Радио «Радонеж» и портал «Русская планета» представляют интервью советского и российского актера, народного артиста и режиссера Николая Петровича Бурляева, в котором раскрываются причины падения духовного и нравственного уровня общества за последние 30 лет.
Н.Б: Добрый вечер!
Я очень обязан другу моему Вячеславу рождением кинофорума «Золотой витязь». Именно он в 1992 году, будучи членом Оргкомитета Дня славянской письменности и культуры, пробил своей грудью проведение первого кинофорума «Золотой витязь». Нас с ним многое объединяло, связывало. Он меня возил на открытие памятника Сергию Радонежскому в Сербию – в блокадную Югославию. Это была военная операция. Мы организовали для переброски этого памятника целый транспорт - мы подключили нашу военную авиацию, и в блокаде мы провели потрясающий праздник.
Н.К (радио «Радонеж»): Вячеслав Михайлович высоко ценил Ваш талант и Вашу гражданскую позицию. Николай Петрович, у нас теперь уже нет нашего Дома славянской письменности и культуры. Наш Центр забрали, как говорят, за долги, это ужасно. Нет Академии славянской культуры, где была ректором Алла Кириллловна Коненкова, замечательная внучка великого скульптора Сергея Коненкова. Уничтожен оркестр «Баян», у нас недавно был на концерте Анатолий Иванович Полетаев. Ни первого состава нет, ни второго. Что делать?!
Н.Б: Что делать?! Этот вопрос я задаю как первый заместитель председателя Общественного совета при Минкультуре нашим чиновникам высокого ранга: «Что вы делаете, господа?» Ведь это - на их совести. На совести министра нашего Мединского уничтожение оркестра «Баян». О сохранении этого оркестра просил президент страны Путин! Он писал тогдашнему министру в 2006 г. о необходимости – я цитирую: «сохранения и поддержки оркестра «Баян», как нашей жемчужины».
Н.К: Конечно!
Н.Б: В этом же, 2006 году, наш премьер - министр Медведев тоже писал, что надо сохранить оркестр. Я тогда приходил к министру и видел, что в недрах департамента народного творчества, к которому принадлежал оркестр «Баян», идет процесс уничтожения оркестра. Этот процесс теплился еще со времен Швыдкого, который начал вытеснение оркестра.
Я тогда говорил: «Если мы допустим уничтожение оркестра – история нас не простит». Мединский с юмором ответил: «Ну, мне много чего не простят». Я думал, что дело закрыто. Нет, удушение пошло дальше. Этот оркестр когда-то включал 105 человек – его сократили до 35. Оклады у оркестрантов были по 35 тысяч, когда рядом, у коллег - Спивакова или Башмета были по 170-200 тысяч. И в самом конце - что сделало министерство? Они собрали семерку людей, относящихся к музыкальному процессу, и в закрытом Зале Чайковского, при закрытых дверях эта семерка вынесла приговор оркестру как несостоятельному, и музыкальный коллектив был уничтожен. Не дали права записывать. Окончилось тем, что семерка вынесла приговор. А что же они сделали потом? Мгновенно уволили народного артиста СССР, профессора Полетаева и передали останки оркестра в нашу филармонию. В ведение г-на Шалашова, у которого и так есть два оркестра, теперь дали еще третий. И тут же зарплаты стали 80 тысяч, и все нормально. Только оркестра Полетаева нет.
Я теперь открыто говорю чиновникам: «Вы совершили государственное преступление. Президент страны в своем Указе «Об основах государственной культурной политики» требует сохранения традиционных ценностей. А оркестр «Баян» - это наша традиционная ценность. Вы уничтожили оркестр.
Вы уничтожили особняк, где находился Славянский культурный Центр. Это еще один очень мощный удар либеральных сил по нашей культуре».
Н.К: Николай Петрович! Но «Народного радио» тоже нет. Якобы у нас нет средних волн. Нам инкриминировали, что мы, Славянский Фонд, такие немножко ортодоксальные. Но что можно было инкриминировать Полетаеву?
Н.Б: Что можно? Я пять лет в этой структуре. Смотрю: кто управляет культурой? 90% - люди, не имеющие к культуре никакого отношения!
Когда умирал Алексей Баталов – Мединский вызвал замов и заявил: «Я не могу поехать, Вы поедете на похороны Баталова». Его спросил человек очень высокого ранга: «А кто такой Баталов?» - «Это Гоша» - «Какой Гоша?». И ему долго объясняли, кто такой Баталов.
Теперь. Я пришел как заместитель председателя на заседание Общественного совета – посмотреть, кого они принимают в чиновники, кто будет нами руководить. Прошло через нашу комиссию 30 человек, одной даме молодой я задаю вопрос, лет ей 27-37: «Назовите, пожалуйста, русских поэтов XIX века».
В ответ – ужас, столбняк, и никакого ответа. Подошел еще один человек, тоже молодой. Я ему задаю этот же вопрос – тоже никакого ответа. Он вышел, и глава департамента по кадрам говорит мне: «Ну, зачем Вы их смущаете?» Я ему: «Позвольте. Они же руководят культурой!» А сам думаю: У меня вроде люди русские, нормальные. Но у них, как говорил о таких Никита Михалков, какая-то латентная русофобия. Страх перед русской культурой, заискивание перед патологией, чужебесие. Это очень тревожный момент, и я бы всем этим людям устраивал экзамены на все посты в министерстве культуры.
Н.К: Какая-то война идет между нами, традиционалистами, и либералами. И вторые делают все, чтобы русского духа не осталось. Великая русская и мировая классика теперь на задворках, к сожалению. На обочине. Не любят классику, не принимают ее. А время идет, сейчас другие требования…
Н.Б: Теперь смотрите: уже много лет готовится Закон «О культуре», важнейший для страны. Недавно был обнародован проект концепции Закона «О культуре», написанного анонимным автором и представленного в Администрацию Президента. Я прочитал этот Закон и пришел в недоумение. Если появится такой Закон, в таком духе – то, значит, наша культура будет еще в большей опасности.
Н.К: Куда уж больше!
Н.Б: Что там прописано? Хитро прописано, что этот Закон должен опираться на Указ Президента «Об основах государственной и культурной политики». Деться некуда, опираться надо. Дальше красной строкой проходит мысль о том, что государство не имеет права вмешиваться в культурные процессы никаким образом. Оно обязано только давать деньги. А каждый художник имеет право на трактовку исторических событий, современных и всего, чего угодно.
Вы понимаете, что будет? Они узаконят то, что и так есть в Указе Ельцина 1992 года. Этот Указ запретил вмешиваться в культурную политику вообще - только давайте деньги. Что это значит? А то, что будет продолжаться расцвет патологии в театре, гомосексуальные, педофилические пьесы по театрам Москвы будут продолжать. Это значит, что очередные Пусси Райот будут бесноваться в храмах, это значит, что будет поп–арт, артхаус. Что можно будет прибивать свою мошонку на Красной площади, поджигать здания ФСБ, рисовать на Санкт-Петербургском мосту, простите, фаллос. И за это давать Государственные премии, как давали за похабную инсталляцию на Санкт–Петербургском мосту. Вот чего они хотят добиться. Но этому, пока мы живы – не бывать.
Н.К: Но у нас силы неравные, у нас нет денег.
Н.Б: Неравные? Не в силе Бог, а в правде. Нас, нормальных людей больше.
Н.К: Вот, кроме радио «Радонеж» я больше и не знаю.
Н.Б: Нормальных людей больше. Им просто не дают говорить. А говорят в Думе люди другого толка.
Н.К: Как этому противостоять конкретно?
Н.Б: Одного учителя спросили: «Что делать, если в мире такая сильная линия зла? Как с ней бороться?» Он ответил: «Если в этом мире такая сильная линия зла – надо, не вступая с ней в прямую войну, проводить над ней более мощную линию добра!» Но как это сделать, когда кино, телевидение, театры – все в других руках? Это большой вопрос.
Н.К: Расписаться в своем бессилии, или делай, что должно – и будь, что будет?
Н.Б: Правильно. И «делай, что должно», нормальных людей - в стране больше, чем этих, простите, моральных уродов и русофобов.
Но как к ним пробиться? Удается пробиваться мне как члену Общественного совета по культуре, члену Рабочей группы Госсовета Российской Федерации, члену Патриаршего Совета…Удается говорить, и Патриарх поддерживает. Идет борьба, это еще Гоголь говорил: «Сейчас идет бой». Бой за душу человека. Вот, мы все боремся.
Н.К: Но во времена Гоголя, конечно, чужебесие тоже было. Но аристократия, элита была все-таки нашей. И еще: аристократия была сама по себе, народ – сам по себе. Они говорили и думали, может быть, по-французски, а народ говорил по-русски. А сейчас благодаря средствам массовой информации посмотрите, что делается!
Н.Б: Это страшно, причем это было видно в самом начале перестройки, и я писал об этом еще лет 20 тому назад: «Что вы делаете, господа чиновники и вы, творческая интеллигенция? Куда вы подталкиваете нашу культуру? Почему ввели право вседозволенности в искусстве?»
Очень пугаются слова «цензура». Я на Общественном совете цитировал то, что говорил Пушкин о цензуре. Я сейчас попробую вспомнить. Вроде бы Пушкин – наше все.
Я, кстати, против цензуры тоталитарной, как Тарковский, Высоцкий и другие, которые натерпелись. Я против тоталитарной государственной цензуры. Но должна быть общественная. Общественный контроль.
Теперь. Что значит слово «цензура»? Оно переводится как «строгое суждение», «взыскательная критика». Разве государство, дающее деньги и беспокоящееся о будущем поколении – кому мы будем передавать Россию? – не имеет права на строгое суждение? Вот что говорил Пушкин. Цитирую: «Каждое христианское государство, под какой бы формой правления оно не существовало, должно иметь цензуру. Нельзя позволять каждому проповедовать на площади то, что ему в голову взбредет. Государство вправе остановить раздачу рукописей». Я бы добавил: «И кино, и театр». Вот как мы остановили «Тангейзер» в Новосибирске, этот чудовищный …Да-а-а-а…
Н.К: Николай Петрович, к нам дозвонились.
(Звонок) - Николай Петрович, спасибо Вам за Ваши прекрасные работы как актера и режиссера - от «Иванова детства» до кинофорума «Золотой витязь». Это действительно для нас луч света, поскольку среда обитания в городе враждебная, улицы до сих пор носят имена цареубийц и детоубийц: Войкова, Кедрова, Подбельского, Менжинского, Бела Куна и других террористов и экстремистов. Помогай Вам Господь!
Н.К: Мы бессильны.
Н.Б: Без комментариев пока. Время придет.
Н.К: Вот, слушательница вспомнила про форум «Золотой витязь». Может, Вы расскажете, какие у Вас планы?
Н.Б: Каким-то чудом мы прожили 28 лет, и теперь это не только кинофорум, а еще и театральный, который мы откроем 22 ноября здесь, в Москве, не пропустите! Но еще перед этим через два дня в Пятигорске, в день рождения Лермонтова - 15 октября, мы открываем литературный форум «Золотой витязь», куда приедут около 40 прекрасных литераторов из всех стран славянского мира. Приедут популярнейшие артисты, будет прямая трансляция на весь край ставропольский, ну, и что-то покажут по «Новостям-24». Так что идет работа, форум за форумом – только успевай.
А кинофорум «Золотой витязь» мы уже пять лет, как подарили Севастополю, как только Севастополь вернулся в родную гавань. Отныне и навечно, пока я живой, форум будет там. Поскольку я зампреда совета по культуре – они мне что-то дают, потому, что вообще не давать просто нельзя.
На театральный форум министерство культуры отвело 1 миллион 800 тысяч рублей. Как на эти деньги принять 20-30 театров, которые приедут из разных стран и со всей России? Как их поселить в гостинице за эти деньги, кормить-поить, арендовать театральные залы? Я министру говорил: с Вами мне не стало легче, чем было с другими. Он на словах говорит правильные вещи, но по делам их узнаете их. Закрыт оркестр «Баян», уничтожен Центр славянской письменности и культуры, происходит удушение «Золотого витязя»…
Н.К: Вы, по-моему, процветаете…
Н.Б: Многие так думают. А на самом деле – как мы продираемся, как мы ходим с протянутой рукой 28 лет в своей стране? «Золотой витязь» стал основоположником и инициатором написания президентом Указа о «Новой государственной политике в области культуры». «Витязь» стал говорить об этом 25 лет назад. И мы долбили это четверть века, пока нас не услышал Патриарх, обратился к Президенту, и Президент услышал Патриарха. Но инициатива-то шла от «Золотого витязя»! Так почему Вы, г-н министр, так поддерживаете «Золотого витязя» - авангард борьбы за душу человека? – Ответа нет.
Н.К: Надо, чтобы министром культуры были Вы.
Н.Б: Без комментариев.
Н.К: Да, как трудно и тяжело! Николай Петрович, Вы еще снимаетесь в кино?
Н.Б: Да нет! Омерзительно участвовать в этом процессе, я отказываюсь уже 25 лет. После образа Иешуа Га-Ноцри в «Мастере и Маргарите» - как же после Иешуа играть подонка, предателя Родины? Киллеров, ментов?
Н.К: А как режиссер?
Н.Б: То же самое – не хочется идти туда, в этот рыночный процесс. Я предложил министру снять фильм о Сергии Радонежском. Патриарх поддержал. Ответ министра: «Сделайте блокбастер о Сергии Радонежском «Куликово поле». Экшн сделайте». Ну что, все. Я отдал театру около 50 лет, играл с величайшими актерами: Мордвиновым, Марецкой, Орловой, Раневской, Бирман, Пляттом – это были мои партнеры. Я ушел потому, что хотел быть режиссером и писателем.
Но сейчас в кино пришел торгаш. Я вижу движение вниз. Мы предали то, что было достигнуто в прошлом веке. Мы можем назвать 5-6 фильмов. Остальные просто понижают духовный уровень народа. Греф на Валдайском форуме заявил: «А зачем быдлу культура?»
Н.К: А ваши личные творческие планы?
Н.Б: Я готовлюсь к постановке хореографического спектакля - гимна силе духа «Бемби». Это будет необычайная постановка – балет со стихотворным наполнением. Приходите 9, 10, 11, 12 числа в театр Вахтангова. С детьми – обязательно.
