О правде 26 апреля 1986 года нам рассказали не российские, а западные кинематографисты
Пока отечественные зрители, досрочно впавшие в детство, смакуют последнюю серию «Игры Престолов», американский канал Home Box Office в тандеме с британской телесетью Sky явил миру сериал «Чернобыль».
Картина не просто напомнила нам о катастрофе 1986 года, которая наложила неизгладимый отпечаток на судьбы десятков миллионов тогда ещё советских людей. Фильм, снятый почему-то не нами, раскладывает по полочкам алгоритмы случившейся трагедии. Картина шокирует не столько детальной иллюстрацией происходившего, сколько ослепляющим пониманием одной простой истины.
«Чернобыль» — это не город. «Чернобыль» — это не ЧАЭС, рванувшая 26 апреля 1986 года. «Чернобыль» — это наша национальная философия. Её постулатами предусмотрено, что власть в любых (пусть даже чрезвычайных) обстоятельствах будет до последнего «героически» скрывать правду
От кого? Прежде всего, от всего мира. Ну и, конечно, от своего народа. О причинах любых аварий мы и сегодня, в век интернета, узнаём правду в последнюю очередь либо не узнаём её вовсе, как это случилось с «Курском».
А уж тогда, в 1986-м, когда основными источниками информации были телевизоры в квартирах и радиоточки, газеты в сёлах, подробности случившегося мы узнавали годами.
Фильм западных кинематографистов стоит смотреть хотя бы из-за одной фразы:
«Сказать миру правду — значит унизить нацию, которая одержима идеей — не быть униженной!»
Да. Это о нас.
Сдохнуть в бою, не зная, за что именно ты воюешь. Питаться одними макарошками. Ждать по полгода зарплаты. Терпеть обман властей. Отдыхать на Клязьме вместо Средиземного моря, восхищаясь красотой загаженной нами русской природы. И при этом ощущать себя победителями, освободителями, покорителями, выискивая положительные черты у Ивана Грозного, Иосифа Виссарионовича Сталина, Николая II кровавого, Лаврентия Берии, чтобы снять о них слащавые киноленты: смотрите! Это наши русские лидеры! Это те, кто привёл нас туда, где мы есть! Ура-а-а!
Болезненную правду о Чернобыле нам расскажет «вражеский Запад». Нет-нет. Конечно же, темы Чернобыля касались и российские кинематографисты. Но, как бы, в аллегорической или и вовсе научно-фантастической форме, декларируя героизм народа в тяжкую для него годину.
Ещё раз: наши фильмы о Чернобыле — это бесконечные истории о мужественности мужчин, которые умеют спасать, и о женственности женщин, которые могут и умеют ждать, пока они всех спасут
Ноу-хау сериала «Чернобыль», снятого «треклятыми англосаксами», в том, что многосерийная картина рассказывает о первопричине катастрофы. И эта первопричина датирована вовсе не 1986-м, а 1975-м годом.
Фильм построен на последовательном изложении двух параллельных линий. На одной линии мы увидим почти всё то, что изложено в «Чернобыльской молитве» нобелевского лауреата по литературе Светланы Алексиевич. А именно?
Ликвидаторов и пожарных, едва ли не голыми руками сбрасывающими графит с крыши реактора (на секундочку — в точке, где через считанные секунды пребывания выходят из строя полицейские роботы, созданные для обезвреживания взрывных устройств).
Их жён, а точнее всего одну жену — беременную супругу командира отделения 6-й самостоятельной военизированной пожарной части по охране города Припять (СВПЧ-6) Василия Ивановича Игнатенко, полагавшую, что её тело защитит ребёнка, которого она носила под сердцем, от контакта с отцом, получившим 1600 рентген при смертельной дозе 400.
Не защитило.
«Мы живём в стране, где дети умирают, спасая матерей»
Вторая фраза, ради которой стоит смотреть «Чернобыль». Не менее значимы кадры затесавшегося среди афганцев студента-добровольца по имени Павел. Его группе доверена «высокая миссия» — отстрел домашних животных в городе Припять. И... вот она перед глазами — ощетинившаяся сука, которая смотрит на тебя с надеждой, вылизывая пятерых щенят.
— Выйди, — мрачно говорит командир группы. А Павел бежит, содрогаясь при звуке следующих один за другим выстрелов.
Ну, а что же на второй линии? В Кремле, цитадели страны, где — по умолчанию! — невозможна ядерная катастрофа, перед генеральным секретарём ЦК КПСС выступает с бравурными речами о нормализации сложившейся ситуации его челядь. Их оптимистичные доклады он транслирует на весь мир, принося извинения за «недоразумение» лидерам других стран.
Официальная позиция государства: «В Советском Союзе нет, и не может быть глобальной ядерной катастрофы. Максимальная доза излучения в Чернобыле 2000 рентген в час»
Статистика пропаганды. Ведь реальная цифра была 12000 рентген в час. И «ударную» дозу разрушенный реактор поставлял час за часом. Хотя ура-патриоты скажут, что фильм — отчаянная попытка Запада «очернить нашу безупречную во всех отношениях реальность» и «заложить боезаряд под славную отечественную действительность».
Исследование главных героев убедительно, в доступной художественной форме, иллюстрируют, что повода для оптимизма не было не только в 1986 году, но нет и сейчас, спустя 33 года после катастрофы на ЧАЭС
В фильме три ключевых персонажа. Двое из них — реальные исторические лица. Это заместитель председателя Совета Министров СССР и руководитель Комитета по топливу и энергетике Борис Щербина (умер в 1990 году).
Заместитель директора Института атомной энергии имени И.В.Курчатова Валерий Легасов (умер в 1988-м).
К чиновнику и профессору, изначально насторожено относящимся друг ко другу, по собственной инициативе примыкает учёная из Института ядерной энергетики АН Белорусской ССР Ульяна Хомлюк. Её роль исполняет Эмили Уотсон.
Именно Ульяна, восстановившая по секундам события на станции, предшествовавшие аварии, доискивается до правды: причина произошедшей трагедии двойственна. Да, с одной стороны виноваты операторы, которые допустили вопиющую безграмотность и халатность. Но как быть с тем, что в последний момент персонал отключил реактор, нажав клавишу АЗ-5, после чего незамедлительно последовал взрыв?
Почему реактор взорвался?
Ответ содержится в засекреченной статье учёного Волкова, из которой вырваны две страницы. Там было написано, что на аналогичном реакторе РБМК в Ленинграде, в 1975 году, был зафиксирован характерный и для других 16-ти реакторов СССР (в том числе, ЧАЭС) дефект.
Тогда, 1975-м на реакторе РБМК в Ленинграде повредился топливный канал. Операторы нажали кнопку АЗ-5. Но вместо немедленного отключения мощность на краткий миг усилилась. Было установлено, что РБМК, работающий на малой мощности, не стабилен, а склонен к скачкам реакционности. В нормальных условиях контрольные стержни это компенсируют.
Но от нормальности ситуация на ЧАЭС в тот вечер была, увы, далека, благодаря непрофессионализму операторов
В статье Волкова была последовательно изложена «симптоматика» и возможные последствия такого дефекта, общего для всех работающих по стране реакторов:
Если боровые контрольные стержни полностью вынуть из реактора, то когда их вставляешь, первое, что входит в активную зону реактора, не бор, а... графит. Графитовые наконечники стержней вытесняют воду и пар. И реакционность не понижается, а повышается. При этом очень резко
Так почему же операторы нажали кнопку АЗ-5? Они просто не знали о том, к каким последствиям это приведёт, хотя Волков предупреждал об этом Кремль за 10 лет до аварии.
Почему же не была исправлена ошибка, стоившая жизни и здоровья огромному количеству людей?
Идея превосходства советской ядерной промышленности была непреложной. И, не желая ставить под сомнение функциональную безопасность атомных электростанций Советского Союза, Комитет госбезопасности СССР предпочёл засекретить информацию
Не стали говорить правду и после взрыва. Её рассказали в общедоступной (киношной) форме западные кинематографисты. Американцы играют русских, рассказывая нам правду о нас самих и наших отношениях с властью.
В сериале «Чернобыль» это не выглядит смешно, как, например, в «Красной жаре», где роль русского милиционера исполняет Шварценеггер. Потому что всё действительно страшно.
Я чётко помню последние, невероятно солнечные и погожие деньки апреля 1986 года, когда нас, школьников, согнали на репетицию первомайской демонстрации в Минске.
Покалывание в руках и ногах ощущал не только я, семилетний, но и ребята постарше, у многих из которых едва ли не синхронно хлынула из носа кровь.
Кто говорил нам о том, что в эти дни не стоит готовиться к бравурным речам и маршам, а лучше собрать вещички и рвануть куда подальше на восток? Никто. «Не допускали паники среди населения».
Помню метавшихся в толпе детей учителей. Резкое ухудшение самочувствия списывали на жару, перемену погоды. Внезапно солнцепёк закончился. Пошёл дождь. Радиоактивный дождь, которому мы подставляли наши детские лица.
Мне несказанно повезло. От меня до Чернобыля было 443 километра. А, например, ростовскому пареньку Лёше Шингирею, накануне на свою беду переехавшему вместе с семьёй в деревню Демехи Речицкого района Гомельской области повезло значительно меньше.
От него, пятилетнего, до Чернобыля было всего лишь 175 км. Спортивная карьера этого парня, ставшего мастером спорта в беге на 800 м, пресеклась после того, как у него была обнаружена опухоль щитовидной железы, которую сегодня он, уже почти 40-летний, вынужден лечить «по заграницам», влезая в сумасшедшие долги.
А тогда его ждало «счастливое» лето 1986 года. Лишь в середине июля жители окрестностей стали продавать свои дома за гроши и уезжать. Случилось это, когда правда, всё же, просочилась. Благодаря кому? В том числе, западным СМИ. Ведь из программы «Время» мы узнавали исключительно о том, как всё хорошо и как успешно ликвидируются последствия «пожара на ЧАЭС».
Сколько их, этих сломанных судеб? И насколько сильно поучаствовала в решении вопросов с лечением и спасением этих людей бесконечно лгавшая им власть? Говорить об этом, конечно же, не рекомендуется. Ведь мы — вчера, сегодня, завтра! — великий советский (если угодно – русский) народ, который никогда не расписывается в ошибках и не терпит унижающих нашу гордость напоминаний о них.
Именно поэтому в предпоследней, четвёртой, серии обречённые ликвидаторы, сбрасывавшие с крыши реактора графит лопатами только потому, что у СССР не хватило мужества попросить у США специальное оборудование, поднимают над реактором красный советский флаг
Вот она — наша «гордость». Очередной символ подвига человека над многократно превосходящей его чудовищной силой радиации. Над катастрофой, которую породили наше:
- природное шапкозакидательство
- надменность по отношению ко всему миру, над которым мы тщимся превосходить
- показное стремление не быть униженными в тот момент, когда мы унижены собственным правительством. Оно держало нас в неведении до последнего, доверяя, однако, отцам и дедам решать допущенные властью ошибки с лопатой в руках
Венчают четвёртую серию кадры с немым лицом жены пожарника Василия Игнатенко. Её спас ребёнок, взявший на себя основной удар источаемой супругом радиации. Эта девочка прожила на свете всего 4 часа по фильму. 5 дней по правде.
Идут титры. Слышно потрескивание дозиметра. Эти звуки должны бы, по идее, стать нашим гимном. Гимном-напоминанием о том, к каким трагедиям, какой боли, страданиям, приводит тотальная безграмотность и дичайшая ложь, которая окружает нас. Но вряд ли будут.
Мы гордые. Кстати, нам предстоит узнать, чем закончилось кино. Премьера 5-й, финальной, серии запланирована на 3-4 июня. Съёмки сериала «Чернобыль» прошли в Литве, на закрытой и демонтируемой сегодня Ингалинской АЭС — копии ЧАЭС, которую, от греха, закрыли литовцы.
Литовцам не всё равно. В появлении этой картины на мировом кинорынке они заинтересованы, пожалуй, больше всех. Под боком у них, в 50 км от Вильнюса, «пороховую бочку» строят больше всего пострадавшие от взрыва на ЧАЭС братья-белорусы. Ещё один гордый и уверенный в себе народ.
Кажется, история никого и ничему не учит. А почему?
Наверное, такая история.
Андрей Карелин
