Борис Джонсон, премьер-министр Великобритании, несмотря на проблемы с Брексит, в годовщину начала Второй мировой войны счел необходимым выступить со специальным заявлением о совместной вине Советского Союза и Третьего рейха за не имеющую аналогов в человеческой истории бойню: «80 лет назад Гитлер вторгся в Польшу и развязал Вторую мировую войну. Пока поляки защищали свою страну от нацистов, советские войска атаковали ее с востока. Так Польша оказалась между фашистским молотом и коммунистической наковальней».
Новая концепция Второй мировой, основанная на равной ответственности СССР и Германии за ее начало, массированно насаждается Западом еще с середины 2000-х. Но до сих пор с прямыми обвинениями нашей страны выступали руководители государств уровня Польши или даже ниже – Латвии с Украиной. Борис Джонсон – первый лидер великой державы, позволивший себе подобное. Что свидетельствует о выходе кампании по пересмотру смысла Второй мировой войны на новый уровень.
Поэтому не обращать внимания на слова британского премьера нет никаких оснований. Другое дело, как на них реагировать? Можно гневно осудить. Можно начать оправдываться и доказывать полную несостоятельность всех обвинений в адрес СССР. Можно в тысяча первый раз призвать Запад оставить историю историкам.
“За первый, во многом решающий шаг ко Второй мировой войне Остин Чемберлен был удостоен Нобелевской премии мира”
Все это, несомненно, можно делать. Но может быть пора наконец отрешиться от политкорректной веры в объединяющие нас светлые идеалы антигитлеровской коалиции и начать открытый, основанный не на эмоциях, а на фактах разговор о роли бывших союзников СССР в событиях 80-летней давности.
При таком подходе первый вопрос, который неизбежно возникнет: что в то время делала Британская империя, тогдашний гегемон западного мира, хотя и клонящийся к закату, но все же еще гегемон (некий аналог нынешних Соединенных Штатов Америки)?
По официальной западной версии, которую зачем-то поддерживает и отечественная историография, весь предвоенный период Британская империя только тем и занималась, что умиротворяла Германию. Перефразируя Черчилля, кормила крокодила в искренней уверенности, что съев если не эту жертву (Австрию), так следующую (Судетскую область), он обязательно станет травоядным.
Для придания правдоподобности столь очевидному бреду нам уже которое десятилетие рассказывают о паническом страхе британцев перед новой войной и искреннем пацифизме их лучших представителей правящего класса («История Чемберлена – это повесть о человеке, который до последнего боролся за мир и вступил в войну только тогда, когда это стало последним доступным вариантом»). Все это говорится об империи, собиравшей в 20–30-е годы ХХ века дань с каждого пятого квадратного километра земной поверхности, про правящий класс которой Махатма Ганди с полным знанием дела писал: «Они не считали никакое мошенничество чрезмерным, никакое насилие слишком страшным». Но, как нас уверяют, все эти потомственные мошенники и насильники на самом деле были убежденными борцами за мир и не их вина, что два диктатора, заключив «преступный» пакт Молотова – Риббентропа, ввергли человечество в войну.
Страх на вершине мироздания
Рассказывать сказки никому не возбраняется. Свобода слова. Однако давайте попробуем отрешиться от пропаганды и взглянуть на предвоенную политику империи в системе координат, сформулированной еще в 1848 году выдающимся английским политиком Генри Пальмерстоном: «У нас нет ни вечных союзников, ни постоянных врагов. Вечны и постоянны наши интересы, и наш долг – следовать этим интересам».
В межвоенный период Британская империя столкнулась с двумя смертельными (в прямом смысле слова) вызовами ее «вечным интересам». Первый исходил от Соединенных Штатов Америки, второй – от Советского Союза. Вызовы были настолько серьезными, что от способности английской элиты найти эффективный ответ зависело быть империи или не быть.
США бросили вызов британской гегемонии в мире Запада и ее устремленности на создание Pax Britanika (однополярного мира по-британски). При этом надо отдавать себе отчет в том, что статус гегемона не символический титул, а реальная возможность перераспределять в свою пользу мировые богатства. Показателен пример современных США, которые потребляют несоизмеримо больше, чем производят, и получают товары и услуги от любого государства в обмен на напечатанные в Америке денежные знаки. И все потому, что по итогам побед во Второй мировой и холодной войне они стали гегемоном мира. Отсюда, кстати, их крайне агрессивная реакция на «возвращение» России и подъем Китая.
Англия боролась за гегемонию как минимум четыре века, не жалея ни своей, ни тем более чужой крови. Сокрушила на этом пути Испанию и Голландию. Победы в Семилетней войне, а особенно в Наполеоновских войнах, сделали ее самой могучей и богатой страной мира. Они позволили Британии более ста лет находиться на вершине «пищевой пирамиды» Запада. Получать с середины XVIII века по начало XX века львиную долю прибыли от колониального ограбления мира.
“Стратегический курс на организацию Второй мировой неуклонно проводили все британские премьеры независимо от партийной принадлежности”
Победа в Первой мировой, казалось бы, окончательно упрочила положение империи. Второй рейх, посмевший бросить вызов британской гегемонии, был повержен. Франция по итогам блестяще проведенной англичанами Версальской конференции не получила контроля над континентальной Европой и соответственно утратила возможность даже в принципе посягать на британское лидерство. Российская империя, почти век являвшаяся главным препятствием на пути к мировому господству, благодаря опять-таки блестящей работе британских спецслужб погрузилась в хаос Гражданской войны. Английское счастье «было так близко, так возможно».
Однако в реальности победа в Первой мировой оказалась для Британии пирровой. Впервые за всю ее историю война вместо того, чтобы (как обычно) озолотить, разорила империю. А на арену борьбы за гегемонию вышел новый хищник – сказочно обогатившаяся на войне Америка. Уже в 1922-м империя была вынуждена подписать Вашингтонское соглашение, устанавливающее равенство британского и американского военно-морских флотов. Столь унизительного и позорного договора многовековая «владычица морей» раньше не знала.
Решить «американскую проблему» чужими руками по хорошо отработанной на европейском континенте технологии устранения конкурентов Британия не имела никакой возможности. Мексика даже в коалиции со всеми «банановыми республиками» на роль «шпаги на континенте» абсолютно не годилась. Новая англо-американская война в условиях финансово-экономического превосходства США и равенства военно-морских сил не сулила Англии ничего хорошего. В этих условиях крах британской гегемонии становился лишь вопросом времени.
Американский вызов дополнялся еще более опасным – от СССР. Взорвав изнутри царскую Россию и ликвидировав препятствие на пути к мировому господству, Лондон запустил процессы, которые привели к возникновению Советского Союза – прямой угрозы самому существованию империи (антиколониализм). Более того, прямой угрозы (мировая революция) самому мирозданию, основанному на господстве меньшинства над большинством, мирозданию, вершиной коего империя себя воспринимала. Как говорится, не рой другому яму.
Сейчас трудно даже представить, какой страх элиты Запада в то время испытывали перед мировой революцией и как они ненавидели и боялись СССР. Тем более что к середине 20-х полностью улетучились надежды на то, что «противоестественный» строй в большевистской России рухнет сам собой. Как и на то, что от «большевистской заразы» удастся отгородиться «санитарным кордоном». В колониях Британской империи при поддержке советской России начинает раскручиваться маховик национально-освободительных движений. В метрополии, как и по всей Европе, коммунистические идеи овладевают массами, а парламентская демократия явно не справляется с задачей обеспечения господства меньшинства над большинством.
Казалось бы, в условиях американского вызова и куда более страшного большевистского у Британской империи не оставалось никакой возможности уцелеть. Но английский правящий класс в почти безвыходной ситуации смог найти решение, дающее шанс коренным образом изменить расклад сил на международной арене и тем самым не только сохранить, но и упрочить гегемонию.
Как умиротворяли крокодила
Лондон взял курс на организацию новой большой войны в Европе. Предпринял отчаянную попытку одним выстрелом убить сразу двух зайцев. При этом в лучших традициях англосаксонской дипломатии организацию очередной бойни объявили политикой умиротворения. Реконструировать английский план Второй мировой войны не составит особого труда, если, конечно, рассматривать предвоенную политику Лондона как продолжение борьбы за «вечные интересы».
Ключевая роль отводилась Германии. Только она имела шанс физически уничтожить Советский Союз. Конечно же, не Германия, поверженная и разоренная самими британцами по итогам Первой мировой, а многократно усилившаяся в экономическом и военном отношении с помощью политики умиротворения. Усилившаяся ровно настолько, чтобы быть способной к выполнению миссии на Востоке. Но не настолько, чтобы одержать там безоговорочную победу и, поставив под контроль ресурсы России, уничтожить Британскую империю.
Накачавший мускулы Берлин по замыслу Лондона должен был развязать войну против Советского Союза. СССР и Германия перемалывают силы друг друга. «Победителя» Великобритания добивает руками французов, самой сильной армии Европы 30-х годов (почему она не стала сражаться в 1940-м – другой вопрос).
Как результат – триумф Британской империи. Во-первых, она спасает себя и весь цивилизованный мир от коммунистической угрозы. Тем самым доказывая несомненное право быть лидером этого цивилизованного мира. Во-вторых, в пользу Великобритании радикально меняется военно-стратегический и экономический баланс сил. Если Первая мировая призвана была сделать Европу безопасной для империи, а Россию погрузить в хаос, то новая война при планируемом в Лондоне исходе должна поставить под контроль всю мощь европейской экономики и все богатство российских ресурсов. В таких условиях отбить у Америки гегемонистские амбиции было бы уже делом техники. Полное торжество Pax Britannika.
Первым зримым проявлением курса на новую большую войну в Европе стали Локарнские договоры 1925 года. В переводе с дипломатического на русский они означали «реабилитацию» побежденной Германии, ее превращение из изгоя в полноправного члена семьи цивилизованных народов Запада, в обмен на «сущий пустяк» – будущий поход против Советского Союза и немедленный отказ от курса на сближение с ним (рапалльской политики). Неудивительно, что Остин Чемберлен, автор «Локарно», за этот первый, во многом решающий шаг ко Второй мировой войне был удостоен ордена Подвязки и Нобелевской премии мира.
Далее в плане умиротворения было содействие Гитлеру в получении власти над Германией. Помощь в развитии немецкой военной промышленности. Снятие с германских вооруженных сил версальских ограничений. Переговоры лорда Галифакса с Гитлером, в ходе которых фюрера заверили в британской поддержке его планов в отношении Австрии, Судетской области и Данцига (конечно, если все будет делаться исключительно мирным путем, пацифисты как-никак). Было на этом пути и спасшее Гитлера выкручивание рук Франции во время «Рейнского кризиса». Были аншлюс Австрии и Мюнхенский сговор. В этом же ряду следует рассматривать «странную войну» и подготовку агрессии против СССР в 1940 году – последние судорожные попытки спасти британский план, полетевший в тартарары после подписания пакта Молотова – Риббентропа. Всего не перечислишь, да это и не нужно.
Главное, что стратегический курс на организацию Второй мировой последовательно и неуклонно проводили все британские премьеры 20–30-х годов независимо от их партийной принадлежности: Болдуин, Макдональд, снова Болдуин и, наконец, Невилл Чемберлен, который, спровоцировав немецко-польскую войну, и вверг человечество в кровавую пучину.
Утверждению о том, что она была результатом целенаправленной деятельности правящего класса Англии во имя «вечных интересов», ни в коей мере не противоречит резкая критика политики умиротворения со стороны таких видных представителей элиты Британской империи, как Уинстон Черчилль. Как писал Валентин Фалин: «От многих вопросов нас избавит документ, который Сталин хранил до самой смерти в рабочем шкафу. А именно: запись состоявшейся в октябре 1930 года беседы Черчилля с внуком Бисмарка, первым секретарем посольства Германии в Лондоне. Немцы – недоумки, рассуждал Черчилль. Будь посмышленей, все силы в Первой мировой войне они сосредоточили бы на разгроме России. В этом случае англичане позаботились бы о том, чтобы Франция немцам не мешала».
Черчилль работал на новую войну, стремился к ней ради спасения империи. Но он раньше других понял, что Германия из инструмента британской политики стремительно превращается в самостоятельного игрока, более опасного, чем США и Советский Союз, что Гитлер переигрывает Чемберлена, что план новой войны перестал соответствовать интересам империи и дальнейшие «успехи» в его реализации могут обернуться катастрофой.
Снимает ли утверждение о целенаправленной подготовке Британией Второй мировой войны ответственность с Третьего рейха? Нет. Стремление Германии к реваншу за поражение в Первой мировой и уничтожению Советского Союза очевидно. Как очевидны и доказаны на Нюрнбергском процессе преступления, совершенные нацистской Германией, вермахтом и СС.
Не снимает это ответственности за войну и с Соединенных Штатов Америки. Она была им необходима ничуть не меньше, чем Британии и Германии. Без новой мировой войны США не имели возможности ни решить социально-экономические проблемы (Великая депрессия), ни устранить конкурента в Тихоокеанском регионе (Японию), ни уничтожить СССР, ни ликвидировать Британскую империю, чтобы вместо Pax Britanika утвердить Pax Americana.
Однако при всем этом именно «вечные интересы» Англии – первопричина войны. Британская империя, как уже говорилось, в межвоенный период была гегемоном Запада. Экономическое лидерство она стремительно теряла, но политическое еще сохраняла. При всей заинтересованности в войне Берлина и Вашингтона ни первый, ни второй самостоятельно организовать большую войну в Европе вопреки воле Лондона никогда не смогли бы. Если бы новая война противоречила интересам империи, она бы ее без труда не допустила, прихлопнув Германию на взлете. Никакая американская накачка Берлина финансами не помогла бы, пожелай Лондон противодействовать. Самостоятельно США еще не были настолько политически сильны, чтобы спровоцировать общеевропейскую бойню.
Германия, как и США, первоначально была вынуждена реализовывать собственные «вечные интересы», подчиняясь британскому плану войны. Подыгрывали ему, чтобы в подходящий момент перехватить инициативу и попытаться стать основным выгодополучателем. Поэтому главным организатором Второй мировой была именно Британская империя и никто другой.
Игорь Шишкин
