На долю генерала Юрия Крестовского выпало решение многих поистине судьбоносных задач. Ему впервые в истории нашей радиоэлектронной разведки пришлось участвовать в строительстве разведывательных кораблей, обнаруживать и обеспечивать перехват информации с американского стратегического военного спутника DSCS-2, возводить центры радиоэлектронной разведки в Восточной Германии, будучи руководителем оперативно-технического управления ГРУ, заниматься созданием аппаратуры для подразделений специального назначения, которые действовали в Афганистане.
Летом 1968 года капитан Юрий Крестовский ждал вызова из Академии связи имени С. М. Буденного. Он собирался поступать в очную адъюнктуру. Как и положено, представил научный реферат, за который получил отличную оценку, и по всем срокам уже должен был укладывать чемоданы, брать билет на поезд в Ленинград. Однако не суждено было стать Юрию Вениаминовичу адъюнктом.
«Нечего тебе там делать, – сказал ему заместитель начальника 6-го управления ГРУ генерал Петр Шмырев. – Хочешь защищать диссертацию, пиши, защищайся в нашем институте. А то будешь там учить, как кси на пси умножать».
Юрий Вениаминович на всю жизнь запомнил эти шмыревские кси на пси. В тот момент, признаться, ему обидно и досадно стало, мол, не пустили в науку. И только с годами он понял: генерал Шмырев ничего просто так не делал.
Судя по всему, он уже тогда подбирал кандидатуру офицера, кому мог бы доверить новое, неизведанное и очень важное дело. Да еще какое! Без лишнего пафоса можно сказать – государственной важности. Создание кораблей радиоэлектронной разведки.
Крестовского Шмырев знал хорошо. И пусть между ними была дистанция огромного размера как по возрасту, жизненному и профессиональному опыту, так и воинскому званию, служебному положению, Петр Спиридонович давно приметил пытливого, любознательного и упорного офицера.
Помнится, во время итоговой проверки на объекте в Климовске он побывал в отделении исследования радиопередач. Начальником отделения и был инженер-капитан Крестовский.
Ничего особенного от этого отделения генерал не ждал. По докладам командира части специалисты собрались здесь грамотные, свои обязанности выполняют добросовестно. Тем не менее Шмырев поинтересовался, чем конкретно занимается отделение в настоящее время. Доклад Крестовского приятно удивил и обрадовал Петра Спиридоновича. Оказывается, они проводили технический анализ только что обнаруженной многоканальной передачи, все каналы которой были заняты непонятной пока для нас системой под названием Stelma. Сама станция, по данным пеленгации, дислоцировалась где-то на юге Африки, в районе Йоханнесбурга. Она работала круглосуточно и только в три часа ночи в течение двух минут открытым текстом передавала служебное сообщение и наименование самой системы Stelma.
Генерал заинтересовался работой системы, просмотрел немалый накопленный материал и сразу понял: ребята неспроста вцепились в нее, у них профессиональный нюх, ибо расшифровка открывала большие перспективы. Но сделать это было непросто, ведь в ту пору не существовало персональных ЭВМ и Крестовский со своими подчиненными обрабатывал материал вручную. Корпел на работе, засиживался по ночам дома. Жена порой, с тревогой заглядывая через плечо в его бесконечные расчеты, говорила: «Юра, ты только с ума не сойди от этих плюсов и минусов».
«Нет, ребята, – сказал им тогда Шмырев, – вручную вы это не поднимите. Я договорюсь с нашим НИИ, и мы поручим им обработать этот массив информации с помощью стационарной ЭВМ».
Институт в течение трех месяцев проводил технический анализ накопленных отделением Крестовского материалов, но так и не смог добраться до смысловой составляющей.
Потом, с годами станет понятно, что это были первые испытания одной из систем цифровых передач, получивших впоследствии название diqitalproqram. И пусть тогда эксперимент Крестовского не удался, генерал Шмырев заметил этого увлеченного радиоэлектороникой офицера.
Знал бы генерал, чего стоил Юрию Вениаминовичу этот эксперимент. Квартиры у Крестовского в ту пору не было. Он окончил Военную вкадемию связи им. С. М. Буденного и получил назначение в радиоразведку на центральный узел. Жил с женой и детьми в сельском доме в пяти километрах от места службы. Вечером возвращался домой, таскал из колодца воду, носил дрова, топил печь и ложился спать. В час ночи поднимался, чтобы добраться пешком до объекта и услышать сигналы неразгаданной Stelma из далекого Йоханнесбурга.
Началось с «Пуэбло»
Словом, генерал Шмырев выбрал Крестовского. Говорят, были и сомневающиеся: мол, задача государственная, а тут молодой капитан, всего лишь начальник отделения. Как бы дело не загубил. Но Петр Спиридонович твердо стоял на своем, говорил, что верит в Крестовского. И примерно через неделю после того, как он отказал Юрию Вениаминовичу в поступлении в адъюнктуру, капитана вызвали в управление.
Принял его сам начальник генерал-лейтенант Григорий Строилов. Здесь же в кабинете находился и Шмырев. Спросили, знает ли Крестовский об инциденте с «Пуэбло». Разумеется, он слышал об этом.
Начало 1968 года ознаменовалось громким международным скандалом. У берегов Северной Кореи был захвачен американский разведывательный корабль «Пуэбло». Вся пресса бурно обсуждала это происшествие.
А вот о том, что у нас будут строиться корабли радиоэлектронной разведки, он не знал. Начальники коротко ввели его в курс дела: принято решение ЦК и Совмина построить четыре корабля. Но это не те малые посудины, которыми располагает ныне наш флот. Речь о совершенно ином классе кораблей, оснащенных самой новейшей аппаратурой радиоэлектронной разведки. Таких судов у нас в стране еще не создавали. После этого последовала небольшая пауза и генералы вопросительно посмотрели на него.
Генерал-майор Юрий Крестовский
«Поскольку вы все время занимались специальной техникой, отлично знаете ее, – сказал Шмырев, – именно вам поручается подготовить проект технического задания на спецтехнику для будущего корабля. В общем, надо хорошо продумать, сколько разведпостов разместить, что за посты, какую аппаратуру поставить. В помощь вам мы приготовили кое-какие документы, материалы, отчеты».
Юрий Вениаминович вышел из кабинета, и, не чуя под собой пола, шагнул в коридор. Вот так задачка! Ему, человеку сухопутному до мозга костей, предстояло оснастить первый электроникой корабль ГРУ. А впрочем, почему нет? Жизнь порой делает такие замысловатые зигзаги. Ведь он, Юрка Крестовский, с тех пор как осознал себя, мечтал стать моряком. Занимался судомоделизмом, ходил в морскую школу ДОСААФ, учил семафорную грамоту, греб на шлюпке. Был даже старшиной шлюпки. И поступать, конечно, хотел в военно-морское училище, в знаменитую «Дзержинку» в Ленинграде.
Трудностей он не боялся. С тех пор, как в 1942 году у деревни Леховарка, что под Воронежем, погиб его отец – командир танковой роты капитан Вениамин Крестовский, Юра остался единственным мужчиной в доме. Конечно, были мама, бабушка, но он всегда чувствовал свою мужскую ответственность за них. Так что не тяготы его пугали. Больше всего боялся медкомиссии, врача-окулиста. Заранее достал и выучил книжку и таблицу, по которым проверяют зрение. Но врачи оказались не лыком шиты, раскололи кандидата в моряки и дали полный отказ.
Юрка подался в Ульяновск, в училище связи. Туда он со своим зрением проходил. Поступил довольно легко. Учился с охотой, окончил училище c отличием уже в Череповце, куда их перевели на последнем курсе.
После этого служил в полку радиотехнической разведки в Прибалтике.
«Должность у меня была, – вспоминал о том времени Юрий Вениаминович, – начальник радиопеленгаторной станции. А поскольку офицеров не хватало, одновременно командовал взводом радиоперехвата. Но служба мне нравилась. В училище подготовку нам дали основательную. Технику я знал и любил.
Тогда все было по-другому. Если взвод, то это тридцать человек, за которых я отвечал полностью: обучал, заботился, воспитывал. Работали мы по Скандинавии. Весь восток и северо-восток был наш. Норвегия, частично Германия, Англия. Ходил и оперативным дежурным. А дежурства были тяжелые. Шла обработка полученной информации, да и на границе нередко случались нарушения. Натовцы частенько устраивали провокации. Направляют самолет, он доходит до границы, пересекает ее и возвращается в свое воздушное пространство».
Отслужив два года, решил поступать в академию. В ту пору была такая льгота для тех, кто окончил училище с красным дипломом.
В академии о служебном жилье для слушателей можно было только мечтать. Намучились Крестовские порядком. На руках маленький ребенок, комнату никто сдавать не хочет, в лучшем случае пускали на два-три месяца. Потом новый мучительный поиск жилья, уговоры, переезды. За время учебы с квартиры на квартиру перебирались добрых полтора десятка раз. После выпуска он готов был поехать куда угодно, лишь бы там было хоть какое-то жилье.
Вновь ему предложили Прибалтику: мол, уже служил, регион знакомый. Правда, должность оперативная, а не инженерная. Крестовский вполне резонно возразил, ведь он окончил инженерный факультет. Но кадровики – народ своеобразный, обидчивый, не любят, когда им возражают. На следующее утро ему объявили: есть и должность инженерная, и квартира служебная. На Чукотке. Как обычно, предложили посоветоваться с женой и завтра дать ответ.
«Прихожу домой в маленькую восьмиметровую комнатушку, – рассказывал Крестовский, – сын смотрит телевизор. Ему тогда было четыре года. Идет какая-то передача, показывают Север, стада оленей. Спрашиваю: «Миша, хочешь, к оленям поедем?». «Хочу, папа», – отвечает. Ну что ж согласие сына получено. Супруга тоже не против. Она за мной хоть на край света. Настоящая офицерская жена. Наутро прихожу в отдел кадров. Смотрят вопросительно. «Согласны?». «Согласен». Расплылись в довольной улыбке: «Знаете, мы тут посмотрели, учились вы отлично, идете на медаль и решили предложить объект в Климовске. С жильем там все нормально, дом строится».
«Прохлада» на корабле
Так Юрий Вениаминович оказался в Подмосковье. Кадровик не соврал, дом там действительно начинали строить, но, как часто бывает, от нулевого цикла до сдачи в эксплуатацию дистанция огромного размера. Пришлось опять искать крышу над головой. Нашел в соседней деревне за пять километров. Ближе ничего не было.
А теперь, подумать только, судьба, сделав круг, вывела его опять к морю, к кораблям. Вот уж воистину мистика какая-то.
Впрочем, долго рассуждать о мистике и о кругах судьбы времени не было. Обложившись документами, Крестовский засел за составление техзадания. Вот тогда впервые он изучил словно под микроскопом снимки аппаратуры с «Пуэбло», прочел их описание, характеристики.
По мере освоения материала возникали десятки, казалось, неразрешимых вопросов. Юрий Вениаминович понимал: ответы на них придется искать ему и только ему, ибо прежде никто в Советском Союзе не размещал средства радиоэлектронной разведки на корабле. Все будет впервые.
Далее события развивались с поразительной быстротой. Проектирование аппаратуры для корабля было поручено «Связьморпроекту», который располагался в Ленинграде. И вот тут возникли первые препятствия. «Связьморпроект» никогда не занимался разведывательной проблематикой да и вообще наша промышленность прежде не устанавливала средства радиоэлектронной разведки на судах. А теперь вот предстояло это сделать.
Корабль радиоразведки «Кавказ»
28 постов предложил сформировать Юрий Крестовский: тут и пеленгаторные посты, и радиотехнической разведки, и обработки данных.
В этот период Юрий Вениаминович практически все время проводил в командировках в Ленинграде. Девчат-проектировщиц знал по именам. Разбуди ночью, он четко доложит, что Надежда отвечает за посты 11, 14 и 15, а Светлана за посты 2, 4 и 18. Именно они оформляли творческие идеи Крестовского строгими рамками ГОСТа.
Проектировщики – люди с опытом, но они не знали специфику и им в сущности все равно, где размещается первая категория техники, где вторая, как, к примеру, поставить питание вверх или вниз, анализатор установить сбоку или как-то иначе. Поэтому приходилось следить, подсказывать, самому делать первичные чертежи установки аппаратуры.
К ее производству были привлечены ведущие предприятия страны из Москвы, Ленинграда, Ростова, Николаева, Воронежа и других городов. На борту устанавливались новейшие образцы радиоэлектронной техники: опытный образец станции разведки воздушных целей, первая станция разведки радиорелейных тропосферных линий связи «Прохлада», малогабаритный комплекс «Глобус».
Корабельную часть проектировало Севастопольское КБ. За основу был взят корпус большого морозильного траулера, а вот все переборки, надстройки делались с учетом той самой электронной части. Главным конструктором назначен опытный кораблестроитель Р. Цитоловский.
Сам корпус корабля, двигатели, управление строились в Николаеве, на судостроительном заводе имени Носенко. Директором на этом заводе в ту пору был легендарный организатор и руководитель, лауреат Ленинской премии Анатолий Ганкевич.
Помимо сугубо технических сложностей, проблема состояла в том, что корабли строились в невиданно сжатые сроки. «За всю свою многолетнюю службу в ГРУ, – признается генерал Шмырев, – я не помню случая, чтобы промышленность исполнила такой сравнительно крупный заказ в столь короткие сроки. Все работали увлеченно, старательно, с каким-то особым подъемом. То ли увлекала новизна тематики, то ли желание поспорить с американцами, но дело двигалось быстро, хотя в нем принимал участие не один Николаевский завод. Нужно было полностью перепланировать все внутренние помещения корабля, палубные надстройки, установить большое количество радиотехнических средств. Все это выполнить с учетом жестких корабельных требований по устойчивости, радиоэлектронной совместимости и хотя бы элементарных требований маскировки.
Наши офицеры, занятые непосредственно строительством и оборудованием кораблей, Крестовский и Смирнов буквально не вылезали с Николаевского завода. Им приходилось решать прямо на месте тысячи практических вопросов, сплошь и рядом вносить уточнения в проектные решения, когда что-то не устанавливалось или не совмещалось.
Ни Смирнов, ни Крестовский не были моряками, что вызывало иногда разногласия при принятии ими нетрадиционных для флота решений, но инженерная эрудиция, здравый смысл и самое главное – желание обеих сторон найти наиболее разумное решение приводили к быстрому преодолению возникающих проблем».
Сделай сам
После того как техника стала поступать на корабль, возникла еще одна проблема, весьма острая и болезненная. Предприятия, которые должны были начать монтаж, отказались это делать. Они сослались на приказ министра обороны, другие нормативные акты, что им запрещено заниматься установкой аппаратуры на морские объекты. Мол, они спецы сухопутные.
Что ж, нашли выход и из этого положения. В Климовске организовали бригаду из своих инженеров и техников и отправились в Николаев. Правда, свои спецы тоже никогда не производили монтаж на кораблях, но, как говорится, лиха беда начало.
Оказалось, это даже удобно и весьма полезно. В ходе монтажа сами же устраняли ошибки, которые трудно было предусмотреть на этапе проектирования. Например, куда и как уложить большие жгуты кабелей, проводов, которые в теории и представить себе было сложно. Несмотря на все трудности, монтаж разведтехники был завершен успешно.
Пришло время испытаний корабля. ГРУ обратилось в некоторые профильные институты с просьбой провести анализ возможностей эксплуатации высокочувствительной техники. Ведь вся аппаратура установлена очень компактно. И это было сделано впервые.
Снова отказ. Институты заявили – на то, чтобы провести такое исследование, понадобится два-три года. Полковник Смирнов и к тому времени уже майор Крестовский решили провести испытания собственными силами. Откровенно говоря, они серьезно рисковали. Никто не мог предположить, как поведет себя разведывательная аппаратура, если, например, включить ее вместе с передатчиком. Не выйдет ли она из строя? Во время ходовых испытаний было предусмотрено выполнение большой программы: установление связи с подводной лодкой, самолетами. И требование таково – испытания проводятся только в штормовую погоду. Шторм – не менее шести баллов.
«И вот дождавшись такой качки, – вспоминает Юрий Крестовский, – мы вышли в море. Морячков наших почти всех укачало. Те, кто в постах работали, тоже не очень себя чувствовали. Но несмотря на это, все делали свое дело. Смирнов принял команду на себя, и мы включили посты. Для начала не все, выборочно. К нашей радости все сработало, ничего не сожгли. Потом включили по максимуму, на полную мощность. Провели испытания с подводной лодкой и самолетами. Контрольные радиограммы посылали туда и обратно. В разных диапазонах. Все это, разумеется, проходило в динамике. Команда сработала неплохо».
Так появился на свет первый корабль радиоэлектронной разведки. Государственная комиссия приняла его. Он стал называться «Крым» и вошел в состав Черноморского флота. Вслед за «Крымом» на воду были спущены «Кавказ», «Приморье, «Забайкалье».
Из Николаева корабли «Приморье» и «Забайкалье» к себе на Тихоокеанский флот шли разными путями: один вокруг Африки, другой вокруг Южной Америки.
Корабли-«черноморцы» «Крым» и «Кавказ» вели разведку в Средиземноморском регионе. Главной их заботой были страны НАТО и Израиль. Тихоокеанцы сосредоточились на разведке американского ракетного полигона, где проходили испытания межконтинентальных баллистических ракет и противоракетного оружия. Полигон протянулся от базы «Ванденберг» в Калифорнии до атолла Кваджалейн в группе Маршалловых островов.
За выполнение важнейшей государственной задачи Юрий Вениаминович получил ценный подарок – охотничье ружье с гравировкой. На стволах гравер витиевато вывел дарственную надпись: «Инженер-майору Крестовскому Ю. В. от министра обороны СССР». Впрочем, ко времени вручения подарка майору было не до охоты. Он получил новое задание. Ему предстояло впервые в истории нашей радиоэлектронной разведки обнаружить и обеспечить перехват информации с американского военного спутника DSCS-2 (Defense Satellite Communications System 2). И он успешно справился с этой задачей.
Потом было возведение в приграничной зоне ГДР – на севере в районе Дисдорфа и на юге в районе Эйгенридена двух центров, основным техническим сооружением которых являлись 40-метровые вышки с установленной на них радиоэлектронной аппаратурой разведки.
Эта аппаратура размещалась на трех этажах и перекрывала широкий диапазон волн. Кроме вышек, городки включали жилые и служебные помещения, подъездные дороги, средства связи, электрическое и водоснабжение.
Почти десять лет своей жизни посвятил Крестовский оперативно-техническому управлению. Пять из них был замом начальника, потом четыре с половиной – руководителем ОТУ. Кроме непосредственно управления, в подчинении у него было три научно-исследовательских института, центр разработки спецтехники, склады. Занимался созданием аппаратуры для подразделений специального назначения, которые действовали в Афганистане. А также техники для специальной радиосвязи, зарубежных резидентур.
После того как в 1993 году генерал-майору Юрию Вениаминовичу Крестовскому исполнилось 56 лет, он ушел в запас. Но его дело продолжил сын Михаил, который пошел по стопам отца.
Михаил Болтунов, член Союза писателей России
Фото: Обсуждение боевого использования кораблей радиоразведки. Справа налево: генерал-лейтенант Петр Шмырев, полковник Юрий Крестовский. Севастополь. 1970 год
