«На безрыбье и сам раком станешь» — наверняка эта поговорка невольно приходит на ум идеологам «украинства», не покладая рук создающим подобающий «великой европейской нации» уходящий в глубину веков пантеон выдающихся фигур в политике, науке, искусстве и желательно с именем, широко известным и почитаемым в «дальнем зарубежье» (используем этот подзабытый термин), на «святом» Западе.
Трудно, очень трудно идёт этот процесс, поскольку с этими (выдающимися историческими фигурами) у ставшего «державой» малороссийского хутора совсем беда. Приходится пускаться во все тяжкие, занося в великие украинцы всех, кто родился или прожил мало-мальски значительное время на её «международно признанной территории» либо у кого нашлась хоть какая примесь малороссийских кровей, невзирая на их собственное отношение к украинству, если оно в их времена уже существовало.
Так, в число «великих украинцев» попал проживший всю жизнь в Феодосии этнический армянин Айвазовский, который, вне всякого сомнения, крайне подивился бы этому своему статусу, ведь для него Украина, как и для всех его современников-крымчан, была не более чем географическим понятием, таким как Кавказ или Поволжье, к ним отношения не имевшим.
И уж точно ничего, кроме ярости и гнева, не могло вызвать зачисление в «украинцы» у киевлянина Игоря Сикорского, отец которого был главой киевского Союза русского народа, активно разоблачавшим теорию «особого украинского народа», да и сам авиаконструктор всю жизнь был ярым русским националистом и монархистом, люто ненавидевшим самостийныкив.
Но как не прихватизировать такую фигуру, особенно с учётом того, что он бо̀льшую часть своей жизни прожил и работал в США и там весьма почитаем, а основанная им кампания Sikorsky Aircraft до сих пор основной поставщик вертолётов американской армии. Поэтому даже улицу, на которой находится американское посольство в Киеве, назвали именем Сикорского, несмотря на его общеизвестное «украинофобство».
Что же касается этнического происхождения Игоря Сикорского, то известно только одно его личное свидетельство на сей счёт: «Мой род происходит из села на Киевщине, где дед и прадед были священниками, чисто украинского происхождения. Однако мы считаем себя русскими как выходцы из одной из частей России, считая украинский народ интегральной частью России так, как Техас или Луизиана является интегральной частью Соединенных Штатов». Поводом же для написания письма стало то, что Сикорский категорически не хотел, чтобы его считали поляком, ведь фамилия — типично польская.
Впрочем, этот пример (наверное, далекий предок авиаконструктора был всё-таки поляком) наглядно показывает, что определение «своих» сугубо по этническому происхождению — дело весьма сомнительное. «Расовая чистота» в большей мере была свойственна представителям низших сословий (и то далеко не всегда): крестьяне, обитатели небольших городков редко покидали родные места и пару практически всегда находили среди земляков.
А вот для элит, дворян, представителей примыкающих к ним социальных групп, а именно из них происходит большинство исторических личностей, ситуация была совсем другая. Для них в порядке вещей была смена суверена, страны, в которой он живет и правителю которой служит или делает свой бизнес.
На службу к другим государям шли за лучшими условиями (даже Наполеон в молодости всерьез собирался на русскую службу, не устроило только то, что по русским правилам при приеме офицер-иностранец понижался в звании на один ранг), как правило со сменой государственной принадлежности территории, и тамошние дворяне становились слугами нового государя, а бывало и так, что, попав в плен, шел служить к своим победителям, да так там и укоренялся.
Все это сообщество роднилось между собой и во втором-третьем поколении представляло собой такую смесь кровей, в которой «без бутылки не разберёшься», да и не было им это нужно, они идентифицировали себя прежде всего по стране, которой служат.
Это касается и малороссийской казацкой старшины, которую скопом записали в российское дворянство после воссоединения Малороссии с Россией (а как славный город Бердичев в конце XVIII века стал центром по изготовлению «подтверждающих» дворянство документов — отдельная история).
И это одна из причин крайнего дефицита «великих украинцев» — практически все малороссы, достигшие славы и известности, как и Сикорские, ощущали себя русскими людьми, к украинской идее были в лучшем случае равнодушны.
Но изыски продолжаются… Днями в рядах «великих украинцев» случилось пополнение — в них зачислили великого режиссера Андрея Тарковского. Естественно, это сопровождалось пылким призывом «отстаивать» его, что понятно — это ведь действительно мировой бренд, если позволительно так говорить о человеке.
Мне самому стало любопытно, что в нём, до самой глубины души русском человеке, что красной нитью проходит через всё его творчество, нашли украинского. Оказалось, что дед режиссера, Александр Карлович Тарковский (1862–1924), происходил из польских дворян, был воспитан старшей сестрой, которая, в свою очередь, была замужем за одним из видных фигур украинского театра Иваном Карповичем Тобилевичем (Карпенко-Карым).
Находился под сильным влиянием своего зятя (так официально называется эта степень родства) и действительно поддерживал тогдашнее украинофильство, сводившееся к требованию официального признания народного языка, а также революционную деятельность, за что и провёл восемь лет в заключении, а затем ещё десять в Туруханской ссылке (был обвинен в участии в подготовке покушения на харьковского губернатора).
Свободные годы своей жизни провёл в основном в Елисаветграде (ныне этот город нам более известен как Кировоград, а его декоммунизированное и дерусифицированное название не хочу и упоминать, всё равно оно ненадолго), где в 1907 году у него родился сын Арсений. В 1923 году Арсений Александрович переехал в Москву и поступил учиться на Высшие литературные курсы, впоследствии работал журналистом, литературным переводчиком и редактором, стал известным советским поэтом.
Великий же режиссер родился в 1932 году, и украинского в его творчестве, как и у отца, как говорится, «днем с огнем…», а вот именно русская тема у них явственно превалирует. Но, оказывается, «великий украинский режиссер». Так кто у кого пытается украсть?
Есть версия, пусть и шуточная, что от последнего глагола и произошло само название «Украина». Но ведь в любой шутке лишь… доля шутки. Согласимся, что большего соответствия сущности предмета названию найти сложно. Так почему бы нам не стать авторами «великого открытия» об истинном происхождении названия незалэжной? Ну чем мы хуже сонма украинских «вченых» и просто энтузиастов, регулярно находящих всё новые и новые доказательства украинского первородства, украденного москалями едва ли не во всём.
Одно из самых пафосных таких открытий сделал несколько лет назад тогдашний нардеп Владимир Арьев в французском городке Санлис: «Чтобы наконец закрыть тему королевы Анны: на ее надгробии никаких двуглавых орлов нету. Зато есть трезубец. А ворам безразлично, что воровать — нефть, газ или историю».
Речь идёт, как наверно догадался читатель, о супруге правившего в XI веке французского короля Генриха I, вошедшей в историю, как Анна Русская, за «обладание» которой и посмертное (спустя почти тысячу лет) изменение прозвища украинские «рыцари» исторических баталий бьются наиболее самозабвенно.
Участие в битве за Анну приняли даже два украинских президента. «Весь мир должен сейчас быть с нами в условиях российской агрессии. Вы вместе с нами должны называть агрессию агрессией, Россию — агрессором, а Анну Киевскую — Анной Киевской. И даже когда россияне хотели украсть у нас нашу историю, мы этого не позволим. Весь мир сейчас будет знать Анну как Анну Киевскую», — разорялся Порошенко в том же Санлисе.
Между тем трезуб, как и надпись на современном украинском языке, объясняется предельно просто — это не надгробие, а памятник ей, установленный в 2005 году на средства украинской стороны. Его местонахождение обусловлено тем, что именно там она основала аббатство, где ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО провела последние годы и упокоилась. Дата смерти и место захоронения неизвестны (к слову, это очень показательный пример, как новоделы выдаются за «бесспорные» исторические свидетельства).
Современная же ей хроника аббатства Сен-Пьер-ле-Виф в Сансе сообщает, что она из «земли руссов», находившейся где-то «у греческих границ». При этом дата её рождения также неизвестна, можно определить её только приблизительно, исходя из обычного в те времена возраста замужества принцесс.
На упомянутом памятнике указан год её рождения 1024-й, а перебрался в Киев из Новгорода Ярослав Мудрый в 1026-м. Так может, она Новгородская? К слову, и её батюшка, также попавший в «украинские» князья, прежде чем стать Великим князем Киевским, правил в Ростове Великом (ныне Ярославской области РФ) и в Новгороде, а, как видим, даже захватив Киев «огнем и мечом», перебираться в него совсем не торопился.
И стоит задаться вопросом, почему вокруг этой жившей тысячу лет назад женщины закипели такие страсти, втягивающие в свой водоворот растерянных французов? Многие ли из ломающих копья вокруг Анны Ярославны в состоянии вспомнить, кем была и как звали её мать, супругу одного из наиболее известных и почитаемых правителей как на Украине, так и России.
Вот и для тех французов, которым имя Анны Русской вообще что-то говорит, она не более, чем одна из многих десятков испанских, венгерских, баварских и прочих королев (во Франции было принято давать королевам прозвища, указывающие на страну их происхождения) за более чем тысячелетнюю историю их государства.
Также не вызывают ажиотажного интереса у французов, немцев, итальянцев и прочих сотни, если не тысячи, их собственных принцесс, за тысячелетнюю европейскую историю отправлявшихся в соседние государства крепить политические альянсы и заодно «устраивать личную жизнь».
Сохраняется память только о личностях, оставивших действительно заметный след в истории, таких как Екатерина II. Ну так тут действительно личность: бедная немецкая принцесса (в XVIII веке такое словосочетание не звучало оксюмороном), ставшая великой правительницей огромной и загадочной для европейцев империи.
Анна Ярославна же запомнилась в истории в основном «сексуальным скандалом», когда, овдовев, вторично вышла замуж за женатого мужчину. Скандал был настолько велик, что в него пришлось вмешаться самому папе римскому. И аббатство в Санлисе она основала, как считается, дабы замолить грех незаконного замужества.
Поэтому имеющий многолетнюю историю и вылившийся в эпические разборки пиетет перед девушкой, вся заслуга которой заключалась в том, что папа выдал её за французского короля, на мой взгляд, имеет корни в том самом низкопоклонстве, свойственном и русским, и украинцам, и, если хотите, подсознательном ощущении собственной вторичности перед «Европой», когда сам факт, что «наша» княжна стала королевой «самой» Франции, становится поводом для гордости, написания книг, съемок фильмов и т. п.
Естественно, в гораздо большей степени это относится к украинцам, ведь для них лакейство перед любым западным паном стало несомненной основой национальной идентичности.
«Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чеботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства», — пророческие слова, которые великий малоросс Николай Гоголь вложил в уста Тараса Бульбы.
Поэтому и украинизировать (напомню, от слова «украсть») они пытаются практически исключительно фигуры, имеющие общемировую известность. К тем же малороссам, которые воссияли в основном на российском небосклоне, они относятся куда спокойнее.
В частности, это относится к величайшему российскому скульптору эпохи классицизма Ивану Петровичу Мартосу, вершиной творчества которого считаются памятники Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве (1804–1818), герцогу де Ришелье в Одессе (1823–1828), Ломоносову в Архангельске (1828), князю Потемкину в Херсоне (1831) и много других работ.
А ведь родился он в 1754 году в сотенном местечке Ичня Прилуцкого полка войска Запорожского (ныне Черниговская область) в казацко-старшинской семье. Но даже украиноязычная «Википедия» особо не педалирует его самое что ни на есть малороссийское (украинское) происхождение, лишь приводит слова Ичнянского краеведа В. Балабая: «Система воспитания оторвала гениального скульптора от Украины. Национальная тема в его творчестве вовсе отсутствует. А его любовь к Украине проявлялась только в желании посетить родную землю (которому никаких исторических свидетельств нет. — Авт). Но за свою долгую жизнь он так и не успел этого сделать, имея все возможности».
И тут на примере Ивана Мартоса следует задаться простым вопросом: а могло ли подавляющее большинство «великих украинцев» реализовать свои способности вне этой неукраинской системы воспитания»? Ведь, как говорил профессор из фильма «Приходите завтра»: «Талант — это как выиграть рояль в лотерею. Но ведь на нём ещё нужно научиться играть».
«Играть» Ивана Петровича научили в Императорской Академии художеств в Петербурге, в которую талантливого мальчика приняли в семилетнем возрасте, а по окончании отправили в Италию в качестве стипендиата Академии, где он оттачивал своё мастерство у лучших скульпторов и художников того времени. И кто бы о нём знал сегодня, останься он в родном местечке?
Ведь и просто «получить доступ к роялю», будь Украина незалэжной, тем паче убогой польской провинцией, где местное население в статусе быдла, у них не было бы никакого шанса. Самый яркий пример — один из самых активно раскручиваемых «великих украинских учёных» — Сергей Павлович Королев (его мать была украинкой).
Ведь свои ракеты он создавал не в гараже. Они — плод концентрации огромных ресурсов, многомиллиардных вложений, десятков тысяч светлых голов и просто хороших специалистов в сотнях, если не в тысячах, направлений науки и техники. Только сверхдержава могла создать условия для такой работы, руководить которой судьба распорядилась Сергею Королёву.
В огромной степени это относится и к Игорю Сикорскому, создание которым первых в мире многомоторных самолетов было профинансировано из государственного бюджета. И крайне сомнительно, чтобы он смог себя реализовать и в США, будучи в начале своей тамошней карьеры не авиаконструктором с мировым именем, а ноунеймом.
И то, что стать великими они могли только в России, справедливо ко всем «украденным» гениям.
Автор: Александр Фидель
