 1934 году две лаборатории из Покровского монастыря перевели на остров Городомля.
В 1937-м туда переводят Военный научный медицинский институт РККА, созданный на базе Военной вакцинно-сывороточной лаборатории 9 января 1933 года приказом Реввоенсовета СССР № 02 за подписью Михаила Тухачевского. В 1934-м институт переименовывают в Биохимический институт (БИХИ), а в 1937-м – в Биотехнический институт (БИТИ).
Руководил Военным институтом профессор Иван Михайлович Великанов. Под его руководством начинается оборудование центра биологического оружия на острове Возрождения (бывший остров Николая I) в Аральском море. Позже центру присвоят псевдоним «Аральск-7».
В 1998 году сын Великанова Владимир писал: «В воздухе запахло войной. Но не простой войной, а «бактериальной войной», а в материалах дела Великанова проскользнула фраза о разработках авиационно-распыляющей бомбы, бактериологического танка, диверсионного чемодана».
В ночь с 5 на 6 июля 1937 года директор института Великанов был арестован, 8 апреля 1938-го расстрелян. Связывали это с делом наркома обороны Тухачевского. Расстреляна 9 декабря 1937 года и его жена – военврач 1-го ранга, до 1936-го – заместитель директора института по медицинской части, а в момент ареста – старший специалист института Зоя Ивановна Михайлова.
«Великанов в бытность свою в Японии в 1934 году был завербован для шпионской и террористической деятельности японской разведкой и эту деятельность проводил вплоть до ареста», – так звучал пункт обвинения.
История четы Великановых более чем запутана. Ивана Михайловича в 1934 году послали на международную конференцию Красного Креста в Токио. Там он вел какие-то секретные переговоры с военным министром Садао Араки. Замечу, что последний сделал карьеру в качестве профессионального разведчика, специалиста по России. В 1912–1913 годах Араки – помощник военного атташе в Петербурге, в 1918–1919-м полковник Араки проводил секретные операции в Сибири.
Зоя Михайловна Великанова в 1936 году провела шестимесячный тур по Польше, Франции и Италии. Ее сын намекал, что она была связана с военной разведкой. Трудно понять, почему ведущих специалистов в столь деликатном вопросе, как биологическое оружие, гоняли по всему свету.
Обеспечение секретности работ на острове Городомля велось силами специального дивизиона НКВД численностью 179 человек.
В приказе № 058 от 25 апреля 1938 года учреждение на Городомле уже называют Санитарно-технический институт Вооруженных сил СССР (СТИ, в/ч 8000). В проекте штатного расписания значилось семь лабораторий. Весьма любопытен список подопытных животных: «...лошадей – 20, баранов и коз – 30, кошек – 200, кроликов – 200, морских свинок – 2000, белых мышей – 2000, крыс – 250, голубей – 100…» В этом зоопарке числилась даже такая экзотика, как пять обезьян. Водный транспорт тоже был небедный: теплоход – 1, катер разъездной – 2, катер быстроходный – 2, катер буксирно-разъездной – 3, катер ледокольного типа – 1.
Столь же богато выглядел набор сухопутных и иных транспортных средств (в их число входили не только пожарные и санитарные автомобили, но и 20 самолетов и одни аэросани).
С началом войны под угрозой германской оккупации Санитарно-технический институт ВС СССР был эвакуирован в Саратов, а позднее, в 1942 году – в Киров.
Главный корпус Филиала № 1 НИИ-88 на острове Городомля
А теперь перейдем к послевоенной истории «таинственного острова» Городомля.
С июля по август 1945 года в Восточную Германию в район города Нордхаузена на завод «Миттельверке» прибыл ряд видных советских ученых, таких как С. П. Королев, В. П. Глушко, В. П. Бармин, Н. А. Пилюгин, В. П. Мишин, М. С. Рязанский, В. С. Кузнецов, А. М. Исаев, Б. Е. Черток, Г. А. Тюлин, М. К. Тихонравов, В. С. Будник. Всего группа вместе с механиками в 1945 году насчитывала 284 человека.
В советской оккупационной зоне совместно с оставшимися немецкими специалистами был создан ряд предприятий по восстановлению ракет, двигателей, аппаратуры, системы управления и чертежей на них.
В начале 1946 года в Германии организован институт «Нордхаузен», директором которого назначили Льва Гайдукова, а главным инженером – Сергея Королева. В «Нордхаузен» вошли институт «Раабе», завод 3 и испытательная станция в Леестене. Затем были дополнительно организованы завод 1 в Заммерде по сборке ракет А-4, которым руководил Василий Мишин, завод 2 «Монтания» в Нордхаузене для сборки двигателей и завод 4 в Зондерхаузене для сборки аппаратуры системы управления. К лету 1946 года численность немецкого персонала, работавшего в институте «Нордхаузен», достигла шести тысяч человек и еще свыше тысячи работали на фирмах-смежниках.
9 августа 1946 года приказом министра вооружения главным конструктором изделия № 1 – баллистической ракеты дальнего действия – был назначен Сергей Павлович Королев. 16 августа 1946-го директором НИИ-88 назначается Лев Гонор. 26 августа 1946 года приказом министра вооружения Дмитрия Устинова была определена структура НИИ-88, который должен был заниматься ракетной тематикой.
В октябре 1946-го около восьми тысяч германских специалистов отправили в СССР. С собой им разрешалось брать семьи, мебель, музыкальные инструменты, включая пианино. У кого были деньги, нанимали нянь и гувернанток.
В СССР с 1946 года использование германских специалистов проходило двумя способами. В первом случае небольшие группы немцев «вкраплялись» в состав НИИ с советскими учеными и инженерами, а во втором – советские специалисты работали отдельно в НИИ, а на расстоянии нескольких десятков километров создавали филиал института, где и работали немцы.
На острове Городомля разместили филиал № 1 НИИ-88, где главным конструктором был Королев. Туда прибыли более 150 специалистов, а с семьями число немцев доходило до 500 человек. Среди них 13 профессоров, 32 доктора-инженера, 85 дипломированных инженеров и 21 инженер-практик.
Организация на острове Городомля получила статус филиала № 1 НИИ-88, то есть весь состав подчинялся директору этого института Льву Гонору. Директором филиала сначала был Федор Гурьевич Сухомлинов, ранее работавший в аппарате Министерства вооружений, затем его сменил Петр Иванович Малолетов – бывший директор завода № 88. Руководителем с немецкой стороны назначили бывшего шефа отдела баллистики фирмы Круппа профессора Вольдемара Вольфа, а его заместителем – инженера-конструктора Бласса.
Немецкие ракетчики после удачного запуска
ракеты А-4 (V-2) на полигоне Капустин Яр, 1947 год
К приезду немцев на Городомле все жилые дома добротно отремонтировали и жилищные условия были по тем временам вполне приличные. Во всяком случае семейные специалисты получили отдельные двух- и трехкомнатные квартиры.
В зависимости от квалификации и ученых званий или степеней немецким специалистам устанавливалась относительно высокая зарплата. Так, например, доктора Магнус, Умпфенбах, Шмидт получали по 6 тысяч рублей в месяц, Греттруп и Швардт – по 4,5 тысячи рублей, дипломированные инженеры – в среднем по 4 тысячи рублей.
Для сравнения можно привести тогдашние месячные оклады основных руководящих специалистов НИИ-88 (это в 1947 году): у Королева – главного конструктора и начальника отдела – 6 тысяч рублей, у главного инженера института Победоносцева – 5 тысяч рублей, у заместителя Королева Мишина – 2,5 тысячи рублей.
Наравне со всеми советскими специалистами, работавшими в НИИ-88, немцы поощрялись сверх указанных окладов большими денежными премиями за выполнение в плановые сроки этапов работ.
В выходные и праздничные дни разрешались выезды в районный центр Осташков, в Москву, посещение магазинов, рынков, театров и музеев. В Москву немцам разрешалось ездить только с сопровождающим. Однако во многих случаях они на вокзале платили 10 рублей сопровождающему и тот встречал их в условленное время у обратного поезда.
Немцы в деловой переписке именовались иностранцами, а филиал № 1 – коллектив 88.
Одной из важнейших задач, поставленных перед немцами, было участие в подготовке пусков трофейных ракет А-4 на полигоне Капустин Яр. При этом часть германских специалистов, привлеченных к этой работе, осталась на острове Городомля, а часть была отправлена на полигон.
В июне 1947 года у директора НИИ-88 Льва Гонора состоялось совещание по вопросу перспективы и организации дальнейших работ немецких специалистов. На нем Гельмут Греттруп предложил разработать проект новой баллистической ракеты дальнего действия. Проекту ракеты был присвоен индекс Г-1 (позже в документах эту ракету стали называть Р-10).
С индексом ракеты вышел забавный казус. Для первых ракет Греттруп еще в Германии выбрал обозначение G-1 и G-2, то есть по-русски Г-1 и Г-2. Однако уже в СССР не шибко грамотное руководство НИИ-88 запретило индекс Г, потому что с этой буквы начиналась фамилия не только Греттрупа, но и Гитлера, и других фашистских вождей. О том, что фамилия Гитлер начинается не с G, а с Н, наши умники были не в курсе. В конце концов индекс был заменен на Р.
Королев ни тогда, ни после не мог терпеть никакой конкуренции и считал, что приоритет в разработке такой ракеты должен был принадлежать его коллективу – отделу № 3 СКБ НИИ-88. А тут оказалось, что почти все научно-исследовательские отделы института будут работать не только на него, но и еще на вновь назначенного главного конструктора ракеты Г-2 Греттрупа – ближайшего сотрудника Вернера фон Брауна. Королеву тем более было обидно, что его ракета Р-2 и германская Г-1 делались по одним и тем же тактико-техническим данным и имели одинаковые принципиальные конструкторские решения.
Обе ракеты должны были выходить за габариты А-4 и использовать тот же двигатель, который форсировали в ОКБ-456 (главный конструктор Валентин Глушко). И действительно, Глушко удалось уменьшить вес двигателя на 15 килограммов и увеличить тягу на две тонны.
Ракеты А-4 и Р-1 не имели отдельных боеголовок, они целиком достигали цели. Их преимуществом было то, что действие взрывчатого вещества усиливалось взрывом паров и неотработанной части топлива в баках ракеты. Но немецкие конструкторы решили сделать головную часть Г-1 отделяемой, а остальная ракета должна была разрушаться в атмосфере. Выигрыш заключался в том, что корпус ракеты можно было делать менее прочным. Это позволило уменьшить вес ракеты Г-1, сделав несущей конструкцией бак с топливом. Такая конструкция была принята и на Р-2, хотя, видимо, и с некоторым запозданием.
Греттрупу удалось опередить Королева и представить проект Г-1 (Р-10) на НТС НИИ-88. Вместе с главным конструктором на защиту с острова Городомля приехали профессор Упфенбах, доктора Хох, Альбинг, Андерс, Вольф и Шефер.
Германские конструкторы во главе с Греттрупом создали проект баллистической ракеты с дальностью 600 километров.
Очевидно, что самым оптимальным способом создания ракет с такой дальностью полета стало бы объединение обеих групп и образование совместного русско-германского коллектива, как это было в Германии в Нордхаузене и других местах. Но открыто предложить это никто из руководства не решился в силу «политического момента». Да был еще и человеческий фактор – Королев не мог ужиться и с многими советскими конструкторами, а уж с Греттрупом и подавно. В итоге он «съел» Греттрупа, как позже и Грабина, и других. Но немцы этого еще не знали и упорно работали.
Параллельно с Г-1 (Р-10) привлеченные специалисты в Городомле разрабатывали и еще более мощные ракеты. Так, разрабатывалась баллистическая ракета Р-12 (Г-2), которую нельзя путать с БР более позднего периода Р-12 с дальностью стрельбы от минимальных 2000 километров до максимальных 2500. Вес ее боевой части достигал одной тонны. Двигательную установку для такой ракеты предлагалось сделать связкой из трех двигателей Р-10 и получить таким образом общую тягу свыше 100 тонн. Этот проект впервые предусматривал отказ от газоструйных рулей, что избавляло двигательную установку от потери тяги за счет газодинамического сопротивления рулей, стоящих в потоке горячих газов, и повышало надежность управления. Подобное было сделано Королевым только на межконтинентальной ракете Р-7.
Немцы предъявили предэскизный проект БР Г-4 с оригинальным конусообразным корпусом. Дальность стрельбы должна была составлять три тысячи километров, а стартовый вес – 73 тонны при весе боевой части три тонны. Крылатая ракета Г-5 (Р-15) имела ту же дальность и тот же вес боевой части.
Увы, осенью 1950 года на уровне политбюро было принято решение закрыть немецкий филиал на острове Городомля, а всех немецких специалистов отправить в новосозданную ГДР. В декабре 1951 года была отправлена первая очередь, в июне 1952-го – вторая и в ноябре 1953 года в ГДР ушел последний эшелон.
Свято место пусто не бывает, и на острове Городомля обосновалась новая сверхсекретная контора – филиал № 1 НИИ-944. Сам же институт располагался в Москве на улице Авиамоторной. НИИ-944 и его филиал работали над поплавковыми гироскопами и другими инерциальными системами управления баллистическими и крылатыми ракетами.
Там была разработана аппаратура для БР Р-1, Р-2, Р-5, Р-7, Р-9А, Р-14, Р-16, Р-36, УР-100, а также приборы космических аппаратов «Восток», «Союз», «Салют», «Прогресс» и других.
Ну а закрытый профилакторий для сотрудников НИИ-944 в восточной части острова постепенно стал общедоступным комфортабельным домом отдыха «Селигер».
Александр Широкорад
