15 сентября 1991 года в Уральске произошла стычка, которую отчасти можно считать ключом к пониманию современных процессов в Казахстане.
Сегодня официозные казахские издания называют те события «выступлением казахской молодежи против русских казачьих сепаратистов в Западном Казахстане», а политологи убеждают, что тогда «Уральск спасли от «русской весны» образца 2014 года».
Вспомним по порядку.
Восстановление Уральского (Яицкого) казачества шло параллельно с формированием казахского «аул-национализма», опиравшегося на студентов гуманитарных факультетов и интеллигенцию. Кристаллизацию «аул-национализма» ускорили декабрьские события 1986 года, пресловутый «Желтоксан» (выступления в Алма-Ате против назначения первым секретарём Компартии Казахской ССР Геннадия Колбина, подавленные властями).
Накануне расчленения Советского Союза нацпатов представляли организации «Азат» и «Казах тили» («Казахский язык»), а также ряд мелких структур. Что касается Уральского казачьего войска, это была третья по счёту реставрированная община казаков в СССР, довольно многочисленная и активная.
Собственно, общественная активность казаков стала главным раздражителем местных «аул-геноссе» Аманжола Зинуллина и Орынбая Жакибаева, пользовавшихся неограниченной поддержкой властей. Первый серьёзный конфликт возник вокруг инициированного казачеством возвращения верующим храма Христа Спасителя, чему яростно сопротивлялись городские власти. Осенью 1990 года храм вернули РПЦ.
К этому времени неутомимый Жакибаев уже доносил в управление КГБ Казахской ССР, что казаки проводят подготовку, создают боевые дружины, а на митинге 27 августа 1990 года в Уральске, на площади имени Емельяна Пугачёва, якобы была принята резолюция с требованием признать недействительной передачу Уральской области в состав Казахстана в 1920 году. То есть казаков провозгласили сепаратистами ещё до распада СССР.
Казачья община в тогда ещё этнически русском Уральске была очень авторитетна. Настолько, что 4 сентября 1990 года горсовет принял постановление «Об общественно-политической ситуации в городе Уральске», в котором предусматривалось делопроизводство в городе на русском языке. При этом уральцы активно критиковали принятый тогда закон «О языках».
Поводом к националистическому взрыву стало ещё весной объявление о 400-летии создания Уральского казачьего войска, сделанное атаманом Качалиным, депутатами Солодиловым, Маркиным и Водолазовым, писателями и историками. Однако празднику, который планировался как православно-исторический, придали политическую окраску. Власти предложили опустить тему 400-летия служения казаков русскому царю и провести этнический праздник народов Приуралья. Уральцы отказались.
Тогда началась мобилизация казахов. С середины лета 1991 года, особенно после «ГКЧП», местные нацпаты стали распространять слухи, что поддержать уральцев готовы приехать сотни казаков из России, после чего «казахские земли уйдут по плану Солженицына северному соседу». Назарбаев обратился к Ельцину, назвав действия казаков «провокационными, демонстрирующими откровенное неуважение к государственному суверенитету Казахской ССР», хотя лично Нурсултана Абишевича тоже пригласили на казачий праздник. Политолог Сейдахмет Куттыкадам в книге «Казахская драма на сцене и за кулисами» пишет, что Назарбаев «дал негласную команду не препятствовать поездке казахских национал-патриотов в этот город. В итоге провокация не удалась».
Сегодня есть информация, что организацией противостояния казакам занимался бывший министр иностранных дел Казахской ССР Михаил Исиналиев. «Под событие» сварганили организацию «Аттанайык Жайыкка» (По коням, вперед на Яик!). В Уральск стали прибывать группы казахской молодёжи почти из всех областей, студентов снимали с традиционных сельхозработ и отправляли в Уральск. Особую надежду возлагали на южан, западных казахов и алмаатинцев. В Уральск приехал даже Жасарал Куанышалин, известный своей карикатурной «голодовкой» в юрте возле ЦУМа в Алма-Ате.
Курировали прибывающих «аул-националистов» Орынбай Жакибаев, Бахытжан Адилов, Мунайдар Балмолда, Даурен Сатыбалды Айсулу Кадырбаева. Общее руководство взял на себя Орал Саулебаев. Атмосферу подогревали откровенные нелепицы, сочинителем которых считают главу области Нажмеддина Ескалиева.
Например, среди казахов рассказывали о «танковом полке генерала Макашова», что стоит на границе в ожидании броска на Уральск и Гурьев, хотя Макашов тогда уже не командовал Приволжско-Уральским военным округом.
Кстати, Ескалиев признал: «Мы дали команду привезти в Уральск из каждого района Уральской области по пять-шесть сотен крепких молодых джигитов», он же признал, что доставкой и размещением казахской молодежи занимался военный комиссар области Куспан Мукатаев.
Известно, что «добро» на проведение протеста было получено в президиуме Верховного Совета Казахской ССР. Власти Казахстана нашли повод и решили преподать казакам урок, прижав организации Сибирского и Семиреченского казачества и формирующиеся русские общины.
Прибывшие в Уральск казахи начали устраивать митинги 13 сентября, раздавались газеты «Азата», листовки. Пикетировался вокзал, куда приезжали делегаты из России, в том числе председатель Союза атаманов России Александр Мартынов. Россиян в гостиницы не пускали.
Праздник начался с молебна у храма Христа Спасителя, после чего предполагались мероприятия в ДК местных заводов. Одновременно казахский митинг на площади Абая (тогда еще Ленина) стали «раскачивать» некие молодые люди, прибывшие из Алма-Аты и натянувшие на головы белые повязки. Технологии современных провокаций отрабатывались уже тогда.
Толпа начала скандировать: «Казахстан для казахов! Казахстан без казаков!», раздались призывы пустить русским кровь. Машину ехавшего с молебна епископа Уральского и Гурьевского Антония казахские активисты забросали помидорами и навозом.
К месту проведения Большого казачьего круга в ДК завода имени Ворошилова (сегодня «Зенит») прибыло около полутора сотен бойцов, уже накачанных алкоголем, насваем и травкой. Казахи пытались прорваться в зал ДК, уральцы приготовились обороняться; поддержку казакам выразили рабочие уральских заводов, 4 тысячи русских мужиков. Сдержать страсти сторон выпало ОМОНу.
Пиком противостояния стал распущенный среди казахов слух о том, что уральцы собираются идти праздновать в Ханскую рощу (Хан тогайы), где по преданиям поднимали на белую кошму нового букеевского хана.
ДК окружило уже около 10 тысяч человек, жаждавших крови. От крови (хотя стычки происходили) город спас начальник милиции полковник Владимир Шумов, который завел руководителей толпы в зал ДК, дабы продемонстрировать отсутствие «сепаратистских действий». Через некоторое время казаки строем вышли из ДК и покинули площадь.
Казахи – свидетели и участники тех событий – писали потом, что они «отпинали казаков, вытряхнули пыль из них» (из книги Нурлыбая Сисенбая «1991, кыркуйек. Орал окигалары» (Сентябрь 1991 года. Уральские события), хотя эта ложь опровергается сводками милиции. Да и неизвестно, чем бы обернулась силовая провокация для казахов и Казахстана. В итоге Уральск покинули лишь гости города, а казаки остались и даже отпраздновали, хотя с меньшим резонансом, 401-ю годовщину своего войска.
25 октября 1991 года над «уральским делом» начала работать спецкомиссия под руководством советника президента Казахстана Серика Абдрахманова, но результаты разбирательства не удовлетворили ни казаков, ни нацпатов. Власти не могли запретить казаков и не хотели наказывать азатовцев. Через 30 лет эта ситуация сохраняется.
АНДРЕЙ УВАРОВ
