СССР и Югославия – взгляд из 1940-х
Продолжим начатый ранее разговор о реакции ряда стран НАТО, равно как и имевшей особое мнение в ОВД Румынии, на ввод советских войск в Чехословакию. Сегодня об оценке происходивших тогда событий И. Б. Тито, на самом деле прогнозируемой на фоне его непростых отношений с Москвой.
Соответственно неудивительно, что 21 августа – то есть в первый же день начала операции «Дунай» – маршал собрал Президиум ЦК СКЮ, резко осудивший ввод советских войск. А в телевизионном обращении к согражданам И. Б. Тито вообще сравнил события в ЧССР с происходившим между его страной и Советским Союзом конфликтом в 1948 году.
Для полноты картины, равно как и понимания причин жесткой реакции югославского лидера, перенесемся в указанный год и даже затронем более ранний период, а потом постепенно подымемся к 1960 и краем глаза заглянем в 1970-е.
Тревожный звонок во взаимоотношениях Москвы и Белграда прозвучал еще в 1947, когда в Кремле увидели, по словам историка А. С. Аникеева,
Стремление поставить югославскую компартию в положение своеобразной «руководящей» партии на Балканах».
Обострению диалога способствовала история с Триестом: в мае-июне 1945 года части НОАЮ без согласования с союзниками заняли этот итальянский город. Тогда излишняя, в глазах И. В. Сталина, самостоятельность И. Б. Тито привела к некоторой напряженности (пока еще не обострению) в двусторонних отношениях. Сама же история с Триестом получила свое разрешение только в 1975 году Осимским договором.
Кроме того, в 1945 югославский маршал подверг критике ставший известный ему советско-британский договор о разделе сфер влияния на Балканах. Однако летом упомянутого года Белград еще не готов был идти на конфронтацию, и на требование Москвы дать разъяснения, заместитель правительства Югославии Э. Кардель (к слову, сторонник конфедеративного устройства страны), подчеркнув, что фраза маршала о разделе Балкан касалась исключительно англо-американцев и итальянцев, ответил недвусмысленно:
Формулой нашей независимости была и остается опора на Советский Союз.
(А. С. Аникеев, Указ. соч.).
Чуть позже слова Э. Карделя подтвердил и сам И. Б. Тито, попросив передать В. М. Молотову, что имел в виду «исключительно империалистическую политику англо-американцев».
Однако советской стороной не остался незамеченным постепенный дрейф КПЮ в сторону отстаивания национальных интересов в ущерб задачам соцлагеря в том виде, в каком они представлялись Москве.
И от кулуарной критики Кремль перешел к публичной: на состоявшемся в 1948 году Бухарестском совещании Коминформа была принята резолюция, в которой на югославов посыпались упреки: путем ряда уступок Западу они хотят добиться его расположения и постепенно свернуть с социалистического пути развития.
Поводы для опасений у советского руководства действительно были. В 1947 году югославская сторона взяла курс на налаживание отношений с Лондоном, в частности, организованную британским посольством книжную выставку посетил лично И. Б. Тито. Он также принял в Белграде архиепископа Йорка Сирила Гарбетта – второе лицо в Англиканской церкви. Надо полагать, подобного рода контакты выходили за рамки обсуждения сугубо религиозных вопросов.
Примечательна на данном фоне напряженность отношений ФНРЮ с Соединенными Штатами, особенно после сбитых ПВО НОАЮ в 1946 году двух нарушивших границу американских самолетов. В каком-то смысле И. Б. Тито играл на противоречиях Лондона и Вашингтона в условиях, когда первый пытался сохранить свое угасающее имперское влияние на Балканах, что не входило в планы Белого дома.
Началом уже разрыва СССР и Югославии стало 18 марта 1948 года: в Отделе внешней политики (ОВП) ЦК ВКП(б) появилась справка «Об антимарксистских установках руководителей компартии Югославии в вопросах внешней и внутренней политики».
В том же году из Югославии были отозваны советские специалисты. Одновременно в самой республике обращали внимание на развернутую против нее истерию в Болгарии, Румынии и Венгрии с разговорами о перекраивании за счет ФНРЮ границ и при этом подчеркивалась сдержанная позиция Чехословакии, сопротивлявшейся советскому нажиму.
Незадолго до смерти И. В. Сталина, в феврале 1953 года в рамках Балканского пакта был создан югославо-греко-турецкий блок – сначала в виде политического союза, а в следующем году – военного, направленного против СССР, Болгарии и Албании.
Да, он представлял собой довольно рыхлое образование, учитывая существенные противоречия между Афинами и Анкарой, но свидетельствовал о независимости ФНРЮ на международной арене.
Основные же принципы своего внешнеполитического курса Белград начинает формулировать на исходе 1940-х. Их цель виделась югославскому руководству, с одной стороны, в предотвращении агрессии со стороны СССР и верных ему стран социалистического блока, с другой – в стремлении избежать давления США в их попытках затащить Югославию в НАТО. Собственно Балканский пакт и рассматривался Белым домом как промежуточный, за которым должна последовать интеграция ФНРЮ в Североатлантический альянс.
Последний имперец Балкан
Вообще, знаете, лично мне в балканской политике маршала видится, пусть и с рядом оговорок, но своего рода преемственность с Австро-Венгрией. Югославия, как показали дальнейшие события ее трагической истории, также в каком-то смысле оказалась лоскутной державой, вынужденной играть на противоречиях более сильных соседей. И. Б. Тито приходилось одновременно быть и К. Меттернихом и, в политическом плане, Марией Терезией.
И, думаю, уместен афоризм, к маршалу применяемый и вынесенный в заглавие (я его услышал от историка Н. Бондарева): И. Б. Тито – последний Габсбург (разумеется, речь не о кровном родстве с династией). Касался он не только дипломатических способностей харизматичного югославского лидера, но и самого его стиля поведения, равно как и умения преподать себя, в том числе и в плане внешнего вида, что его, опять же, по словам Н. Бонадрева, выгодно отличало от одетых в мешковатые костюмы советских генсеков (тут я бы поспорил относительно Л. И. Бреженва в доинсультный период его правления: и стилен был, и красив, и женщинам нравился).
Еще одна схожесть Австро-Венгрии и СФРЮ: амбиции лидеров обеих держав превосходили их потенциал. В отношении Белграда достаточно вспомнить мечту И. Б. Тито о Балканской федерации с включением в нее Албании, о чем, по словам историка Н. Бондарева, рассуждал еще Александр Кара-Георгиевич.
В этой связи, несмотря на ряд сложностей в упомянутых выше взаимоотношениях с Соединенными Штатами, экономическое сближение с ними все же произошло. И Югославия стала единственной соцстраной, получавшей помощь по плану Маршалла.
По данным центра международных экономических сопоставлений Института Европы профессора В. Кудрова, только за период с 1947 по 1965 год в экономику Югославии было вложено около 2 миллиардов долларов иностранных инвестиций, преимущественно американских.
(Павлов Е. С., Пашинцева Е. О. Указ. соч.).
Москва и Белград – хрущевская оттепель
После смерти И. В. Сталина отношения Москвы и Белграда стали нормализовываться. В 1955 году ФНРЮ посетил Н. С. Хрущев, а на следующий год был распущен выступавший с жесткой критикой СКЮ Коминформ и состоялся 22-дневный официальный визит югославской делегации в СССР.
Да и помощь югославы получали не только в рамках плана Маршалла. Кремль, пишет историк Б. Г. Новосельцев, одобрил предоставление Белграду кредита общей суммой 285 млн долларов.
Как видим, И. Б. Тито неплохо использовал равноудаленность ФНРЮ от сверхдержав, получая деньги от тех и других, но следуя независимым курсом от обеих. В частности, СКЮ не направило свою делегацию на XX съезд КПСС, ограничившись приветственной телеграммой маршала.
В целом же, по словам указанного выше автора:
Особенности курса Югославии в отношении СССР можно кратко охарактеризовать, приведя установку, данную Тито весной 1956 г. новому послу в Москве В. Мичуновичу: «С русскими не надо ссориться, но и не надо им уступать».
Замечу в этой связи, что Н. С. Хрущеву не удалось заставить Белград признать доминирующую роль Москвы в международном рабочем движении, на что он рассчитывал в ходе упомянутого визита И. Б. Тито в СССР.
Неуступчивость маршала советскому давлению – впрочем, Н. С. Хрущев действовал скорее посредством убеждения, нередко неофициального – дало повод ЦРУ в отчете от 23 мая 1961 года следующим образом сформулировать видение перспектив отношений Вашингтона с Белградом:
Мы не ожидаем каких-либо серьезных изменений в этой политике Югославии. Пока проблемы внутри советско-китайского блока не решены, роль Югославии как разъединяющего элемента будет продолжаться или возрастать.
(Павлов Е. С., Пашинцева Е. О. Указ. соч.).
Те же авторы приводят слова, примерно тогда же произнесенные Госсекретарем США Д. Раском, небезосновательно находившего ФНРЮ выдающимся примером успешного неповиновения коммунистической страны «советскому империализму».
Однако на Капитолийском холме ошиблись, посчитав И. Б. Тито своим человеком в Движении неприсоединения (кстати, чуть отвлекаясь: может, кто не в курсе: Движение и по сей день здравствует и возглавляется, кем бы вы думали – И. Алиевым; а создавалось оно вообще Индией и Индонезией в целях противостояния КНР). Ошиблись потому, что Движение видело в США столп неоколониализма и поэтому больше тяготело к СССР. Индия здесь, пожалуй, наиболее яркий пример. Но и Югославия также не стала исключением.
Неслучайно послом в ней Белый дом назначил известного дипломата, автора знаменитой «Длинной телеграммы», владевшего не только русским, но и сербохорватским языком, Д. Кеннана. Его переговоры с И. Б. Тито проходили в жесткой, со стороны маршала, тональности и в рамках критики империалистической политики США в отношении Конго, Кубы, Кипра, Берлинского вопроса, о чем посол и написал в своем отчете:
Если ни одна из этих линий не будет выполнена, то югославы выступят на конференции крайне негативно в наш адрес, а также попытаются распространить свои антиамериканские настроения и на другие делегации.
(Павлов Е. С., Пашинцева Е. О. Указ. соч.).
Речь о Белградской, 1961 года конференции стран Движения неприсоединения. Опасения Д. Кеннана оказались не напрасны. В своем вступительном слове И. Б. Тито раскритиковал США за нагнетание напряженности во всем мире, грубое вмешательство в дела африканских и азиатских стран, обвинил Вашингтон в вооружении ФРГ. При этом маршал, подчеркнув схожесть по ряду вопросов его позиции с советской, отметил ненамерение Югославии во всем слепо следовать за СССР.
Твердо – на собственных ногах
Смена власти в Кремле после снятия Н. С. Хрущева на время аккумулировала опасения И. Б. Тито относительно безопасности СФРЮ. Вызвано это было «Доктриной Брежнева (или «Доктриной ограниченного суверенитета»), присутствием советского ВМФ в Средиземноморье, учениями стран ОВД в Болгарии.
Впрочем, обострение советско-китайских отношений смещало фокус внимания Москвы на Дальний восток, на чем сыграл И. Б.Тито, взявший курс на налаживание отношений с Пекином и занявший нейтральную позицию в ходе конфликта на о. Даманский. Нормализация югославо-китайских отношений произойдет в 1970 году, спустя двенадцать лет после их разрыва.
И одновременно шел процесс сближения с США: в 1963 году маршал посетил Вашингтон, где провел конструктивные переговоры с Дж. Кеннеди. Жесткая антиамериканская риторика, прозвучавшая со стороны И. Б. Тито на Белградской конференции, осталась в прошлом.
Столь же конструктивные отношения югославский лидер старался сохранить со странами ОВД, приняв участие в совещании их глав по оказанию помощи Египту в 1967 году. Маршал дал согласие на предоставление территории СФРЮ для переброски советского оружия Г. А. Насеру, который, как и И. Б. Тито, видел себя одним из столпов Движения неприсоединения.
Но взаимодействие Белграда и ОВД представляло собой диалог равных, вряд ли устраивавший Москву, поскольку югославский пример оказывался заразительным для других членов организации. Однако к 1968 году реализовать чехословацкий сценарий в отношении СФРЮ не представлялось возможным, в том числе и в военном отношении: речь не о возможности разгрома ЮНА, а о быстротечной и почти бескровной операции, схожей с «Дунаем». Да и И. Б. Тито был далеко не А. Дубчеком, а своего югославского Г. Гусака у Кремля не было.
Белград уже твердо стоял на собственных ногах – о стремлении к этому И. Б. Тито недвусмысленно заявил в ходе переговоров с Дж. Кеннеди. И мог позволить себе публичную критику Москвы за ввод войск в ЧССР, не опасаясь, в отличие от Н. Чаушеску, последствий. Впрочем, по итогам событий в Чехословакии югославы все-таки создали силы территориальной обороны, для осуществления охранных функций в тылу.
В 1970 году Югославию посетил Р. Никсон, в следующем году ответный визит нанес И. Б. Тито, результатом чего стала «Вашингтонская декларация». Но это – уже другая история, в основе которой – независимый курс Югославии на международной арене, обусловленный сотрудничеством как со странами Запада, так и соцлагеря.
Маршал и тень катастрофы
Подлинная же опасность для СФРЮ крылась во внутренних, при И. Б. Тито нивелируемых, противоречиях, решить которые не смогли его преемники.
Что касается угроз внешних, то, дистанцируясь от СССР и сближаясь с США, маршал, надо полагать, не учел скрытых от его глаз стремлений американского империализма сыграть на межэтнических противоречиях в Югославии.
Не учел И. Б. Тито и того, что в тихих заокеанских кабинетах, возможно, уже рисовали расположение будущей военной базы на Балканах – Кэмп-Бондстил, и перекраивали на карте границы только номинально единой страны.
Использованная литература:
Аникеев А. С. Кремль и политика Югославии в годы советско-югославского конфликта
Новосельцев Б. Г. От нормализации к конфликту: советско-югославские отношения весной – летом 1956 г.
Новосельцев Б. Г. Советско-югославские отношения в конце 1960-х – начале 1970-х
Новосельцев Б. Г. Югославия и политика неприсоединения в конце 1960-х – начале 1970-х гг. На пути к конференции в Лусаке
Павлов Е. С., Пашинцева Е. О. Югославия в сфере геополитических интересов США в 60-х – начале 70-х гг. XX века.
Стыкалин А. С. Пражская весна 1968 г. и разногласия в социалистическом лагере
Шахэти А. – Интересы Китая на Балканах // Международные отношения. – 2023.
Ходаков Игорь
