Первенство СССР в космической гонке эпохи холодной войны сегодня невозможно оспорить даже при всем желании. Конечно, удивительно, что победившая в тяжелейшей войне страна сумела совершить такой рывок — но гораздо удивительнее, что на это ей понадобилось всего одиннадцать лет! И это при том, что создание работоспособной ракетной техники потребовало от советской промышленности невиданного доселе уровня кооперации. Достаточно привести такие факты: если создание первой советской послевоенной ракеты Р-1 — фактической копии немецкой «Фау-2» — обеспечивалось кооперацией 13 конструкторских бюро и 35 заводов, то на взлет в мае 1957 года легенды русской космонавтики — ракеты Р-7 — работали около 200 научно-технических и исследовательских институтов, КБ и лабораторий, отдельных цехов и целых заводов! А основу для этой глобальной системы кооперации заложил один-единственный документ — принятое 13 мая 1946 года постановление Совета министров СССР № 1017-419сс (то есть совершенно секретное) «Вопросы реактивного вооружения». И хотя формально 13 мая так и не стал ни праздничным, ни памятным днем ни в СССР, ни в России, неформально его как день рождения ракетно-космической отрасли отмечают все, кто имеет в ней отношение.

У постановления «Вопросы реактивного вооружения» была очень непростая и долгая предыстория. В каком-то смысле первые шаги к нему были сделаны русскими энтузиастами ракетного движения и космических полетов — Константином Циолковским, Фридрихом Цандером и другими основоположниками. Над основой, на которой позднее была построена отечественная ракетно-космическая отрасль, трудились специалисты из Групп изучения реактивного движения (ГИРД) и Газодинамической лаборатории, многие из которых впоследствии стали легендами русского космоса и ракетной техники.

Увы, в предвоенные годы большинство работ по ракетной тематике было свернуто по разным причинам, а те, что остались, подчинили интересам военных — в полном соответствии с требованиями момента. И не зря: легендарные гвардейские минометы «Катюша» — лучшее тому доказательство. Но от германских специалистов, которые еще в конце 1920-х приступили к неспешному, но по-немецки последовательному и вдумчивому созданию настоящего ракетного оружия, советская Россия отстала сильно. Впрочем, не только она: не случайно в мае 1945 года американская военная и военно-техническая разведки начали операцию Overcast по розыску и вербовке немецких специалистов-ракетчиков. И добились в ней серьезного успеха: прежде чем советские войска дошли до центра немецкого ракетостроения — полигона Пенемюнде — в распоряжении американцев оказались 492 немецких ракетных специалиста (и 644 члена их семей), в том числе такие легенды, как Вернер фон Браун, Вальтер Дорнберг и Артур Рудольф.

Но и Советскому Союзу удалось получить в свое распоряжение немалые ракетные трофеи: тот же полигон Пенемюнде, а также множество пусть не самых крупных, но весьма и весьма сведущих германских специалистов-ракетчиков и существенное количество образцов ракетной техники и систем ее подготовки и обслуживания. Для аккумулирования и систематизации всех данных, связанных с ракетами, 8 июля 1945 года постановлением Госкомитета обороны (ГКО) СССР №9475 была создана комиссия по изучению и освоению немецкой реактивной техники. Меньше чем через месяц, 4 августа эта комиссия доложила первые итоги своей работы и представила проект постановления ГКО «О мероприятиях по изучению и освоению немецкой реактивной техники», но оно так и не было принято, поскольку вскоре ликвидировали сам госкомитет.

О проекте постановления вспомнили только зимой. 18 декабря 1945 год председатель Госплана СССР Николай Вознесенский поручил подготовить проект постановления Совнаркома, и в январе документ под названием «Об организации работ по развитию реактивной техники» был готов и разослан по соответствующим ведомствам. Согласовать его не удалось, и 26 февраля 1946 года на смену первому проекту появился второй — «Об организации научно-исследовательских и опытных работ по развитию реактивной техники», но и его постигла та же судьба. Лишь третий вариант постановления, получивший одобрение всех заинтересованных сторон, попал на стол к заместителю председателя Совета министров Лаврентию Берии.

Сегодня трудно сказать, почему Лаврентий Берия не стал подписывать этот документ, а отложил его в сторону, вместо него подготовив, вместе с зампредом Совета министров Георгием Маленковым, первым замминистра вооруженных сил Николаем Булганиным, министром сельскохозяйственного машиностроения Борисом Ванниковым, министром вооружений Дмитрием Устиновым и начальником Главного артиллерийского управления Николаем Яковлевым подготовил новый. Это была докладная записка, поданная в канцелярию Сталина 17 апреля 1946 года — на следующий день после того, как американцы на полигоне Уайт-Сендз запустили первую трофейную «Фау-2».

В той записке прямо говорилось о том, что Германия существенно обогнала Россию в области ракетного вооружения, что США и Англия вовсю испытывают доставшиеся им ракетные трофеи, и что работу в этом направлении, которую уже вела комиссия ГКО, нужно продолжить и углубить. Причем сделать это системно, и на эту систему авторы докладной записки обращали особое внимание:

«В части организации научно-исследовательской работы, проектирования, производства и испытания ракетного вооружения в СССР, считаем целесообразным организовать работу следующим образом:

1. Сосредоточить все научно-исследовательские, проектные и опытные работы (в том числе и серийное производство):

а) по ракетному вооружению с управляемыми и неуправляемыми жидкостными снарядами — в Министерстве вооружения;

б) по всем пороховым ракетным снарядам управляемым и неуправляемым — в Министерстве сельскохозяйственного машиностроения.

2. Выделить в качестве головного министерства по выпуску готовых ракет дальнего действия типа Фау-2 — Министерство вооружения <…>. Привлечь к проектированию и изготовлению отдельных агрегатов к ракетам дальнего действия: боевой части — Министерство сельскохозяйственного машиностроения, приборов управления — Министерство электропромышленности, жидкостных двигателей — Министерство авиационной промышленности, топлива — Министерство химической промышленности и стартовых установок — Министерство вооружения.

<…>3. Организовать:

а) в Министерстве вооруженных сил СССР — научно-исследовательский институт реактивного вооружения и Государственный научно-испытательный полигон реактивного вооружения;

б) в Министерстве вооружения — научно-исследовательский институт и опытное производство ракет типа Фау-2 на базе завода № 88 и конструкторское бюро по ракетному вооружению;

в) в Министерстве сельскохозяйственного машиностроения — научно-исследовательский институт по ракетным боеприпасам на базе Государственного конструкторского бюро № 1 Министерства сельскохозяйственного машиностроения и на базе филиала НИИ-1 Министерства авиационной промышленности<…>».

В конце записки говорилось о необходимости созвать у Сталина специальное совещание по ракетной тематике, и такое совещание состоялось в Кремле вечером 29 апреля. Все вопросы, которые были затронуты в докладной, на нем обсудили и приняли соответствующие решения, которые и были зафиксированы в том самом постановлении «Вопросы реактивного вооружения» от 13 мая 1946 года.

Постановление это стало отправной точкой в истории многих существующих и по сей день организаций. В частности, с него ведут свою историю Научно-исследовательский институт реактивного вооружения и конструкторское бюро на базе завода № 88 — нынешний Центральный НИИ машиностроения в подмосковном Королеве (в структуру этого НИИ входит и Центр управления полетами). Именно здесь трудился на должности главного конструктора Сергей Королев — фактический отец русской космонавтики. Тем же постановлением «Вопросы реактивного движения» был дан приказ на создание трех крупных организаций в составе нынешнего Министерства обороны России. Это, во-первых, Научно-исследовательский реактивный институт Главного артиллерийского управления — ныне 4-й Центральный НИИ Минобороны, который отвечает за научное обеспечение развития РВСН и Войск воздушно-космической обороны, а также стратегического ракетно-космического вооружения. Во-вторых, это Государственный центральный полигон реактивной техники — сегодня это Государственный центральный межвидовой полигон Минобороны России, известный под именем «Капустин Яр». В третьих, это специальная артиллерийская часть для освоения, подготовки и пуска ракет типа «Фау-2» — 22-я Бригада особого назначения Резерва верховного главнокомандования, первая из четырех подобных бригад. Она была сформирована в августе 1946 года на базе 92 гвардейского Гомельского Краснознаменного орденов Ленина, Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого минометного полка — полка, вооруженного теми самыми «Катюшами»!

Нам трудно представить себе сегодняшнюю Россию без ее колоссального ракетно-космического потенциала и ее богатой ракетно-космической истории. Они были и остаются предметом законной и обоснованной гордости всех, кто живет и трудится в нашей стране, и нам трудно представить себе времена, когда никаких русских ракет еще не было. Фактически же все события, из которых складывается эта история, разворачиваются на протяжении одной человеческой жизни. Ведь со дня принятия постановления «Вопросы реактивного движения» прошло всего 70 лет…

Сергей Антонов