Сегодня всяческие глобалисты и тумбергоподобные отмечают «День Земли», когда наблюдаются особо массовые завывания по поводу выбросов CO2 в «девственно чистую» атмосферу. На самом деле, сей всемирной аферой прикрывается банальное желание западного «постиндустриального общества» вставить палки в колёса бурно развивающейся промышленности конкурентов (сегодня это Китай, РФ, Индия...). Антинаучность всей этой «парниковой теории» уже общеизвестна. Но ещё одиннадцать лет назад её разбил киевский учёный доктор геол.-минер. наук, академик Украинской нефтегазовой академии, лауреат Государственной премии Владимир Геворкян.
Публикую его блестящее интервью еженедельнику «2000», где я тогда служил.
CO2 бояться — леса не видать
Геворкян возглавляет Отдел литологии Института геологических наук Национальной академии наук Украины. Вы спросите, какое отношение литология — наука об осадках и осадочных породах — имеет к вопросу изменения климата? Да такое, что благодаря составу осадков ученые могут судить о климатических условиях прошлых эпох. В том числе и тех, когда периодические глобальные потепления происходили без какого бы то ни было участия человека. Хотя бы по той простой причине, что человек тогда еще не появился.
— Владимир Христофорович, сегодня каждый старшеклассник знает, что даже на протяжении жизни homo sapiens бывали ледниковые периоды, сменявшиеся межледниковьями. Выражаясь современным языком, за глобальными похолоданиями следовали глобальные потепления. Доисторического человека в этом пока еще обвинять не додумались. Но что же тогда давало переизбыток углекислого газа — главного фактора потепления?
— Теория о том, что главный виновник потепления — СО2 (двуокись углерода, или углекислый газ, или, по-старому, угольная кислота), не нова. Еще в 1907 г. нобелевский лауреат, химик Сванте Аррениус выдвинул гипотезу о том, что наступление ледниковых периодов обусловлено изменением прозрачности атмосферы вследствие изменения содержания СО2, в наше время постоянно увеличивающегося в результате деятельности человека. Но еще Владимир Вернадский, анализируя Аррениуса, пришел к выводу, что «...причины появления ледниковых периодов гораздо более сложны, и колебания в содержании угольной кислоты явно не могут их объяснить».
Тем не менее представления Аррениуса обрели «второе дыхание» в конце прошлого века как обоснование деятельности Киотского комитета. В Киотском протоколе главной причиной глобальных изменений климата уже прямо названа антропогенная деятельность. В последние годы высказываются даже мнения, что из-за роста населения планеты к причинам глобального потепления следует относить... физиологические процессы человека.
— Ну это уж совсем экзотика. Мы, конечно, химии потребляем все больше и больше, но способны ли производить в итоге весь комплекс парниковых газов? А ведь именно они — CO2, CH4, гидрофторуглеводороды, фторорганика, N2O, SF6 — в 1992 г. были названы основными виновниками глобального потепления в Рамочной конвенции ООН об изменении климата.
— И в том же 1992 г. официальный орган Всемирной метеорологической организации — World Climate News уже писал, что влияние СО2, СН4, С1, F(СН) и N на парниковый эффект совершенно не доказано систематическими наблюдениями. В то же время целиком игнорировались наблюдения югославского астронома и геофизика Милутина Миланковича, показавшего, что древние оледенения совпадают по времени с периодическими зменениями эксцентриситета орбиты Земли.
Пулковские астрономы пошли еще дальше и обнаружили связь кратковременных изменений климата внутри ледниковых периодов (ледниковых эпох и межледниковий, более коротких холодных стадий и интерстадиалов) с вековым и даже 11-летним циклами солнечной активности.
Как видим, проблема комплексная. Я же как геолог могу осветить лишь геологический ее аспект — в частности, предложить обоснование закономерностей, выявленных Миланковичем, но предвиденных еще Вернадским.
Холодное дыхание потепления
Наш великий соотечественник в свое время предложил термин «газовое дыхание планеты», подразумевающий поступление в верхние оболочки Земли глубинных газов. Это, по Вернадскому, естественный процесс, пульсирующий во времени и зависящий, кроме всего прочего, от космических факторов.
Каким образом Земля «дышит»? Она «трещит» по зонам разломов. Последние оживают за счет космических явлений. Например, приближается к нам Юпитер. Масса его достаточно велика, чтобы вызвать гравитационные смещения на нашей планете. А добавьте сюда положение относительно Солнца, процессы, идущие на нашем светиле, парады планет! Существует такое понятие, как галактический год, — период, за который Солнечная система совершает оборот вокруг центра Галактики. Точное значение этой величины неизвестно (оно зависит от скорости движения нашей системы и расстояния до центра Галактики), но примерно 200 млн. лет. Когда Земля ближе к центру Галактики, внутри планеты действуют силы сжатия. Но каждые 200 млн. лет Земля оживает и начинает трещать. Сейчас как раз то время, когда Земля живет своей собственной жизнью. Отсюда повышенная частота землетрясений и проявлений вулканизма.
Собственно, когда наш институт занимался изучением грязевого вулканизма и подземных газовых факелов на дне Черного моря — т. н. «холодного дыхания Земли» (об этом в «2000» писал академик Е. Шнюков «Газа — море. Чем бы зачерпнуть?», № 27—28 от 9 — 15 июля 2010 г. — Д.С.), — у нас с Юрием Гавриловичем Чугунным (ныне академиком Нью-Йоркской академии наук) и возникла идея изучения баланса СО2 в атмосфере планеты.
Подсчеты (в т. ч. и данных, полученных коллегами во всем мире) показали, что ежегодно наземная и подводная растительность извлекает из гидросферы и атмосферы 647 млрд. и 726 млрд. т диоксида углерода соответственно. За счет разложения органики в атмосферу возвращается всего лишь 424 млрд. т, а в океан — 571 млрд. в год. Т. е. в год необратимо извлекается (попросту уничтожается) почти 380 млрд. т СО2!
Но ведь углекислый газ — основа жизни на Земле. Следовательно, если бы он не пополнялся, мы бы с вами давно погибли в кислородной атмосфере.
Именно газовое дыхание планеты стабилизирует содержание углекислоты в количествах, обеспечивающих развитие жизни, в частности растительности. Конечно, темпы поступления СО2 бывают такими высокими, что растительность не успевает сразу все потребить. Тогда-то и начинает сказываться действие парникового эффекта (судя по составу некоторых геологических горизонтов, бывали в истории Земли периоды, когда содержание СО2 превышало нынешнее в 2—6 раз). Но переизбыток углекислоты приводит к ускоренному (пусть и «запоздалому») росту зеленого покрова.
Растения с некоторым инерционным опозданием начинают разрастаться и постепенно забирают ее излишек.
Собственно, это мы наблюдаем сегодня — потепление привело к тому, что в конце 90-х тайга двинулась на тундру, но в самые последние годы этот процесс затух. Значит, парниковый эффект снижается. Отсюда можно предположить, что следующее десятилетие не будет таким жарким (что мы сейчас и наблюдаем, — Д.С.). Можно даже прогнозировать, что уже эта зима будет куда более суровой, чем предыдущие.
О том же говорят грамотные климатологи. Результаты исследования подвижности атмосферы, проведенного Вазирифой Мартазановой — ведущим научным сотрудником Украинского научно-исследовательского метеорологического института, показывают, что потепление окончилось.
— Насколько я понимаю, мы входим в некую холодную подстадию в пределах большого голоценового межледниковья. Но если это так, какова все же была роль антропогенного фактора в уходящем потеплении? Ведь Вернадский называл уже современного ему человека одним из основных геологических факторов новейшего времени. По крайней мере короткая деятельность homo sapiens сопоставима с природными процессами протяженностью в сотни миллионов лет. Так почему же влиянию «человека постиндустриального» не быть еще большим? Каков вклад антропогенного СО2 в «природные» 380 млрд. т «дыхания планеты», восполняющих дефицит углекислоты в атмосфере?
— Человек, безусловно, фактор в определенной степени геологический, но, благо дело, пока еще не климатический. Упомянутые вами 380 млрд. т СО2 — лишь минимум, обеспечивающий баланс. Но причиной последнего потепления явилось значительное превышение этого минимума. На сколько именно, можно говорить только ориентировочно. Болгарские ученые подсчитали, что с одного поля из 6 газовых факелов (газовые фонтаны, бьющие со дна моря. — Д.С.) у их побережья испускается 132 млн. т CO2 в год. А таких полей, только разведанных в Черном море, 300! Но это уже порядка 40 млрд. т в год, т. е. 1/10 часть всего мирового дефицита СО2. А сколько по всему миру таких зон! Плюс активизация более известных нам вулканов магматических.
Для сравнения — человечество продуцирует всего лишь 5—6 млрд. т СО2 в год. Вы представляете, какой это мизер в мировом балансе, когда только зерновые сельхозкультуры (особенно рис) забирают 40 млрд. т СО2 в год. О каком антропогенном влиянии может идти речь?!
А на Шпицбергене сады уже цвели
— Не боитесь, что вы лишите экологов хорошего куска масла на хлеб?
— Ну, во-первых, «кусок хлеба» для них всегда найдется, ведь ни в коем случае нельзя отрицать локального влияния выбросов СО2 в мегаполисах — от деятельности промпредприятий, автотранспорта и других техногенных факторов. Это в мировом масштабе СО2 благоприятен для биосферы, а в атмосфере городов он никак не нужен. Мы же вместо того чтобы бороться с загрязнением атмосферы, уничтожаем растительность — естественный фильтр и главный поглотитель избыточного углекислого газа. Обратите внимание, какая буйная флора всегда вдоль дорог. А чуть в сторонке такой активности не наблюдается. Вот вам наглядное подтверждение регулирующей роли биосферы. Так, только одно дерево потребляет более сотни килограммов СО2, одновременно извлекая из атмосферы и тяжелые металлы.
Поэтому уничтожение растительного покрова в пределах мегаполиса в угоду строительному буму является преступлением против его жителей.
— Но лично я не видел ни одного гринписовца или партийно-зеленого протестанта, высаживающего зелень в пределах киевских новостроек. Они решают «глобальные проблемы». Например, лоббирования тех же киотских решений.
— Если бы деятельность Киотского комитета была направлена на создание экологически чистых технологий, она заслуживала бы всеобщего признания.
Но попытки навязать человечеству проекты борьбы с естественным процессом потепления климата, заменив его «парниковым эффектом промышленных газов», не имеют ничего общего с пониманием проблемы. Ни в Киотском протоколе, ни в решениях последующих конференций не раскрывается реальная ситуация в соотношениях природных и антропогенных поступлений углекислого газа — наиболее подвижного компонента атмосферы и гидросферы. Игнорируются данные о кругообороте углерода, естественных потоках, производителях и потребителях.
— То есть вопрос упирается в банальный непрофессионализм «профессиональных» экологов?
— Боюсь, для решения поставленных им задач научное образование не требуется.
— Вы имеете в виду сдерживание роста индустрии развивающихся стран путем введения квот на выбросы промышленности? США-то Киотский протокол не подписали.
— Других объяснений я не нахожу. Зато это прекрасно объясняет тиражирование очередного псевдонаучного ужастика о «катастрофических последствиях глобального потепления». А ведь еще в 60-е годы было доказано, что в отдельные эпохи в атмосферу планеты могли поступать не миллиарды тонн СО2, а на семь порядков больше! Но почему-то тысячами насчитываются именно публикации на тему «повышения уровня океана на 70—120 м, ведущего к затоплению многих островных государств и прибрежных районов, гибели значительной части животного и растительного мира, ревращения целых регионов (в т. ч. южных областей Украины) в пустыню».
Как делают заключение некоторые эксперты, главным образом американские, «последнее обстоятельство может способствовать возникновению конфликтных ситуаций в борьбе за ресурсы питьевой воды» (естественно, предотвратить их способны только миротворцы во главе в США). Но и это не все: «таяние арктического и антарктического льда вызовет изменение структуры и направленности океанических течений, а охлаждение Гольфстрима приведет к понижению среднегодовой температуры в Северной Америке и Европе на 15°С».
А ведь на самом деле за последние примерно 1,6 млн. лет климат по крайней мере дважды (7—3 тыс. и 120—130 тыс. лет назад) был теплее нынешнего на 2—3°С. Весьма жаркие климатические условия существовали на планете в карбоне, в верхнемеловую эпоху. И что характерно, при глобальных потеплениях Арктическое и Антарктическое оледенения не сокращались, а разрастались (при этом уровень Мирового океана, вероятно, понижался). Но затем благодаря повышенной концентрации СО2 лес завоевывал Арктику (свидетельством чему — угольные месторождения на Шпицбергене) и даже Антарктику.
— Но, может быть, это всего лишь свидетельства изменения оси вращения Земли, о чем выдвигают предположения некоторые исследователи?
— Последние 3 млрд. лет положение оси Земли не менялось. Колебания, конечно, могли быть (за счет тех же космогенных факторов). Но незначительные. Попробуйте изменить положение оси волчка. А Земля — «волчок» такой массы!
Угольные пласты — не единственные свидетельства безвозвратного накопления СО2. Есть также и известняки карбона, и мелового периода. Дело в том, что повышение содержания диоксида углерода в морской среде способствует росту биомассы теплолюбивых карбонатпродуцирующих организмов, главным образом простейших. С периодами похолодания связывается уменьшение количества потребляемого СО2 и соответственно понижение продуцирования карбоната кальция, выпадающего в осадок главным образом в виде скелетных остатков фораминифер (отряд простейших класса корненожек). При этом начинают расти (и затем откладываться в осадках) кремнистые организмы.
Увы, в поисках сенсаций СМИ идут на поводу у мастерски сочиненной мифологии. Серьезные исследования, раскрывающие сложность проблемы и как минимум указывающие на невозможность однозначного ее решения, остаются вне поля зрения журналистов, так как в них нет «жареного». Поэтому позвольте еще раз поблагодарить «2000» за то, что вы предпочитаете качественно иной подход.
Данное интервью вышло в выпуске «2000» №40 (528) 8 - 14 октября 2010 г.
Дмитрий Скворцов
