Город будто вымер. Мы ехали и смеялись, ещё шутили приколюшки всякие — кто на кого составит завещание. Поравнялись с церковью, и тут по нам как шмальнули!»
— Александр Макаренко, Пермский СОБР
В 25-ю годовщину мартовских событий 1996 года в Чечне ИА REGNUM публикует воспоминания участников этого эпизода Первой чеченской войны. Тогда, в первых числах марта, СОБРу, ОМОНу и Внутренним войскам РФ пришлось снова отвоёвывать у боевиков Грозный.
Принято считать, что 6 марта 1996 г. в Грозный с разных направлений вошли боевики. Как сообщает сайт warchechnya.ru, к тому моменту в городе постоянно находились от 700 до полутора тысяч боевиков, структурно организованных в боевые подразделения.
По данным командира сводного отряда СОБР Виктора Вичужанина, в Грозный вошло несколько сотен боевиков — отряды Хаттаба и Шамиля Басаева численностью примерно 500 человек. К ним присоединились боевики, которые уже находились в городе под видом мирных жителей.
По словам Вичужанина, атакован был не только Грозный: бои шли по всей Чечне, во всех районных центрах.
«В Грозном у нас было порядка 60 единиц техники, осталось семь. Остальное сожгли боевики. Парни сражались героически».
Виктор Вичужанин
Я расскажу только об одном эпизоде событий 6—7 марта, в которых участвовали пермяки и мои земляки — уральцы (Курганский СОБР). В действительности трагических эпизодов в те дни было много, как и много раненых и погибших. Много было героических поступков.
В ночь с 5 на 6 марта боевики напали на ОМОН Республики Алтай на 6-м блокпосту возле Старого русского кладбища. Алтайцы приняли бой, появились раненые.
Когда об этом стало известно в ГУОШе, за ранеными на 6-й блокпост был отправлен Курганский СОБР на БТРе. Однако до места они не добрались, поскольку их остановил добежавший под огнём от церкви, где попал в засаду Пермский СОБР, Игорь Омышев. Он остановил БТР рядом с 22-м блокпостом.
Как рассказал командир отделения Пермского СОБР Александр Макаренко в книге Антона Николаева и Марины Пентюховой «В Грозном идёт «дождь», пермяки, двигаясь утром 6 марта к ГУОШ, попали у церкви под шквалистый огонь.
«Выехали на проспект Ленина, где-то через квартал от нас пролетели на большой скорости белые «Жигули», потом попались три бегущие женщины. И всё. Город будто вымер. Мы ехали и смеялись, ещё шутили приколюшки всякие — кто на кого составит завещание. Поравнялись с церковью, и тут по нам как шмальнули!»
Александр Макаренко
Пермяки ехали двумя «коробочками»: Макаренко и Омышев — на БРДМ, а выстрел РПГ попал в БТР. Машины разделяли 50 метров, по БРДМ боевики вели плотную стрельбу, а из БТР в это время по рации начали просить о помощи. Боевики ударили по второй машине кумулятивным снарядом, отчего загорелась и БРДМ.
Бойцы стали отходить за дом, чтобы занять оборону. Двоих в это время ранило. Макаренко, стрелявший из пулемёта, решил вытащить тех, кто был внутри. Успел вытащить водителя через люк, его оттащили в сторону, но в БРДМ снова попала граната.
В горящем БРДМ оставался пулемётчик Фёдор Кузьмин, но к машине под плотным огнём было трудно подойти. Пулемётчик, прикрывая товарищей, сгорел в машине. Боевики начали стрелять по тем, кто выбрался из подбитой бронетехники.
«Вышли из подвала. Я делаю шаг вправо и прямо вижу, как пули — красные трассеры втыкаются в патроны. Ба-бах! Такой грохот. Очнулся, голова кружится, из ушей кровь и первая мысль: «Зачем Вова стрелял, когда я и шага не сделал?» А Вова кричит: «Ты живой?» «Живой! Ты заколебал со своей стрельбой!» «Это не я». Вова не успел вставить патрон, и от взрыва тот упал на землю».
Александр Макаренко
Тогда бойцы увидели стоящих пулемётчика и гранатомётчика. Как отмечает Макаренко, собрам повезло, что у противника не было «Шмеля». Они забежали в подвал, откуда боевики выманивали их, обещая «ничего не сделать».
«Но мы знали, что за голову собровца им платят по пять тысяч долларов, и, конечно же, сдаваться не собирались».
Александр Макаренко
Боевики добили оставшихся наверху двух СОБРов, забрали у них рации.
«Все друг друга слышали. По рации — стоны наших раненых ребят. БРДМка замкнула и полночи беспрерывно сигналила… Где-то часа в четыре боевики успокоились. Всё затихло. Под утро в подвал к нам пришла женщина из церкви».
Александр Макаренко
Она позвала бойцов из подвала в церковь: Отец Владимир (с 20 февраля по 7 марта 1996 года он исполнял обязанности настоятеля Михаило-Архангельской церкви Грозного) дал добро. Бойцы перетащили в храм раненых товарищей, поднялись на второй этаж, пятерых раненых спрятали за большим распятием. Те, кто мог стрелять, заняли оборону. Боевики продолжали обстреливать церковь. Макаренко по рации просил вызвать огонь танков на себя.
«Пришёл батюшка, попросил у нас автомат. «Вам же нельзя брать в руки оружие!» «Теперь уже деваться некуда». Он принёс бутылку водки «Немиров», мы пустили её по кругу, перед смертью приняли по 100 грамм».
Александр Макаренко
Бойцы отстреливались на площадке между первым и вторым этажами под перекрёстным огнем, обороняя вход в церковь. Наконец на помощь пришли тюменцы на танке.
«Батюшка не стрелял. Знаю, что его хотели лишить сана за то, что оставил церковь и выехал с нами в «Северный» аэропорт. Мы потом писали, просили за него и за танкиста, который нарушил приказ и пришел к нам на помощь. Командира танкистов хотели отдать под суд за то, что танкисты без приказа вошли в Грозный и стреляли по зданиям».
Александр Макаренко
Как рассказал Макаренко, в том бою, прикрывая отход второго экипажа, сгорел заживо в БРДМ пулемётчик Кузьмин (Герой России), погибли также командир первого отделения Сергей Федин, Вадим Бажин, врач Вадим Субботин, Сергей Плешков, Дмитрий Бывальцев, Андрей Борисов, Игорь Гуль, — всего восемь человек.
«Семь человек оставались в церкви. Игорь Омышев шёл к нам».
Александр Макаренко
Омышев, когда боевики подбили БТР и БРДМ, побежал за помощью — от церкви к 22-му блокпосту, где и остановил БТР курганцев.
Как рассказывает Сергей Маслов (Курганский СОБР), БТР буквально поливало огнём. Выбравшись из БТР, курганцы забежали на блокпост, где было решено, что четверо вместе с Омышевым поедут выручать пермяков, оказавшихся в засаде у церкви, а остальные останутся оборонять укреплённую точку.
Курганцы и Омышев двигались на БТР по городу: машина под плотным огнём проехала 500 метров. По словам водителя БТР Александра Елина (Курганский СОБР), из люка нельзя было высунуться — такой плотности был огонь.
«Проехали наш БРДМ, который горел. Хотели уйти из-под обстрела — заехать во двор и развернуться. Но выстрелом из гранатомёта боевики подбили наш БТР. Родькина, командира Курганского СОБРа, посекло осколками, контузило, но он оставался дееспособным. Когда выгружались из БТРа, майор Звонарёв получил несколько пулевых ранений в живот».
Игорь Омышев
«Я залез на БТР, вытащил раненого Родькина и затащил его под БТР. Не заметил, как самого ранили в руку. Звонарёв в это время выскакивал из БТРа и стрелял. Тут же он получил ранение в живот и ногу. Костя и Игорь выскочили из БТРа и потащили тяжелораненого Звонарёва в проулок, который был метрах в 15—20 от БТРа. Звонарёва дотащили в проулок».
Александр Елин
Бойцы выбрались из БТР, спрятались в проулке. Из дома вышла чеченская женщина предложила им укрыться в доме. Омышев, Елин, стрелок-наводчик Константин Максимов, Родькин и тяжелораненый майор Звонарёв укрылись в доме. Звонарёва накрыли матрасом.
Сын женщины вызвался пойти за водой, но привёл в дом боевиков. Она совсем не ожидала этого. Боевики осаждали дом, СОБРы оборонялись.
Когда боевики начали забрасывать дом гранатами, Омышев и раненый и контуженный Родькин укрылись в ванной. Граната, залетев в окно дома, попала в унитаз — Родькину оторвало голову.
«Потом был выстрел из «Шмеля», и дом вспыхнул. Было принято решение уходить. Сначала хотели идти все вместе, но не получилось. Двое курганцев ушли, оттянув всё внимание боевиков на себя. Я остался в горящем доме, пожар уже разгорался, и от высокой температуры начал плавиться материал разгрузки. Я пробил ножом дыру в полу и спустил в подвал майора Звонарёва, он уже был в агонии. Снял с него жетон».
Игорь Омышев
«Минут через десять Звонарёв умер, а я обнаружил дверь из подвала, выломал её и перебежал в соседнее недостроенное здание. Там увидел лист железа, решил схорониться под ним. Вырыл углубление в куче строительного мусора, спрятал туда ноги, лист железа притулил к стенке и укрылся за ним. Минут через пять прибежали боевики, но меня не увидели, ушли. Я потерял много крови и забылся. Очнулся ночью, вылез из укрытия и пошёл к своей комендатуре».
Игорь Омышев
Елин рассказал, что им, когда они прятались в доме, пришлось «играть в «кошки-мышки» с боевиками.
«Они проводили зачистку, мы прятались, потом перебегали туда, где они уже всё проверили. Забежали обратно в дом, там был положен черновой потолок, мы легли на доски: в щели между досками видно, как внизу ходят боевики. Страшно было. Стоило кому-нибудь из них поднять глаза или дать вверх шальную очередь из автомата… Потом боевики ушли. Мы вздохнули с облегчением».
Александр Елин
Однако этим всё не закончилось, поскольку бойцов обнаружили подростки. Елин и Максимов выбежали из дома к 22-му блокпосту, виляя. Во время этого побега Максимов был смертельно ранен снайпером в глаз. К Елину подбежали боевики, он схватил гранату и сказал:
«Ну, гады, подходите! Сам умру и вас с собой прихвачу». Видимо, вид у меня был решительный и устрашающий — в крови, грязи, раненая рука грязным окровавленным бинтом обмотана. В общем, чеченцы испугались и побежали от меня, а я рванул в другую сторону».
До блокпоста он смог добраться только ночью: дорога была заминирована, с блокпоста ему осветили пусть трассирующими пулями.
«Только утром увидел, что это было минное поле».
Александр Елин
Вызволил пермяков и батюшку из обстреливаемой церкви 7 марта отряд, возглавляемый Петром Кузьминым (Челябинский СОБР). Боец рассказал, что 6 марта Грозный был как Сталинград.
«Уцелевших зданий не осталось. Колонны транспортные были наиболее уязвимым объектом для стрельбы. Были большие потери среди людей, которые выезжали на помощь. Было много стрельбы, криков по рациям. Неразбериха с одновременным обстрелом. Большое количество раненых и убитых. Их надо было вывозить. Боевые действия велись по всему городу, особенно ожесточенно в центре».
Пётр Кузьмин
Он рассказал, что 7 марта ему дали 20 тюменцев, три БМП и взвод солдат — для эвакуации убитых и раненых. От моста до храма, где были пермяки, идти надо было километра полтора. Добравшись до храма под огнём, они по рации предложили пермякам выйти, но те не согласись, потому что их непрерывно обстреливали.
«Тогда один БМП задом свалил ворота храма и подъехал ко входу, остановился метрах в пяти от него. Мы начали принимать раненых. Семь человек и священник запрыгнули в БМП. Загрузили трупы 19 собровцев и вывезли их».
Пётр Кузьмин
Челябинец добавил, что во время этой операции ранения получили двое, никто не погиб. Раненых они повезли в «Северный».
"Там было много трупов, счёт шёл на десятки — солдаты, собровцы, омоновцы. Оставались в «Северном», потом в этот же день пришел приказ — оказать помощь блокпостам».
Пётр Кузьмин
В завершение описания этих трагических и одновременно героических событий, добавлю высказывание Отца Владимира, который укрыл бойцов, вместе с ними держал оборону и которого хотели лишить сана за то, что он покинул обстреливаемый храм.
«Когда приехал в аэропорт «Северный», то был поражён. Танки там стояли, насколько глаз хватало. Я не мог понять — в Грозном люди воюют, гибнут, а здесь военная техника стоит. И тогда я понял, что это не война, а какая-то другая история».
Отец Владимир
Читайте ранее в этом сюжете: Первая чеченская. Ветераны рассказали, что произошло в марте 25 лет назад
Мария Выбойщик
