О том, что англосаксонский капитал подпитывал германскую экономику и помогал проводить милитаризацию Третьего рейха, сегодня почти не спорят. Однако почти всегда для иллюстрации этого тезиса приводятся цифры периода 1924-1929 годов – времени инициированного Вашингтоном реализации плана Дауэса, который заключался в снижении репарационного бремени для Веймарской республики и укреплении её экономики с помощью американских и английских кредитов и инвестиций.
Вот, например, выдержка из интересной книги А. Мосякина «Ограбленная Европа: Вселенский круговорот сокровищ» (2014 год): «…главную роль в процессе стабилизации (германской экономики 1920-х гг. – В.К.) сыграли иностранные займы, выданные американскими (около 70 %) и британскими банками. Для запуска экономики правительству Германии сразу дали международный заем в 800 млн золотых марок, а потом выдавали долгосрочные (20–30 лет) займы на цели макроэкономической модернизации. К концу 1920-х годов американские кредиты составили 2/3 основного капитала германской промышленности, а долгосрочные кредиты, полученные немецкими корпорациями, достигли 12 млрд рейхсмарок… Общая сумма иностранных инвестиций в 1924–1929 годах достигла 21 млрд золотых марок, что в два раза превышало сумму выплат по репарациям».
Ялмар Шахт, подводя в 1929 году итоги выполнения плана Дауэса, с удовлетворением отмечал, что «Германия за 5 лет получила столько же иностранных займов, сколько их получила Америка за 40 лет, предшествовавших Первой мировой войне». Англосаксонский капитал, с одной стороны, проникает в германскую экономику и усиливает её; с другой стороны, разными способами пытается помочь Германии снизить бремя репараций. Всё это делалось под флагом плана Дауэса по возрождению германской экономики, принятого в 1924 году.
Ситуация меняется в октябре 1929 года. На Нью-Йоркской фондовой бирже начинается паника, ставшая прологом мирового экономического кризиса. Англосаксонский капитал оказывается в тяжёлом положении, инвестиции и кредиты для Германии прекращаются. Острая фаза мирового экономического кризиса в 1932 году сменяется фазой депрессии вплоть до начала Второй мировой войны. В начале 1933 года в Германии к власти приходит Гитлер, и с этого момента экономика Германии перестаёт шагать в ногу с экономиками других стран Запада. Вместо того чтобы со всеми погрузиться в депрессию, немецкая экономика сначала стала оживать, а потом резко рванула вверх. Произошло «экономическое чудо».
В марте 1933 года Я. Шахт вернулся в кресло главы Рейхсбанка, и уже в мае он совершил турне в США, а на обратном пути остановился в Лондоне. Российский историк Ю. Рубцов сообщает некоторые подробности этого путешествия. После встречи Шахта с американским президентом и крупнейшими банкирами с Уолл-стрит Америка выделила Германии новые кредиты на общую сумму в 1 млрд долл. А в июне во время поездки в Лондон и встречи с управляющим Банка Англии Монтегю Норманом Шахт добивается предоставления английского займа в 2 млрд долл. и сокращения, а потом и прекращения платежей по старым займам. «Нацисты получили то, чего не могли добиться прежние правительства», – пишет Ю. Рубцов. Все биографы Шахта это подтверждают, однако никаких последующих подтверждений выдачи англосаксами крупных кредитов государству, банкам или промышленным корпорациям Германии нет. Финансовая поддержка Третьего рейха Вашингтоном и Лондоном оказывалась уже не так открыто, как в годы реализации плана Дауэса, она прикрывалась особыми условиями торговли между англосаксами и Третьим рейхом.
Во-первых, закупки товаров в США и Англии производились с использованием коммерческих кредитов. Такие кредиты представляют собой отсрочку оплаты импорта (от месяца до года) и являются обычной практикой в международной торговле. Англо-американские экспортёры, получая поддержку от своих банков, могли предоставлять коммерческие кредиты немецким импортёрам и на более длительные сроки. Итак, на смену банковским кредитам пришли коммерческие.
Во-вторых, Третий рейх объявил о «валютной автаркии», что означало ограничения и запреты на свободное использование рейхсмарки в международных расчётах. Использовалась бартерная схема торговли с Германией. Однако это не был классический бартер, предусматривающий сбалансированность торговли. Германия могла иметь профицит в торговле, который покрывался торговым партнёром конвертируемой валютой (фунтами стерлингов и долларами). То есть Третьему рейху был предоставлен источник валюты для закупок на мировом рынке в целях перевооружения экономики и подготовки к войне.
В июле 1934 году было подписано «трансфертное» англо-германское соглашение, которое, как отмечал английский историк Нейл Форбс, стало одним из «столпов британской политики по отношению к Третьему рейху» (Neil Forbes. Doing Business With the Nazis. Britain's Economic and Financial Relations With Germany, 1931-1939. London: Frank Cass, 2000, p. 97).
Итальянский исследователь Гвидо Препарата пишет: «По нормам этого соглашения Третьему рейху разрешалось накапливать значимый избыток в торговле с Британией; этот избыток можно было переводить в свободно конвертируемый фунт стерлингов, каковой нацисты могли использовать на приобретение любых нужных для перевооружения товаров на мировых имперских рынках Британии; главными статьями такого импорта были каучук и медь. К концу десятилетия нацистская Германия стала основным торговым партнером Британии. Например, в 1937 году она приобрела британских товаров в два раза больше, чем два континента, вместе взятые, и в четыре раза больше, чем Соединённые Штаты» (Препарата Гвидо. ГИТЛЕР, Inc. Как Британия и США создавали Третий рейх. – М.: Поколение, 2007, с. 329).
По оценке С. Ньюмана, примерно 35% германского экспорта в Англию оплачивалось английской стороной свободной валютой (Newman S. March 1939: the British Guarantee to Poland. Oxford, 1976, p. 82). В конце 1938 г. – начале 1939 г. британский коммерческий атташе в Берлине Маговэн представил два меморандума, в которых предлагал Уайтхоллу пересмотреть принципы платёжного соглашения 1934 года, чтобы положить конец «ситуации, когда мы сами усиливаем германские вооружения» (Public Record Office, FO, 371/21648. «Memorandum by Magowan», 6. XII. 1938). Однако эта попытка посягнуть на основы англо-германских экономических связей, заложенных в 1933-34 гг., вызвала резкий отпор казначейства, министерства торговли, Английского банка и Торговой палаты. Ряд внимательных историков обратил внимание на то, что англо-германское «трансфертное» соглашение имело признаки Мюнхенского сговора 1938 года, это был «экономический Мюнхен».
Чтобы оценить вклад американского капитала в «экономическое чудо» Третьего рейха, отметим, что экономика гитлеровской Германии была, скорее, американо-германской. К моменту прихода Гитлера к власти под полным контролем американского капитала находились все стратегически важные отрасли германской промышленности – 278 фирм и концернов. И американский капитал работал на укрепление Третьего рейха. Напомним, что Я. Шахт ввёл запретительные налоги на вывод капитала из страны, а также запретил для иностранцев вывод из Германии дивидендов, процентов и иных инвестиционных доходов. Американский капитал зашёл в страну ещё в годы плана Дауэса и теперь продолжал работать внутри Германии, которую вожди Третьего рейха объявили «автаркической экономикой».
Известный американский исследователь Энтони Саттон в своей работе «Уолл-стрит и взлёт Гитлера» приводит интересные выдержки из послания американского посла в Германии Вильяма Додда президенту США Франклину Рузвельту 19 октября 1936 года: «В настоящий момент более ста американских корпораций имеют здесь дочерние предприятия или сотрудничают с местными предпринимателями. У Дюпона здесь три союзника: (1) главный: «И. Г. Фарбен». (2) «Стандарт ойл» вкладывал сюда по 500 миллионов долларов в год, помогая Германии создавать заменитель топлива для военных нужд, однако при этом «Стандарт ойл» имеет право вывозить полученную прибыль только в виде товаров. Как свидетельствуют их прибыли в США, они получают здесь весьма малый доход, но никак не объясняют эти факты. (3) Президент «Интернешнл Харвестер компани» говорил мне, что их обороты здесь растут на 33 процента в год (думаю, речь идет о производстве военной продукции. – прим. Э. Саттона), но они ничего не могут отсюда вывозить. Даже люди из нашей авиационной промышленности заключили секретные соглашения с Круппом... Зачем компания «Стандарт ойл», штаб-квартира которой находится в Нью-Йорке, перевела сюда в декабре 1933 года один миллион долларов, чтобы помочь немцам производить бензин из битуминозного угля для использования в случае войны? Почему сотрудники «Интернешнл Харвестер» продолжают производить продукцию в Германии, не имея права ничего вывезти отсюда?» (Anthony Sutton, Wall Street and the Rise of Hitler. Suffolk: Bloomfield Books, 1976), pp. 15-16)
Оценить масштабы присутствия американского капитала в экономике Третьего рейха позволяют и данные из работы Чарльза Хайэма «Торговля с врагом: нацистско-американский денежный заговор 1933-1949»: «К моменту нападения японцев на Перл-Харбор американские инвестиции в экономику нацистской Германии составили 475 миллионов долларов. В немецкую экономику «Стандард ойл» вложила 120 миллионов; «Дженерал моторс» – 35 миллионов; «ИТТ» – 30 миллионов и «Форд» – 17,5 миллиона» (Charles Higham. Trading With the Enemy: An Expose of the Nazi-American Money Plot, 1933-1949. - New York: Delacorte Press, 1983, p. xvi.)
Эти действия американских корпораций, обосновавшихся в гитлеровской Германии, кажутся иррациональными, они не вписываются в логику обычного бизнеса, единственной целью которого является максимизация прибыли. Деятельность американского капитала в немецкой экономике носила огромную политическую нагрузку. Мотив обычной алчности здесь не подходит. Колоссальные деньги вкладывались англосаксами в Германию безвозвратно.
Даже когда немецкая экономика встала на ноги, никто не поднимал вопрос о снятии введённого в 1931-32 гг. моратория на выплаты Германией репараций и погашения обязательств по кредитам, которые она получала в 1924-29 гг. По данным германо-американского журналиста того времени Норберта Мюльна, к 1939 году Германия вернула менее 10 процентов долга, который у неё был по состоянию на 1932 год. Англосаксонские банкиры прекрасно помнили о долгах Германии, вели учёт нарастающих процентов долга, но не спешили. Они понимали, что Германия должна начать войну, выиграть её и заполучить гигантскую добычу, за счёт которой выплатит проценты и погасит основную сумму долга.
Валентин Катасонов
