Четвертый сын великого князя Константина Константиновича, знаменитого поэта «К.Р.», и великой княгини Елизаветы Маврикиевны, князь Олег появился на свет в Петербурге в ноябре 1892 года, в Мраморном дворце, возведенном задолго до его рождения августейшей прародительницей Екатериной Великой. В начале следующего года младенец был крещен, восприемниками его стали императрица Мария Фёдоровна и цесаревич Николай Александрович, в скором времени Государь Николай II.
Имя Пушкина князь Олег слышал с малолетства. Для своего воспитанника няня Екатерина Фёдоровна Чернобурова придумала поэтическую игру – она называла первые стихотворные строки, а тот угадывал: «Папá? Пушкин? Майков?»
С детских лет увлечениями князя стали музыка, живопись и поэзия, чему немало способствовал учитель русского языка его старших братьев Н.К. Кульман: на литературные чтения допускались и младшие члены великокняжеского семейства. Тогда впервые юный Олег услышал славные имена Пушкина и Гоголя, Аксакова и Тургенева, Толстого и Короленко.
В десять лет князь Олег был зачислен в Полоцкий кадетский корпус императора Александра II. Вряд ли знал новоиспеченный кадет Романов, что в те же самые годы в Полоцке жила семья Орловых, потомков «арапа Петра Великого» Абрама Ганнибала. Но наверняка слышал о том, что тремя столетиями ранее Пётр I по пути в Вильно останавливался в Полоцке вместе со своим крестником арапчонком Абрамом, прадедом поэта. Да и самому Пушкину случалось проезжать через этот старинный белорусский город.
В июне 1905 года князь Олег признавался на страницах дневника: «Я так люблю книгу „Юношеские годы Пушкина", что мне представляется, что я также в Лицее. Я не понимаю, как можно перестать читать эту книгу. В этой книге моя душа».
Первым из царской фамилии юный князь поступил в гражданское учебное заведение – Императорский Александровский лицей (ранее – Царскосельский). Имя Олега Константиновича вписано в историю отечественной пушкинистики: его трудами к столетию Лицея увидел свет сборник факсимиле пушкинских рукописей из лицейского собрания.
Известный пушкинист П. Е. Щеголев с восхищение отзывался о трудах молодого подвижника: «...Для Князя издание рукописей Пушкина является молитвенной данью культу Пушкина. <...> ...С величайшей заботливостью он следил за неуклонной верностью воспроизведений подлинникам. Казалось бы, цинкографическое воспроизведение рукописей не требует особенного присмотра в силу своего автоматизма, но Князь Олег Константинович правил корректуры оттисков с клише и внёс немало поправок: оказалось, фотография не везде принимала точки и чёрточки пожелтевших от времени рукописей, – и Князь с изощрённым вниманием отмечал эти отступления.
Незадолго до лицейского юбилея Владимир Иванович Саитов, член-корреспондент Академии наук и страстный почитатель поэта, переслал молодому князю автограф Пушкина. Князь Олег тотчас ответил дарителю: «Не знаю, как выразить Вам мою радость, восторг и самую горячую благодарность за Ваш неоценимый подарок. Он удесятеряет мою любовь к Пушкину и придает мне еще большее рвение в моих занятиях литературой».
Празднование столетия Императорского Александровского лицея перенесли на 7 января 1912 года. Торжественное собрание в тот день почтила своим присутствием августейшая семья: Государь Николай II, императрица Александра Фёдоровна, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна.
Из воспоминаний князя Гавриила Константиновича, брата Олега:
«Государь обходил здание Лицея, и когда он пришёл в класс Олега, последний преподнёс ему изданные им рукописи стихотворений Пушкина. При этом Олег очень волновался».
Князь Олег положил начало научному изучению бесценных автографов, а его многочисленные последователи (не облеченные столь громкими титулами) в грядущие десятилетия довершат дело, им начатое.
В 1913-м – памятном году для Царского Дома – выпускник Лицея князь Олег Романов за успехи в учебе был удостоен серебряной медали. Но его ожидала еще более дорогая награда.
Из воспоминаний князя Гавриила Константиновича:
«В день последнего лицейского экзамена князь Олег узнал, что его напряженные труды нашли себе справедливую оценку: он окончил Лицей с серебряной медалью, а выпускное сочинение "Феофан Прокопович как юрист" было удостоено Пушкинской медали, что особенно его порадовало, так как Пушкинская медаль давалась не только за научные, но и литературные достоинства сочинения».
Молодой Романов мечтал «сделать много добра Родине, не запятнать своего имени и быть во всех отношениях тем, кем должен быть русский князь». «Моя жизнь – не удовольствие, не развлечение, а крест», – такую запись князь Олег оставил в дневнике. Словно предвидя свой недолгий век...
О дай мне, Боже, вдохновенье,
Поэта пламенную кровь.
О, дай мне кротость и смиренье,
Восторги, песни и любовь...
Господь внял его молитвам: дал ему вдохновение, даровал и любовь. Княжну императорской крови Надежду Романову нарекли невестой Олега.
Княжна Надежда, младшая дочь великокняжеской четы: Петра Николаевича и Милицы Николаевны, родилась в марте 1898 года в крымском имении Дюльбер. Свидетельницей счастливого события суждено было стать Анне Пушкиной, внучке поэта, – ту весну она, как фрейлина великой княгини Милицы Николаевны, провела в Крыму.
Лучшей избранницы для князя Олега, имевшей счастье с детских лет близко знать родную внучку Пушкина, трудно было бы и представить!
Не судьба была сохранить Надежде Романовой девичью царскую фамилию. Нет, она не предала жениха: их разлучили иные, не подвластные человеческой воле обстоятельства... В роковом для России и венценосных Романовых революционном семнадцатом, уже после кончины Олега, Надежда Петровна венчалась в Крыму с князем Николаем Орловым. Ей посчастливилось избежать кровавых ужасов русской революции: во Франции, в эмиграции, она провела долгие годы, и мирно почила в весьма преклонных летах.
Олег Константинович оставил о себе память деятельным участием в Императорском Православном Палестинском обществе: в июне 1914-го он посетил итальянский город Бари, задавшись благой целью ускорить строительство храма во имя Святителя Николая. Уже в России его настигла весть о начале войны с Германией. Тотчас, без раздумий, молодой князь отправился на фронт. Гордился, что братья также не пренебрегли патриотическим долгом.
Из дневника князя Олега:
«Мы все пять братьев идем на войну со своими полками, мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне».
Воевал в гвардейском Гусарском полку. В сентябре 1914-го под Вильно князь Олег, при атаке вражеского разъезда, был смертельно ранен.
Из телеграммы штаба Верховного Главнокомандующего:
«При следовании застав нашей передовой кавалерии были атакованы и уничтожены германские разъезды. Частью немцы были изрублены, частью взяты в плен. Первым доскакал до неприятеля и врубился в него корнет Его Высочество Князь Олег Константинович».
Из воспоминаний генерала Н.Н. Ермолинского, воспитателя князя Олега:
«27 сентября после полудня 2-я Гвардейская кавалерийская дивизия, имея в авангарде два эскадрона Гусарского полка, наступала в направлении Владиславова. Проходя недалеко от деревни Пильвишки, боковая застава заметила неприятельский разъезд и начала его обстреливать. Немцы шарахнулись в сторону и наскочили на четвёртый эскадрон Гусарского полка, шедший в голове колонны главных сил. <...> Как раз в этот момент князь Олег, давно стремившийся в дело, стал проситься у эскадронного командира, графа Игнатьева, чтобы ему позволили с его взводом захватить зарвавшихся немцев. Эскадронный командир долго не соглашался его отпустить, но наконец уступил. Всё остальное произошло очень быстро. Преследуя отступающий неприятельский разъезд, князь Олег вынесся далеко вперед на своей кровной кобыле Диане. Вот они настигают отстреливающегося противника... Пятеро немцев валятся, прочие сдаются; но в это время в князя Олега целится с земли раненый всадник... Выстрел, и князь Олег валится с лошади...»
В госпитале в Вильно (под военный госпиталь было переоборудовано виленское реальное училище) князь вел себя чрезвычайно мужественно. Один из генералов, решив подбодрить раненого, поздравил его с «пролитием крови за Родину», и князь Олег совершенно искренне ответил: «Я так счастлив, так счастлив! Это нужно было. Это поднимет дух. В войсках произведёт хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь Царского Дома».
В госпитальную палату доставили телеграмму от Государя: о представлении крестника к ордену Святого Георгия 4-й степени. То была одна из последних радостей, дарованных князю Олегу при жизни.
К умирающему приехал отец. Он ещё успел прикрепить к рубашке сына Георгиевский крест, прежде принадлежавший деду Олега, великому князю Константину Николаевичу...
Из воспоминаний генерала Н.Н. Ермолинского:
«Великий князь привез умирающему сыну Георгиевский крест его деда. – Крестик Анпапá! – прошептал князь Олег. Он потянулся и поцеловал белую эмаль. Вскоре больной стал задыхаться... Великий князь, стоя на коленях у изголовья, закрывал сыну глаза; великая княгиня грела холодевшие руки... Светлое, детски чистое лицо князя было отлично освещено верхней лампой. Он лежал спокойный, ясный, просветленный, будто спал. Белая эмаль, к которой он прикоснулся холодеющими губами, ярко выделялась на груди».
О, дай мне прежних мук забвенье
И тихий, грустный, зимний сон,
О, дай мне силу всепрощенья
И лиры струн печальный звон...
Какая трагическая «перекличка» чисел: Александр Пушкин смертельно ранен на дуэли 27-го, князь Олег получил смертельную рану в бою также 27-го; поэт скончался 29-го, и днем смерти князя стало 29-е число! Даже тяжелые пулевые ранения оказались схожими: в брюшную полость и крестец.
На перроне Волоколамского вокзала выстроился почетный караул. Под звуки траурного марша на артиллерийский лафет водрузили гроб, и печальный кортеж двинулся в сторону великокняжеского имения Осташево. В тот день – 3 октября 1914 года – во всех российских храмах служили панихиды по погибшему князю-воину, корнету лейб-гвардии Гусарского полка.
Из Высочайшего повеления (от 25 декабря 1914 года): «1-й роте Полоцкого кадетского корпуса присвоить наименование: „роты Его Высочества Князя Олега Константиновича", дабы сохранить на вечные времена среди кадет названного корпуса память об Августейшем Полочанине, положившем жизнь Свою на поле брани за Царя и Отечество».
...Горестные заметы судьбы: смерть настигла молодого князя в Вильно, где некогда Пётр I крестил будущего прадеда поэта. Старая мемориальная доска на фасаде церкви Святой Параскевы Пятницы и по сей день удостоверяет: «В сей церкви Император Пётр Великий в 1705 году слушал благодарственное молебствие за одержанную победу над войсками Карла XII, подарил ей знамя, отнятое в той победе у шведов, и крестил в ней Африканца Ганнибала – деда знаменитого поэта нашего А. С. Пушкина».
В конце 1860-х – начале 1870-х в Вильно служил старший сын и любимец поэта полковник Александр Пушкин. Вместе с ним в старинном городе обосновалось и многочисленное семейство: супруга, девять дочерей и сыновей, внуков поэта. В виленском предместье, в усадьбе Маркучай (ныне ставшей частью современного Вильнюса) многие годы жил его младший брат Григорий Пушкин. Там же прошли и последние дни Григория Александровича, – в усадьбе, под сенью часовни Святой Варвары, возведенной супругой Варварой Алексеевной (в девичестве Мельниковой, племянницей первого в России министра путей сообщения Павла Мельникова!), он и похоронен. В маркучайском особняке, позднее ставшем пушкинским музеем, хранились бесценные реликвии, перевезенные Григорием Пушкиным из отцовского Михайловского.
Да и само Осташево, последнее земное пристанище князя-героя (над его усыпальницей безутешный отец воздвиг храм во имя Святого Благоверного князя Олега Брянского) связано с близкими Пушкину людьми.
По соседству с имением находилась гончаровская усадьба Ярополец, где не раз бывали Александр Сергеевич, его красавица-жена Наталия Николаевна, дети поэта.
Прежде чем стать великокняжеской вотчиной, подмосковное Осташево числилось во владении дворян Шиповых. И жила в нем супруга кавалергарда Николая Шипова Софья Петровна, в девичестве Ланская. Дочь пушкинской Мадонны!
Правнучка поэта Наталия Мезенцова вспоминала, со слов своей тётушки Анны Александровны Пушкиной, что «Шиповы были красивой парой: она – настоящая красавица, он – военный, кажется, в чине генерала». В доме часто звучали музыка и стихи, и домашние концерты собирали много благодарных слушателей. Приезжала погостить в Осташево к сводной сестре Софье Шиповой дочь поэта Мария Гартунг. Здесь любили собираться вместе, по-родственному, Гончаровы и Шиповы, Ланские и Пушкины...
И, бесспорно, о родословной любимой усадьбы дано было знать пушкинисту царской крови князю Олегу Романову!
Отец, великий князь Константин Константинович, не смог пережить героическую смерть любимца, сына Олега, – августейший поэт скончался в июне 1915 года. И стал последним из великих князей императорской России, кто был похоронен в усыпальнице Петропавловского собора со всеми подобающими почестями.
А вскоре грянул злосчастный семнадцатый... Усадьбу Осташево разграбили; в храме-усыпальнице вскрыли могилу князя-героя, прихватив из неё золотую шашку, с которой был погребен князь Олег, а тело его выбросили на дорогу...
И лишь совсем недавно, 29 сентября 2015-го, были возданы должные почести князю Олегу Романову: в Царскосельском парке, воспетом русским гением, встал бронзовый памятник герою Первой мировой, единственному из царской династии, сложившему свою юную голову на кровавых полях той далёкой войны.
Лариса Черкашина
