Мировое медиапространство вот уже несколько лет полнится мрачными прогнозами, масса которых неизменно нарастает и явно приближается к критической, затрагивая всё новые и новые сферы жизни человеческой цивилизации, а тон становится всё апокалиптичнее. Так, президент Франции Эмманюэль Макрон совсем недавно заявил о конце многовековой гегемонии Запада; авторитетнейший американский политический гуру Фарид Закария — об утрате Соединёнными Штатами «однополярного момента» (потенциала для сохранения этой страной нынешнего «глобального лидерства». — Авт.); со-председатели Римского клуба Эрнст фон Вайцзеккер (Германия) и Андерс Вийкман (Швеция) в докладе Come on! 2018 года предрекли «саморазрушение капитализма» в нынешнем «полном мире»; 16 летнюю шведку Грету Тунберг вывели на трибуну Генеральной ассамблеи ООН, с которой она обвинила всех мировых лидеров в приближении глобальной климатической катастрофы… Этот список-мартиролог можно продолжать почти до бесконечности. Какие процессы он отражает и какие цели преследует?
Сопоставляя форсаж апокалиптических настроений на современном Западе с той возгонкой антикоммунизма, который насаждался в «перестроечном» советском обществе накануне краха СССР, между этими процессами можно найти немало сходства. Но — при одном важнейшем, кардинальном и фундаментальном различии: демократы-перестройщики точно знали, что они хотят получить вместо застойного социализма — общество западного образца, если не «как в Америке» или «как в Швеции», то хотя бы «как в Португалии» (но, разумеется, не «как в Нигерии» или «как в Бразилии»). А вот нынешние либералы никакого позитивного идеала, никакой альтернативы ни для себя, ни для своих обществ, ни для человеческой цивилизации ни во времени, ни в пространстве уже не видят.
Показательный момент: когда президент России 27 июня 2019 года, накануне саммита «Большой двадцатки» в Осаке, дал интервью руководителям британской газеты Financial Times, его слова о том, что «либеральная идея себя изжила», собеседники, матёрые «акулы» масс-медиа, мгновенно истолковали как заявление о «смерти либерализма», и эта трактовка сразу, без всяких оговорок, была подхвачена всем «коллективным Западом» — то есть там услышали вовсе не то, что было в реальности сказано, а то, что хотели услышать и чего подсознательно ждали…
Тотальный линейный прогрессизм Нового Времени, которое началось с эпохой Великих географических открытий, с открытия новых пространств (и Нового Света) нашей планеты, исчерпал себя уже к началу Первой мировой войны, передела мира между сильнейшими человеческими сообществами государственного уровня. В рамках этого передела, с конца XIX по середину ХХ века, особую роль приобрёл научно-технический прогресс, взрывной характер которого уже ко времени Карибского кризиса 1962 года «упёрся» в перспективу всемирной ядерной войны. После чего сплошная линия «фронтира» человеческой цивилизации столкнулась с «пределами роста» и разорвалась на отдельные «потоки», объединённые между собой только на финансовом уровне, что проявилось в отказе от золотовалютного стандарта с переходом к Ямайской валютной системе, что было окончательно оформлено в 1975 году. Произошла своего рода «монетизация» человечества, идеологическим оформлением которой стала «неолиберальная» цивилизационная матрица. Её триумфом стало разрушение Советского Союза как потенциальной альтернативы новому, «неолиберальному» мировому порядку, а победным манифестом — известное эссе Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории?», опубликованное в американском журнале The National Interest (1989, №16). «То, чему мы, вероятно, являемся свидетелями, — не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления», — писал автор. Впрочем, эти моменты, включая попытку осмысления феномена денег как ноумена, были детально представлены в нашем предыдущем докладе «Глобальный системный кризис: неосоциогенез, синергономика и Россия» (см. «Изборский клуб», 2019, №3), поэтому здесь по данному поводу нет необходимости повторяться.
Но именно вследствие глобальной «монетизации» человечества все кризисные явления ресурсного (включая энергетический), экологического, информационного, демографического и прочих порядков долгое время не воспринимались в качестве системных характеристик господствующего способа производства/потребления, и только когда в 2008 году кризис затронул всю мировую финансовую систему, центром которой была и до сих пор остаётся «империя нефтедоллара», наличие глобального цивилизационного кризиса перестало замалчиваться или подвергаться какому то серьёзному сомнению, а «либеральный рай» — рассматриваться в качестве безальтернативного будущего для всего человечества. Впрочем, «резать, не дожидаясь перитонита», не рискнули, переведя цивилизацию посредством «количественного смягчения» (Quality easing, QE) в состояние управляемой комы. Но в этом состоянии потоки денег, информации, энергии, а также человеческие потоки начали выходить из под контроля и рассогласовываться между собой так, что вернуть их в прежнее состояние, «выйти из комы», уже не представляется возможным. Отсюда и признание «коллективным Западом», как глобальным управляющим центром, неэффективности и ненужности «неолиберальной» цивилизационной матрицы. Но такой отказ, вследствие инерции любых больших систем, не может быть осуществлён одномоментно и полностью. Это достаточно длительный процесс, который к тому же, в нынешних условиях, дополнительно осложняется действиями существующих центров управления подсистемного уровня, которые начинают напрямую взаимодействовать между собой, претендуя на собственную системность (в данном случае это касается, прежде всего, российско-китайского стратегического союза).
И гораздо важнее здесь то, каким окажется результат этого глобального системного конфликта, какие альтернативные матрицы придут или могут прийти на смену матрице неолиберальной.
Вопрос этот — отнюдь не абстрактный и не праздный, поскольку соответствующее решение «коллективным Западом», очевидно, уже принято, но по ряду причин не подлежит публичному оглашению: ни сегодня, ни, видимо, в ближайшей перспективе. Китайская альтернатива уже вполне определена и достаточно глубоко интерпретирована: как теоретически, так и практически, применительно к России, — Сергеем Глазьевым, Юрием Тавровским, Андреем Островским, Владимиром Овчинским, Еленой Лариной и другими авторами «Изборского клуба». В отношении же российской альтернативы пока налицо полный туман и неопределённость. Констатировав, что «либеральная идея себя изжила», Владимир Путин пока тем и ограничился, не дав ни малейшего намёка на то, что может и должно прийти на смену этой «изжившей себя» идее. Более того, правительство Российской Федерации и вся «властная вертикаль», декларируя своё противостояние глобальной «неолиберальной» матрице «коллективного Запада» и пытаясь сохранить контроль над ресурсным потенциалом страны, тем не менее продолжают активно работать в её рамках, продолжая ограничивать права и возможности граждан России («пенсионная реформа», реформа систем образования и здравоохранения, повышение налогов и тарифов, снижение реальных доходов населения с увеличением кредитной задолженности и т.д.).
При этом другие реальные и перспективные «центры силы» подсистемного, т.е. субглобального уровня (Европа, Исламский мир, Индия, Япония, Латинская Америка) на создание цивилизационных матриц, альтернативных неолиберальной, похоже, не претендуют вообще — если не считать такой цивилизационной матрицей «исламский социализм» салафитского толка, выступающий сегодня идейным базисом для «международного мусульманского терроризма», но, по сути своей, являющийся «чистым функционалом» для данной политической практики.
В какую же сторону сегодня «трубят ангелы гнева» и разворачивают своих смертоносных коней всадники-глашатаи неолиберального Апокалипсиса?
Конь первый. Деньги
Получившая всероссийскую (но пока ещё не всемирную) известность фраза премьер-министра РФ Дмитрия Медведева: «Денег нет, но вы держитесь», — как и слова Владимира Путина о «смерти либерализма», в реальности звучала несколько иначе, нежели её увековеченная, «отлитая в граните» общественной памяти форма, — точно так же случилось с путинскими словами о «смерти либерализма». Но тут уж Vox populi vox Dei («Глас народа — глас Божий»), и с этим ничего не поделать. Раз народ услышал, что «денег нет», — значит, денег нет.
Казалось бы, с реальностью эта формула не имеет ничего общего. Деньги у российского государства есть, и они не просто есть, а их очень много: не только у правительства России (более 13 трлн рублей неизрасходованных остатков федерального бюджета + золотовалютные резервы, по состоянию на 20 сентября 2019 года достигшие отметки в 532,6 млрд долл., что эквивалентно 34,6 трлн рублей), но и во всём мире. Совокупный глобальный денежный агрегат L давно превысил планку в квадриллион долларов, уже примерно в 16 раз превосходя официальные цифры годового объёма мирового производства.
На деле же денег действительно нет, поскольку 96–97% существующей «параденежной массы» вращается исключительно в сфере финансовых спекуляций. Иными словами, это уже не деньги как таковые, а некий денежный суррогат, который рано или поздно должен быть каким то образом переучтён и «стерилизован». Отсюда понятно, что катастрофические потрясения на фондовых и валютных рынках не просто вероятны и возможны, а неизбежны. Но одно дело — абстрактное знание и признание того печального факта, что все люди смертны, а другое — когда и как происходит смерть каждого конкретного человека.
Поскольку бешеная эмиссия фиатных валют, прежде всего — доллара, при одновременном снижении кредитных ставок, вот уже одиннадцатый год продолжается практически по всему миру, отключение мировой экономики от систем искусственного финансового жизнеобеспечения может произойти буквально в любой момент, когда это сочтут необходимым те, кто контролирует глобальную систему центробанков. Но пока этого не происходит, хотя, судя по всему, позиции сторонников такого решения усиливаются.
И это касается не только заявления главы Банка Англии Марка Карни о необходимости замены доллара, эмитируемого Федрезервом США, другой валютой и, несомненно, связанного с этим проектом заявления другого Марка, Цукерберга, о создании на базе пользователей Facebook (а это 2,7 млрд аккаунтов, что примерно соответствует уровню около миллиарда человек) платёжной программы Libra. Удары по доллару наносятся и с других направлений.
Так, после прошедшей в ночь на 14 сентября 2019 года успешной «атаки дронов» против ключевых объектов компании Saudi Aramco в Абкайке и Хурайсе цены на «чёрное золото» 16 сентября выросли более чем на 12%, с 60,2 до 67,5 доллара за баррель марки Brent, что едва не привело к краху американского фондового рынка. В результате Банку Нью-Йорка пришлось ежедневно предлагать для перекредитования сумму, аналогичную 75 млрд долл. (это 4,87 трлн рублей), чтобы не допустить «кризиса ликвидности». Кроме того, крупнейшие банки США к 1 октября выкупили долговые обязательства Минфина США на 433 млрд долл., а до 19 декабря должны добавить к ним ещё 381 млрд долл. И кризис в конце концов, благодаря данным мерам, удалось предотвратить — ценой увеличения баланса ФРС «всего то» на 58 млрд долл. Но что если подобные удары повторятся? Ответ на этот вопрос уже очевиден: после отмены «золотого стандарта» главным экономическим (были ещё и внеэкономические) обеспечением американского доллара стала нефть. И не просто нефть, а нефть Саудовской Аравии, которая продавалась исключительно за доллары и которой, как считалось, в недрах Аравийского полуострова неисчислимо много.
Поэтому на доллары можно было купить всё, потому что на них можно было купить саудовскую нефть, а нефть — кровь современной цивилизации, она всегда всем нужна, и её гарантированно можно продать или обменять на любой другой нужный товар. Таков был фундамент, на котором строилась и стояла «империя нефтедоллара» как цитадель глобальной экономики. При этом (внеэкономические факторы) U.S. Navy господствовал в Мировом океане, а глобальные масс-медиа делали всё, чтобы у подавляющего большинства человечества не возникало даже тени сомнений в незыблемости подобного порядка вещей. И вот теперь этот порядок вещей рухнул.
Даже не важно, кто именно стоял за атаками 14 сентября: йеменские хуситы, Иран, сами США, «инопланетяне» или кто то ещё. Весь мир получил сигнал о том, что резерв саудовской нефти, во первых, не является бездонным, а во вторых — в любой момент может стать недоступным.
Парадоксальным образом данное обстоятельство вызвало ажиотажный спрос на американскую валюту — потому что из мира финансовых деривативов в реальную экономику можно выйти только через долларовое «бутылочное горлышко» или, если угодно, «игольное ушко» из евангельской притчи. Учитывая, что общий объём этих деривативов сегодня, по разным оценкам, находится в диапазоне 2–2,5 квадриллиона долларов, в 24–30 раз превышая показатель мирового валового продукта (по номиналу), понятно, что даже «уйти в кэш», т.е. «обналичить» свои активы и тем самым отсрочить их потерю удастся очень немногим.
Поэтому выбор, стоящий перед ФРС (и другими центробанками мира), невелик: или вести жёсткую финансовую политику, сразу оставив «за бортом» обладателей 96–97% долларовых «активов», или активно эмитировать доллары, пытаясь расширить это «игольное ушко». В первом случае «крах посреди процветания» наступит очень быстро, практически сразу (см. историю Великой депрессии 1929–1931 гг.), во втором — будет перенесён на период, когда «долларов станет слишком много» и на них ничего нельзя будет купить, то есть начнётся глобальная гиперинфляция (см. опыт Германии после Первой мировой войны, Зимбабве, России после краха СССР и т.д.). Самое печальное, что никакой «золотой (а теперь — даже «нефтяной») середины» здесь уже нет.
Отвечая на естественный вопрос, какой же вариант в данном случае лучше: удерживать нынешнюю ситуацию, что называется, до последнего, не допуская обвала, или же побыстрее устроить обвал с массовыми жертвами под флагом «климатического каннибализма»? — следует ответить вполне «по сталински»: «Оба хуже!»
На этом фоне данные американского казначейства, согласно которым иностранные вложения в «трежерис» в июле, по сравнению с тем же периодом 2018 года, увеличились почти на 400 млрд долл., выглядят не слишком убедительно, а позиция РФ, которая за июнь вывела из этих активов еще 2,35 млрд, оставив только 6,239 млрд в долгосрочных бумагах и 2,262 млрд — в краткосрочных, выглядит абсолютно оправданной. Тем более что вместе с нефтью дорожает и золото, вследствие чего нашей страной взята рекордная для «постсоветской» истории планка стоимости золотого запаса — более 110 млрд долл. в текущих ценах.
Но, что бы кто ни говорил про утрату Соединёнными Штатами статуса глобального лидера, а долларом ФРС — статуса «мировой валюты номер один» из за действий президента Дональда Трампа, есть показатель, позволяющий этот статус и это доверие оценивать более-менее объективно. Называется он Major foreign holders of treasury securities и представляет собой краткую форму стандартного отчёта казначейства США об иностранных инвесторах в американские государственные долговые обязательства, который публикуется ежемесячно, с временным лагом примерно в два месяца. Пока последний по времени такой отчёт, вышедший в середине сентября, содержит данные (в млрд долл.) за июль 2019 года.
Поэтому имеет смысл «отмотать» ленту на три года назад и сравнить данные июля-2019 с аналогичными данными июля-2016, когда президентом Соединённых Штатов был Барак Обама, антироссийские санкции действовали уже вовсю, британцы на референдуме только что проголосовали за Брексит, а Дональд Трамп стал победителем республиканских праймериз, но в его победу над Хиллари Клинтон ещё мало кто верил (таблица 1).
В этой — вроде бы «чисто денежной» и, на первый взгляд, достаточно второстепенной — таблице на самом деле, словно в капле воды, отражается вся динамика текущей политической и геополитической ситуации. Поскольку доверие, выраженное в финансовой форме, куда значимее доверия, выраженного в словах, — пусть даже это слова самых высокопоставленных политиков. Вклады в американские долговые обязательства — как раз проявление доверия и поддержки США со стороны иностранных государств (и их бизнессообществ, поскольку в данном отчёте учитываются все национальные резиденты — держатели «трежерис», а не только центробанки).
Данные таблицы показывают, что в целом финансовое доверие «остального мира» к США при президенте Трампе не снизилось, а даже возросло. И если иностранные центробанки за 77 последних месяцев действительно «слили почти две трети от объёма, который был накоплен за предыдущие 35 лет», то 36 последних месяцев это не касается.
Как можно видеть, есть страны, активно выходящие из «трежерис» — и они же выступают в качестве основных оппонентов «однополярного мира» Pax Americana. Это Китай, Россия, Турция, Филиппины и — весьма неожиданно — Каймановы острова, известный британский офшор. Некие сомнения насчёт Соединённых Штатов, судя по этой таблице, испытывают Япония, Германия, Швейцария, Ирландия, ОАЭ, Гонконг и Тайвань.
В то же время куда большее число государств увеличили свои вложения во внешний долг США. И вследствие этого их можно рассматривать в качестве несомненных союзников трамповской концепции «Сделаем Америку снова великой!» («Make America Great Again!», MAGA). Это, прежде всего, Саудовская Аравия, Франция, Бразилия (не зря американцы там «запрессовали левых» Лулу да Сильву и Русефф — оказывается, это был вопрос ценой в 55 млрд долл.), Бельгия, Норвегия и Таиланд, а самое главное — и, опять же, весьма неожиданно — Великобритания. И дело здесь не только в угрозах со стороны упомянутого выше Марка Карни, которые прозвучали в конце августа 2019 года, то есть уже после рассмотренного здесь периода, и могут привести (или уже привели) к значительному оттоку держателей «трежерис»: информация об этом станет доступна только в ноябре 2019 года. Напомним, что референдум по Брекситу состоялся как раз 26 июня 2016 года, так что почти 125 млрд долл., вложенных с тех пор туманным Альбионом в американский внешний госдолг, несомненно, связаны с этим событием. Кроме того, существенно расширили кредит Америке Индия, Сингапур, Южная Корея, Канада, Австралия и Израиль.
То есть «битва за доллар» явно приближается к своей кульминации. Хотя «запас прочности» у детища ФРС, похоже, ещё есть, и он достаточно велик. Так, доля доллара в мировых международных резервах снизилась за 2014–2019 гг. с 63,1% до 61,5%, а в международных транзакциях — с 49,3% до 42,7%, при этом золотовалютные резервы Европейского центробанка, эмитирующего вторую по значимости мировую валюту — евро, на долю которой приходится 30,2% мировых транзакций, — почти на две трети состоят из долларов.
Но при этом даже среди тех, кто сегодня сражается «за доллар», а не против него, налицо серьёзные и неразрешимые внутренние противоречия, которые сводят шансы сторонников «вечнозелёного» на итоговую победу к уровню статистической погрешности, т.е. до 3–4% (что удивительным образом соответствует текущей обеспеченности долларовой массы реальными активами).
Эпоха Time is money («Время — деньги»), когда платёжные средства обеспечивались прошлыми и текущим циклами производства/потребления, давно прошла. Сегодня подходит к концу эпоха Future is money («Будущее — деньги»), когда они обеспечиваются уже будущими циклами производства/потребления, вплоть до «горизонта событий» в 25–30 лет максимум, в пределах которого, как отмечалось нашим предыдущим докладом, уже «монетизированы» ещё недобытая нефть, непостроенные дома, несобранные автомобили и так далее — вплоть до несостоявшихся природных катастроф и прочих страховых случаев… Точно так же, как деньги вышли за пределы актуального пространства, они выходят и за пределы актуального времени, оказываясь в финансовом Зазеркалье, откуда нет выхода, но которое «квантово связано (спутано)» с реальной, «физической» экономикой, где, увы, законы природы продолжают свою работу…
Возникает вопрос: «Что дальше?» На этот счёт пока можно лишь выдвигать предположения разной степени обоснованности, однако, исходя из гипотезы о том, что деньги по сути своей являются «пакетами информации» особого рода, логичным было бы предположить создание — разумеется, только после переучёта всей фиатно-фидуциарной валютной системы и вследствие такого переучёта — института «антиденег», все права и обязанности по эмиссии и транзакциях которых окажутся в конечном счёте «привязаны» к конкретным субъектам — физическим лицам (возможно, с поголовной их «чипизацией»), что напрямую связывается с евангельским пророчеством из Откровения апостола Иоанна Богослова, известного как Апокалипсис: «Всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и… никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание…» (Откр. 13:16-17).
Движение в этом направлении начал запущенный в 2008 году, на фоне краха Lehman Brothers и глобального финансового кризиса, проект «криптовалюты» Bitcoin, получивший широкую известность, признание, а также массу «альткоиновых» реплик типа Etherium, XRP, Monero и других, которые на пике своей суммарной капитализации 7 января 2018 года достигли отметки в 828 млрд долл. — почти 10% мирового валового продукта. При этом Bitcoin прошёл свой пик чуть раньше, 17 декабря 2017 года, когда его стоимость составила 336 млрд долл. Эти цифры показывают наличие на мировом финансовом рынке достаточно существенного, до 30–33%, спроса на формально неподконтрольные международной банковской системе — даже необеспеченные реальными активами и со сложной системой транзакций, а потому запредельно волатильные — платёжные средства.
Следующим шагом оказываются «стэйблкоины» — электронные платёжные средства, каким то образом привязанные к «традиционным» финансовым активам, среди которых на первой позиции, скорее всего, окажется уже упомянутая выше Libra. Формально это проект главы Facebook Марка Цукерберга, но, учитывая предыдущую «историю успеха» данного персонажа, можно сказать, что «либра» является тест-проектом крупного транснационального капитала, направленным на «мягкое» вытеснение доллара из системы международных расчётов. Все заявленные параметры «либры» указывают именно на такой её функционал. Один из важнейших моментов — автоматическая фиксация и привязка через Facebook всех параметров транзакций с участием данного платёжного средства. То есть то, чего относительно любых платежей, осуществляемых в долларах, США добивались от всего мира силой, здесь будет происходить как бы «само собой». Обращает на себя внимание и тот факт, что само название данной платёжной системы идентично «второму имени» английского фунта стерлингов, чей символ £ представляет собой стилизованную букву L, от слова «libra», т.е. мера веса драгоценных металлов, равная 327,45 грамма (здесь можно увидеть 100%-ное пересечение с заявлением главы Банка Англии Марком Карни о необходимости замены доллара ФРС США в качестве главной мировой валюты «другим платёжным средством»). Впрочем, существует и ряд «параллельных» проектов (включая «грам» пользователей соцсети «ВКонтакте» и мессенджера Telegram, основанных Павлом Дуровым).
В целом же можно сказать, что всадники «неолиберального» Апокалипсиса стремятся отменить свободу любых экономических транзакций даже в том ограниченном диапазоне, который представляет современный институт фиатно-фидуциарных денег, полностью оторвав их от нынешнего «энергетического» эквивалента.
Конь второй. Энергия
Начиная с публикации доклада Римского клуба «Пределы роста» (1972) и «подтверждающей» его тезисы арабо-израильской Войны Судного Дня в октябре 1973 года, которая привела к взрывному росту цен на нефть, общепризнанным стал прогноз прекращения роста и постепенного снижения уровня энерговооружённости человеческой цивилизации в целом и «развитого мира» в частности. Количество соответствующих сценариев на эту тему исчисляется, наверное, уже тысячами или даже десятками тысяч, хотя факты свидетельствуют о следующем.
Вот, например, мировая карта производства первичной энергии, в миллионах тонн условного топлива (ТОЕ) для 1990 и 2018 года (рисунок 1–2).
За 1990–2018 гг. мировое производство/потребление первичной энергии (по «очищенным» данным, т. е. с учётом энергопотерь) выросло с 8,796 до 14,469 млрд ТОЕ, или на 64,5%. При этом население нашей планеты увеличилось с 5,27 до 7,68 млрд чел., т.е. на 45,7%. Иными словами, обеспеченность среднестатистического жителя Земли энергией повысилась с 1,669 до 1,884 ТОЕ, или на 12,88%. С учётом эффекта энергосберегающих и других новых технологий можно сказать, что в среднем качество жизни человечества за три последних десятилетия улучшилось примерно в 1,5–2 раза.
Если сопоставить эти оценки с данными производства мирового валового продукта (товаров и услуг) по паритету покупательной способности (МВП ППС), то в 1990 г. (данные Agnuss Maddison) данный показатель составлял 27,134 трлн долл., а в 2018 г. он, по данным Всемирного банка, достиг 136,461 трлн долл., что, с учётом долларовой инфляции за тот же период, равной 96%, эквивалентно примерно 69,62 трлн долл. Соответственно, показатель валовой продукции на душу населения увеличился, в ценах 1990 года, с 5150 до 9065 долл., или в 1,76 раза, что укладывается точно в середину обозначенного нами диапазона. Казалось бы, идеальное «попадание в яблочко». Но есть одно важнейшее «но».
Проблема в том, что самым большим экономическим ростом за этот период отметился Китай, чей ВВП ППС вырос в 11,94 раза: с 2,124 трлн долл. в 1990 г. до 25,362 трлн долл. в 2018 году. При этом население КНР увеличилось с 1,135 до 1,409 млрд человек, а доход на душу населения (в ценах 1990 года) — с 1871 до 9180 долл., или в 4,9 раза!
И если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, то она будет выглядеть куда менее радужно. Окажется, что в 1990 г. 4,135 млрд «остального человечества», без Китая, производили 25,01 трлн долл. мирового валового продукта, а в 2018 г. 6,271 млрд — 111,1 трлн. долл. (56,66 трлн долл. в ценах 1990 г.). Иными словами, производство МВП (без КНР) на душу населения в 1990 г. составляло 6048 долл., а в 2018 г. — 9035 долл., рост всего на 49,4%, почти в 10 раз меньше, чем в КНР.
Но это — интегрированное денежное измерение проблемы. А в измерении энергетическом ситуация такова. В 1990 году КНР произвёл 881 млн ТОЕ первичной энергии (10,01% от мирового показателя), а потребил 874 млн ТОЕ (9,93%). В 2018 году китайский показатель производства составил 2,534 млрд ТОЕ (17,51% от общемирового), а потребление — 3,154 млрд ТОЕ первичной энергии (21,8%). Разница в 620 млн ТОЕ (4,28% мирового производства и примерно уровень ежегодного потребления первичной энергии Германией, Великобританией и Италией, вместе взятыми), разумеется, была покрыта за счёт импорта. Таким образом, в КНР за последние 28 лет произошёл почти трёхкратный: с 0,77 до 2,238 ТОЕ, — рост потребления первичной энергии на душу населения. В то же время «человечество без Китая» в 1990 г. потребляло 1,916 ТОЕ на душу населения, а в 2018 г. — 1,804 ТОЕ, т.е. налицо спад физического потребления энергии, который, опять же, в целом компенсируется за счёт научно-технического, вернее — технологического, прогресса, но общая тенденция очевидна.
Тем более что на страны условного «золотого миллиарда», или «коллективного Запада», чьё население сопоставимо с населением КНР, по прежнему приходится почти треть мирового потребления первичной энергии, что отражено в следующей таблице (таблица 2).
Напомним, что в 1990 году на долю США приходилось 1,91 млрд ТОЕ, или 21,75% от общемирового потребления первичной энергии, с 7,68 ТОЕ на среднестатистического американца, что почти на 12% выше уровня 2018 года. Возможно, это обстоятельство делает понятнее тот факт, что в мировом (читай — в либеральном) экспертном сообществе всё громче бьют энергетическую тревогу, хотя «общемировая» ситуация, казалось бы, никаких оснований к этому ещё не даёт, хотя уже не первое десятилетие наблюдается стагнация добычи нефти на душу населения (график 1) .
Для справки: Россия в 1990 году потребила 882 млн ТОЕ (61% энергопотребления СССР), или 6 ТОЕ/чел., что также на 8,7% выше показателя 2018 года. При этом её производство первичной энергии было и остаётся гораздо более высоким, чем суммарное потребление: 1,296 млрд ТОЕ в 1990 г. и 1,492 млрд ТОЕ в 2018 году. Отсюда цифры экспорта российской первичной энергии можно принять условно равными 414 млн ТОЕ в 1990 г. и 692 млн ТОЕ в 2018 г. — рост на две трети!
Как заявил ещё в начале ХХI века один из американских геостратегов, «если полтора миллиарда китайцев пересядут с велосипедов на автомобили, здесь (в США) всё прекратится…» Сегодня это «если» уже превратилось в «когда», а КНР вышла на первое место в мире по производству автомобилей… Но в США явно не хотят, чтобы у них «всё прекратилось», и предпринимают в этом направлении немалые усилия.
Скорее всего, именно этим обстоятельством, энергетическим балансом двух стран, который, несмотря на «сланцевую революции», стремительно ухудшается для США, а вовсе не торговым дефицитом, и объясняется в первую очередь начатая президентом США Дональдом Трампом «торговая война» против Китая, которая медленно, но верно перерастает в войну финансовую. Действительно, каждый год получать за «резаную бумагу» или даже за «нолики» на банковских электронных балансах реальные товары стоимостью около полутриллиона долларов в год, да ещё оплачивая (в случае параллельной покупки китайской стороной американских «трежерис») всего 3–5% их номинальной стоимости, — это одно. А вот столкнуться в результате с дефицитом энергоносителей на собственном внутреннем рынке — это совсем другое. Короче, «Боливар не вынесет двоих».
Отсюда — и активная накачка кредитами с начала 2010 х годов американской «сланцевой индустрии», и начатая в те же годы «гибридная» агрессия против нефте- и газодобывающих стран мира, находящихся не под контролем США («арабская весна», Иран, Венесуэла, Россия). Теперь, судя по всему, речь дошла и до главного конкурента в потреблении энергоносителей, которым является Китай, а также до конкурентов помельче и послабее, в роли которых выступают Япония и европейские союзники США. Сейчас именно их, «периферию золотого миллиарда», в Вашингтоне хотят посадить на короткий «энергетический поводок». Впрочем, учитывая аварию на АЭС в Фукусиме 2011 года и взрыв нефтяной платформы Deepwater Horizon британской компании ВР в Мексиканском заливе 20 апреля 2010 года, давление на этом направлении началось намного раньше.
Растущая популярность уже упомянутого выше «проекта Греты Тунберг» связана не только с глобальным конфликтом в сфере энергетики, но и с конфликтом в финансовой сфере, поскольку в основе политики «количественного смягчения» лежит тезис о необходимости обеспечения мирового экономического роста, а шведская школьница, как и руководители Римского клуба, один из которых является личным другом семьи Тунберг, в докладе «Come on!» утверждает: экономический рост не только несовместим с «экологической стабильностью», но и является куда более низким цивилизационным приоритетом для современного человечества. И это также — мощный удар по «империи доллара» (вернее, «нефтедоллара»). Не менее мощный, чем отмеченная в предыдущем разделе «атака дронов» 14 сентября.
Ведь если целью признаётся не рост производства/потребления и не прогресс человечества, а борьба с изменением климата нашей планеты (весьма мифическим «антропогенным глобальным потеплением», доля которого в тепловом балансе планеты пока не превышает 1%), то QE автоматически оказывается ненужным и даже преступным делом, эмиссия фиатных валют прекращается, процентные ставки по ним повышаются, начинается «финансовое цунами», которое захлестнёт мировую экономику, миллиарды людей разорятся и потеряют работу, уровень производства/потребления упадёт до уровня выживания, со смертью десятков или даже сотен миллионов человек. Аналогичную картину мы могли наблюдать на всём «постсоветском пространстве» в «лихие девяностые», которые обошлись России в потерю 40% её промышленного потенциала и 20 миллионов населения.
При этом США в лице президента Трампа, как известно, отказываются присоединяться к международным соглашениям по климату, платить за «парниковые газы» и сокращать добычу углеводородных энергоносителей. Это касается не только упомянутой выше «сланцевой индустрии», но и снятия ограничений на разведку и освоение нефтегазовых месторождений на морском шельфе Америки. Тем самым Соединённые Штаты ставят себя в исключительное и привилегированное положение по отношению к остальному миру, который — особенно охваченная «зелёнобесием» Европа — должен будет максимально ограничивать своё энергопотребление: точно так же, как нормы «вашингтонского консенсуса» и международные финансовые институты ограничивают денежную эмиссию «развивающихся» стран, которые ранее без особых затей называли «третьим миром».
Отдельной темой здесь является тема биоэнергетики, обычно проходящая по ведомствам сельского хозяйства, медицины и прочим, достаточно далёким от «чисто энергетических» АЭС и АЗС, локациям. Эта тема касается личного энергетического баланса человека в качестве представителя вида Homo sapiens. Люди не пьют нефть или бензин, не дышат природным газом и не подключаются к розеткам на 220 или 380 вольт для «подзарядки» своего организма. Зато — «мы есть то, что мы едим» (Гиппократ), а также то, что мы пьём и чем дышим, — нам каждый день необходимо некое количество воздуха, воды, килокалорий и определённых питательных веществ (белков, жиров, углеводов, клетчатки, витаминов, микроэлементов и так далее) для поддержания своей жизнедеятельности и работоспособности, как правило — в каком то приемлемом биосоциальном диапазоне. Сюда же «пристёгивается» фармацевтика и медицина, с их разного рода лекарственными препаратами.
В рамках данного доклада специальное рассмотрение темы «биоэнергетики» не предусмотрено, но широкое внедрение в эту индустрию «пищевых добавок», генномодифицированных организмов (ГМО) и прочих достижений биотехнологии, при всех опасностях и угрозах, представляет собой разительный контраст с тем, что происходит на ниве энергетики «традиционной».
При этом производство/потребление продовольствия является весьма энергоёмким и энергозатратным процессом. «Чистое» энергопотребление сельского хозяйства находится на уровне 4–5% от мирового, но с учётом технологических процессов, используемых для хранения, переработки и доставки продовольствия потребителю, а также утилизации отходов, достигает уровня 15–20%.
Здесь же стоит привести новость, которая напрямую касается перехода финансовых проблем в энергетические. В рамках борьбы с изменением климата Европейский инвестиционный банк (ЕИБ) намерен направить половину своих инвестиций в 2020– 2030 гг., что составляет около триллиона долларов, в соответствующие проекты «зелёной энергетики» и прекратить финансирование проектов, связанных с «ископаемым топливом» (к их числу относятся не только уголь, нефть и газ, но также все типы атомной, а в перспективе — и термоядерной, энергетики).
По состоянию на 2018 год структура мирового производства первичной энергии была такова: на нефть приходится 30%, на уголь — 24%, на природный газ — 21%, на атомную энергетику — 13%, на гидроэнергетику — 6%, на другие возобновляемые источники энергии (солнце, ветер, геотермальная энергия, биомасса и т.д.) — 6%. Ресурсные ограничения по нефти при прогнозном уровне потребления оцениваются в 25–30 лет, по газу — до 50 лет, по атомной энергетике в существующем технологическом цикле — до 100 лет. И совершенно понятно, что в такой временной перспективе никакие возобновляемые, якобы «зелёные» источники энергии не смогут ни заменить выбывающие углеводородные носители, ни тем более обеспечить дальнейшее развитие человечества.
Но всадники «неолиберального» Апокалипсиса упорно мчатся не в направлении поиска альтернативных источников производства первичной энергии (на роль которой претендует, прежде всего, термоядерная энергетика), а к усовершенствованным ветрякам и листочкам солнечных панелей, которые в любом случае будут бесконечно далеки от чистой энергоэффективности обычных растений, с их хлорофиллом, позволяющим использовать целых 2% солнечной энергии, поступающей на землю… Тем самым всему человечеству, подобно Грете Тунберг, предстоит «сесть в сугроб» глобального энергодефицита.
Подобная ситуация может быть вызвана двумя взаимосвязанными моментами: или «хозяева мира» хотят обречь всё человечество на энергетический голод, сократить его численность и сделать максимально управляемым — или же у них «в рукаве» уже припрятаны новые энергетические технологии (например, того же «управляемого термояда» или другие), которые будут задействоваться «по мере надобности», а пока не пускаются в ход, чтобы все потенциальные конкуренты потеряли время и другие ресурсы в тупиках «зелёной энергетики». Впрочем, одно ничуть не исключает другого.
Конь третий. Информация
Считается, что с появлением первых электронно-вычислительных машин (ЭВМ) и связанных с ними единиц измерения информации («бит» и «байт») в конце 50 х — начале 60 х годов ХХ века начался процесс научно-технической революции (НТР) и так называемый информационный взрыв, поскольку объёмы генерируемой, хранимой, трансформируемой и извлекаемой информации начали расти буквально по экспоненте. Согласно популярным утверждениям, если с начала нашей эры человечеству для удвоения его знаний потребовалось 1750 лет, то второе удвоение произошло уже в 1900 году, через 150 лет, третье — к 1950 году, через 50 лет, а после создания всемирной интернетсети объёмы «цифровой Вселенной» удваиваются практически ежегодно, и даже ещё быстрее. Так, к 1986 году было сгенерировано 2,6 эксабайт (миллиардов гигабайт) информации, в 2007 году, через 21 год, — 295 эксабайт, в 113,5 раза больше (причём в цифровой формат из аналогового оказалось переведено уже 94% информации), а в 2018 году, через 11 лет, — 33 зеттабайт, ещё в 112 раз больше. При этом в КНР было произведено 7,6 Збайт данных (23% общемировой генерации), тогда как для США данный показатель составил 6,9 Збайт (20,9%). Важной вехой на пути формирования всемирной информационной сети стала дата 30 августа 1994 года, когда под Владивостоком было замкнуто первое планетарное кольцо оптико-волоконной связи, благодаря которому сообщения по всему миру стало возможным передавать и получать в режиме «онлайн», практически не превышающем порог человеческого восприятия, который определяется как «мгновение ока», т.е. 0,2 секунды. Впрочем, сегодня уже более 20 миллиардов электронных устройств во всём мире принимают, сохраняют, обрабатывают и передают огромные объёмы данных без какого либо прямого участия человека.
При этом на структурированную информацию (различные базы данных) приходится уже не более 4% информационной генерации, в связи с чем постулируется неизбежность наступления «информационного коллапса» или «точки информационной сингулярности», аналогичных последствиям DDOS-атаки, когда объём постоянно генерируемой информации (инфотрафик) заполнит все технологические каналы коммуникации. Согласно экстраполяционным прогнозам, такая ситуация может возникнуть уже к рубежу 2025 года.
Но уже сегодня налицо критическая «девальвация информации», которая превращает большую часть генерируемых и циркулирующих данных в «белый шум», а процесс верификации тех или иных сообщений — в чрезвычайно затратное и заведомо безрезультатное дело, что привело, во первых, к повсеместному распространению «ложных новостей» — так называемых «фейков» (словосочетание fake news, собственно, и означающее «ложную новость», было признано мировым «Словом 2017 года»), а во вторых — к созданию индивидуальных и сетевых «информационных коконов», в которые оказывается возможным «свернуть» практически всё коммуникативное пространство современного человека, да и современного общества тоже. Причём это напрямую касается всех сторон современной жизни: политики, экономики, культуры и т.д.
Многочисленные «допинг-скандалы» с российскими спортсменами, крушение малайзийского «Боинга» 17 июля 2014 года, «русское вмешательство» в американские президентские выборы 2016 года, «отравление Скрипалей» 4 марта 2018 года — типичные примеры таких fake news, которые были использованы «коллективным Западом» для «гибридной агрессии» против России: введения финансовых и торговых санкций, ограничения работы в международных организациях, высылки дипломатов, незаконного изъятия имущества и т.д.
Использование технологий Big Data («больших данных») называют одной из главных причин сенсационного поражения Хиллари Клинтон на президентских выборах в США 2016 года, поскольку именно это позволило выборному штабу республиканцев мобилизовать массу сторонников Дональда Трампа в «проблемных» штатах и, несмотря на катастрофический результат общего голосования (минус 2,868 млн голосов избирателей), получить неоспоримое большинство (304 против 227) в коллегии выборщиков.
Запуск всё более мощных «суперкомпьютеров» и их интеграция в глобальную сеть через существующие каналы связи ставит в повестку дня создание и/или возникновение «искусственного интеллекта» (ИИ, англ. — artificial intelligence, AI). Самый мощный из действующих ныне суперкомпьютеров, Summit в ОкРиджской национальной лаборатории США, обладает производительностью 1,223х1017 операций в секунду (122,3 ПФлопс), с перспективой модернизации до 200 ПФлопс, что уже близко к характеристикам человеческого мозга, работающего с объёмами информации на уровне 1019–1020 операций в секунду (10–100 эксаФлопс). Уже к 2021–2022 гг. и в США, и в КНР планируется создание суперкомпьютеров эксафлопсного уровня. Динамика «информационного взрыва» на фоне роста максимальной производительности ЭВМ (эти показатели достаточно тесно, хотя и не линейным образом, взаимосвязаны) может быть представлена в виде следующей таблицы (таблица 3).
Перспектива создания и использования в перспективе ближайших 5–10 лет квантовых компьютерных технологий, а также усовершенствованного программного обеспечения открывает ещё более широкие возможности возникновения эффекта ИИ, который, благодаря общему развитию и внедрению информационных технологий (IT) в жизнь человеческого общества (интернет вещей, высокоскоростные системы связи типа 5G+ и т.д.), может привести к самым непредсказуемым цивилизационным последствиям.
На заре своего возникновения, а было это в 1990-е годы, Мировая сеть интернета рассматривалась, по преимуществу, как «царство свободы», воплотившийся в режиме «онлайн» идеал всемирного либерального сообщества, в котором, по большому счёту, отсутствует даже смерть (любой «паблик» в соцсетях может сохраняться бесконечно долго и даже продолжать функционировать, если не будет утрачен пароль доступа к нему). Этой утопии довелось просуществовать очень недолго.
Так, очень быстро, ещё до возникновения собственно социальных сетей, в интернете возник Darknet — система пользователей, распространяющих информацию (как правило, нелегального и прямо криминального характера) в закрытом от «чужих» режиме. За образец был взят закрытый высокоскоростной сегмент интернета, которым изначально пользовались правительство, военные и секретные службы Соединённых Штатов, только закрытый режим обеспечивался уже не разрывом между рабочими частотами, а применением всё более сложных пакетов информационных технологий. Защита доступа к интернет-данным обеспечила и базу для «онлайн-бизнеса», и мишень для желающих эту защиту взломать и преодолеть. За умельцами этого дела закрепилось имя «хакеров», а взлом баз данных и хищение или подмена информации, содержащейся на них, — делом не только большого бизнеса, но и большой политики. Более того, практически все производители программного обеспечения (ПО, софта) для современных компьютеров специально делают в своей продукции «закладки» и «окна», позволяющие иметь доступ к информации, находящейся в памяти компьютеров и серверов тех покупателей, которые используют данное ПО.
Ещё раньше аналогичные функции перехвата управления выполняли (да и сейчас выполняют) разного рода «вирусные» программы. Хорошо известен случай, когда использование такой программы под названием Stuxnet позволило американским спецслужбам дистанционно перехватить управление иранскими ультрацентрифугами, на которых происходило обогащение урана, и массово вывести их из строя путём перевода в недопустимый режим работы. Случилось это в 2010 году, т.е. девять лет назад, и за этот срок информационные технологии успели шагнуть уже далеко вперёд. Сейчас подобные операции можно осуществлять уже в режиме «онлайн», о чём свидетельствует, например, опубликованная 15 июня 2019 года газетой New York Times статья Дэвида Санджера и Николь Пельрот, в которой утверждалось, что США могут «одним кликом» отключить свет в России, а также «блэкауты» в Венесуэле. Последний по времени и самый масштабный по своим последствиям произошёл 22 июля 2019 года, когда без электроэнергии осталась практически вся страна…
Постоянно сообщается о взломах электронных платёжных систем на разных уровнях, начиная с банкоматов и заканчивая базами данных крупных банков. Последним по времени таким взломом, о котором стало известно, является «слив» персональной информации более 20 миллионов клиентов Сбербанка РФ.
В этих условиях не вполне понятными и чрезвычайно рискованными представляются планы правительства РФ полностью перейти на электронный документооборот, в случае взлома систем которого, что называется, уже концов не найдёшь, — с понятными катастрофическими последствиями для общества и государства.
То есть вместо обещанного «царства свободы» Мировая сеть, она же — «цифровая Вселенная» стала пространством тотального контроля и повышенного риска. Более того, повсеместное распространение «мобильного интернета» и смартфонов привело к существенному изменению характеристик личного коммуникативного пространства человека, а следовательно — и коммуникативного пространства человеческих сообществ на всех уровнях.
У людей, особенно — у детей и подростков, более 50% своего времени проводящих в режиме «онлайн», вырабатывается психологическая зависимость от доступа к соответствующим «гаджетам», ухудшаются процессы обработки полученной информации (её перевод из оперативной памяти в долговременную и актуализация имеющихся знаний), коммуникации в режиме «офлайн», т.е. живого общения, повышенная эмоциональная лабильность, логические расстройства, снижение словарного запаса с примитивизацией речи и так далее.
Такое массовое упрощение сознания и стандартизация поведения человека, трансформация его системы ценностей на нижние уровни «пирамиды Маслоу», где вершиной оказывается потребность в общественном признании, — несомненно, ведут к деградации человеческих сообществ в целом, понижая уровень их познавательных способностей и повышая степень их управляемости.
Кроме того, само «киберпространство», оно же — «виртуальная реальность» и «цифровая Вселенная», возникшее в результате развития информосферы, рассматривается как главная арена «войн V типа», исход которых в принципе может и должен решаться «одним кликом», парализующим, разрушающим и уничтожающим всю систему управления потенциального противника.
В целом можно сказать, что последним словом «неолиберальной» матрицы в сфере управления информационными потоками является перспектива их максимального отделения от собственно «человеческого» субстрата с переходом на «искусственный интеллект», «цифровое копирование личности», понимаемой как максимально полный пакет «персональной информации», который может существовать только внутри «киберпространства». С данной точки зрения весьма показательно мнение одного из самых авторитетных гуру «неолиберальной» матрицы, британского физика Стивена Хокинга, который на протяжении более чем 50 лет успешно противостоял боковому амиотрофическому склерозу — болезни, обычно приводящей к летальному исходу через 2–3 года после начала заболевания: «Боюсь, искусственный интеллект может полностью заменить людей. Если сейчас люди разрабатывают компьютерные вирусы, то в будущем кто-то сумеет создать искусственный интеллект, который сможет улучшать и воспроизводить самого себя. Это станет новой формой жизни, которая превзойдёт человека».
То есть всадники «неолиберального» Апокалипсиса провозглашают неизбежность и необходимость «информационного потопа», который должен смыть традиционную человеческую цивилизацию с лица Земли, заменив её «постчеловечеством» «искусственного интеллекта» или, в «лучшем случае», «трансгенами» и симбиотическими «киборгами».
Конь четвёртый. Человек
«Неолиберальная» матрица хотя и провозглашает помимо главного для неё принципа свободы и принцип равенства людей между собой, на практике весьма далека от его реализации даже применительно к обществам «коллективного Запада», препятствуя продуктивному развитию человеческих сообществ и всячески стимулируя дегенеративно-паразитические процессы внутри них, разжигая международные и социальные конфликты, рассматривая рост населения планеты в качестве не ресурсного, а проблемного фактора («прекариат», потребляющий больше, чем он производит), и человечество в целом — как «ошибку природы», которая нарушает «экологическое равновесие». Как заявил однажды в бытность свою президентом Фонда дикой природы (World Wide Fund, WWF) принц Филипп, герцог Эдинбургский, супруг британской королевы Елизаветы II: «Если бы я перевоплотился, то хотел бы вернуться на Землю вирусом-убийцей, чтобы уменьшить человеческие популяции».
И если в рамках «классической» либеральной доктрины провозглашалось, что «все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью» («Декларация независимости США»), то в рамках «неолиберальной» доктрины провозглашается нечто категорически иное: «Пусть земное население никогда не превышает 500 миллионов, пребывая в постоянном равновесии с природой… Не будьте раковой опухолью для Земли. Природе тоже оставьте место» («Скрижали Джорджии»). Дэвид Рокфеллер, американский миллиардер: «Негативное влияние роста населения на экосистему планеты является очевидным…» Тед Тёрнер, американский миллиардер, создатель телеканала CNN: «Сократить нынешнее население Земли на 90% было бы идеальным решением». И всё это — не просто слова. Это идейная основа той политики, которая проводится в рамках «неолиберальной» матрицы применительно к финансовым, информационным и энергетическим потокам человеческой цивилизации на протяжении более чем полувека. Как уже отмечалось в нашем предыдущем докладе, за последние полвека (1 января 1969 года –1 января 2019 года) население нашей планеты увеличилось с 3,608 до 7,678 млрд человек, т.е. на 4,07 млрд человек, или в 2,128 раза, а номинальный мировой продукт (Grand World Product, GWP), согласно данным МВФ, вырос более чем в 25 раз, с 3,4 почти до 80 трлн долл. Но реальный GWP (в постоянных ценах 1969 года) вырос всего в 2,3 раза, до 7,381 трлн долл., а с учётом растущей доли «виртуального сектора» в глобальной экономике можно сделать вывод о том, что производство/потребление товаров и услуг в среднем на душу населения практически не увеличилось (прирост составил всего 8% за 50 лет), зато стало куда менее равномерным: «верхние» 10% мирового населения сейчас ежегодно получают примерно в 1,5 раза большую часть GWP, чем 50 лет назад (33,4% против 23,7%), а «нижние» — почти в 3 раза меньше (1,1% против 3,5%). При этом богатые во всём мире продолжают богатеть, бедные — беднеть, но в целом уровень жизни примерно 60% населения Земли стал ниже, чем был в 1969 году, когда денежная масса оставалась ещё — пусть формально — привязана к золотому носителю, а «неолиберальная» матрица только формировалась.
Не стоит также забывать о том, что доля населения России в общей численности человечества неуклонно сокращалась и сокращается, что можно представить в виде следующей таблицы (таблица 4).
Оборотной стороной и либерализма, и «неолиберализма» всегда являлось человеконенавистничество. Но если в рамках либерализма оно представало в обликах мальтузианства и социал-дарвинизма, реализации принципов «борьбы за жизнь» и «человек человеку волк», процессов естественного и социального отбора, которые в условиях доступа к ограниченным ресурсам внешнего мира «выбраковывают» худших и позволяют выживать лучшим: самым сильным, предприимчивым и конкурентоспособным, то в рамках «неолиберализма» оно ставит крест на человечестве в целом, предлагая предоставлять (и предоставляя на практике) преимущество в доступе к жизненным ресурсам только тем, кто разделяет систему неолиберальных ценностей и готов способствовать уничтожению человечества: в собственном лице и в лице других людей. Условно говоря, идеалом либерализма является «сверхчеловек», а идеалом неолиберализма — негритянка-инвалид-феминистка нетрадиционной сексуальной ориентации, живущая за счёт государства и благотворительных фондов. Либерализм поощрял социальную конкуренцию, «неолиберализм» — социальный паразитизм. Причём не просто социальный паразитизм сам по себе, а социальный паразитизм как инструмент самоуничтожения человеческих сообществ с дальнейшей заменой человечества киборгами, генномодифицированными организмами и просто «искусственным интеллектом».
Немного отвлекаясь от темы данного раздела, следует заметить, что переходным периодом от «классического» либерализма к неолиберализму можно считать 1914–1969 годы, когда проблемы развития человеческих сообществ и человечества в целом представлялось возможным решить на уровне технологическом, обеспечив большинству достойный уровень жизни. Этот переходный период можно определить как «социал-либерализм», который в экономике был представлен различными вариантами кейнсианства, в политике — различными вариантами «конвергенции» и «мирного сосуществования», а в идеологии — концепциями «постиндустриального общества», «общества потребления» и даже «великого общества», создание которого провозглашал 36 й президент США Линдон Джонсон. Процесс трансформации либерализма в неолиберализм нельзя правильно понять без учёта социал-либерализма как переходного звена между ними.
Социал-либерализм трактовал человека уже не в качестве «монады», а в качестве «части общества», чьи действия не только предсказуемы, но и принципиально управляемы от имени общества в целом — не только негативно (наказанием за нарушение законов и правил), но и позитивно (направленным формированием системы личных и групповых приоритетов и целей). Одним из проявлений такого управления стало повсеместное снижение рождаемости, трактуемое научным «мейнстримом» как первый и второй «демографические переходы». Другим проявлением, более поздним во времени, можно считать мощные, исчисляемые миллионами человек в год, миграционные потоки «беженцев» из зон социальных и военных конфликтов, специально созданных и поддерживаемых извне в традиционных обществах третьего мира с высокой рождаемостью. Как гипотетические и, возможно, находящиеся в стадии разработок или апробации, можно рассматривать использование «стерилизующих», то есть подавляющих репродуктивную функцию человека, пищевых добавок в производстве продовольствия, прививочных вакцин, а также вирусов и бактерий, способных вызывать эпидемии и пандемии, особенно — «привязанных» к определённым генетическим маркерам тех или иных человеческих сообществ.
Впрочем, как уже отмечалось выше, сегодня главным «демографическим оружием» в деле ограничения роста человеческой цивилизации и отдельных человеческих сообществ выступают не эти вещественные факторы, которые пока в основном лежат в арсеналах, как и обычное оружие массового поражения, а факторы информационные, связанные с трансформацией человеческого сознания и человеческого поведения.
Радио, телевидение, интернет создают такую коммуникативную среду, в которой чрезвычайно затруднено или даже невозможно возникновение и функционирование в сознании человека сложных комплексов причинно-следственных связей. Так, например, навыки считать «в уме» массово атрофировались с появлением электронных калькуляторов ещё в 90 е годы прошлого века, и даже сложение/вычитание двухзначных цифр без использования соответствующего «гаджета» для большинства наших современников представляет достаточно сложную задачу, не говоря уже об умножении/делении или операциях с трёхзначными цифрами — то, что не представляло проблемы для массового выпускника средней школы 50–60 х годов. Что уж говорить о задачах, связанных не с цифрами, а с причинно-следственными связями, образами и моделями, смыслами и ценностями?! Сегодня любой текст объёмом больше 10 тысяч знаков считается «лонгридом», т.е. «длинным чтением», которое принципиально не воспринимается более чем половиной пользователей интернета, и эта «планка» продолжает постепенно снижаться. Среднее время фиксации на тексте составляет не более 5 секунд, за которые «сканируется» заголовок (название) текста и максимум первые две-три его строки. Число людей, полностью прочитавших, например, такое классическое произведение русской литературы, как роман «Война и мир» Л.Н. Толстого, входящего в обязательную школьную программу, в разных возрастных группах населения России снижается практически по экспоненте: если в возрастной группе 50–60 лет таких насчитывается 14,7%, или практически каждый седьмой, то в возрастной группе 20–30 лет — меньше 0,2%, т.е. один из пятисот. Тем самым размывается общенациональный культурный стандарт, утрачивается ядро культурной идентичности человека, народа и государства. Причём аналогичные процессы наблюдаются во всём мире, приводя к возникновению разорванного, «мозаичного» или «клипового» сознания, принципиально неспособного выстраивать причинно-следственные связи далее второго звена, проводить критическое различение между причинно-следственными и пространственно-временными отношениями и т.д.
В ментальном плане это можно, по степени деградации личного и общественного сознания, считать возвращением даже не в «новое средневековье», а в новый первобытно-общинный строй, наглядной иллюстрацией чего служит, например, ситуация на современной Украине, которая стремительно — по историческим меркам — погружает себя в «каменный век», становясь сообществом «укропитеков». Напомним, что речь идёт о крупной (50 млн человек) и достаточно развитой (в 1991 году «незалежная» занимала 60 е место в мире по номинальному ВВП и 37 е — по ВВП ППС) части бывшего советского общества, ещё 25–30 лет назад, то есть на протяжении активной жизни одного поколения, всерьёз претендовавшей на то, чтобы стать «второй Францией».
Гипотеза о том, что в рамках неолиберальной матрицы именно Украина, которую «не жалко», выбрана в качестве полигона для отработки технологий «управляемого сноса» общества современного типа до уровня «зеро», вовсе не лишена оснований. И с этой точки зрения недавний призыв президента России Владимира Путина «не демонизировать» Украину и украинцев, представляя их исчадиями «необандеровского ада», может быть связан с тем, что на том же полигоне будут отрабатываться и «рекреационные» технологии, в которых заинтересована вовсе не «неолиберальная», а противостоящая ей сегодня цивилизационная матрица, находящаяся пока в состоянии «умершего зерна», но уже достаточно ощутимо и «далеко» влияющая на мировую экономику, политику и идеологию. Возможно, сам Путин воспринимается как модель человека этой цивилизационной матрицы, которую можно назвать «постсоветской». Не случайно вокруг фигуры президента России постоянно клубится некий финансовый, энергетический и информационный «квантовый» туман, которого почти полностью лишены другие политические лидеры современности. В качестве примера можно привести публикацию далеко не «жёлтой» (насколько можно говорить об этом в условиях нарастающей информационной неопределённости и отмеченной выше «фейковости») американской газеты New York Post, в которой утверждается, что Путин является — ни много ни мало — «путешественником во времени», и в качестве подтверждения приводится визуальный блок из трёх сделанных в разные десятилетия фотографий внешне похожих друг на друга людей.
Их датировка 1920 м, 1941 м и 2015 м годами, разумеется, не соответствует действительности. Хотя бы потому, что в 1941 году в Красной армии не было погон — эти знаки различия были введены (или, вернее сказать, восстановлены) только в январе 1943 года, а знак «Гвардия» и орден Отечественной войны — в мае 1942 года. Но тот факт, что Путин является одновременно и самым известным, и вызывающим наибольшую ненависть политиком современности, которому даже приписывают сверхъестественные способности, говорит о многом.
Сегодня всадники «неолиберального» Апокалипсиса стремятся уничтожить не только подавляющее большинство человечества, но и сам цивилизационный принцип антропоцентризма, согласно которому «человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют» (у Платона это высказывание приписано Протагору), в религиозных системах «авраамической» традиции (иудаизм, христианство, мусульманство) предстающий в форме творения человека «по образу и подобию» Бога.
Вместо заключения
В начале октября 2019 года произошли два важных события, которые способны значительно изменить форму и содержание всех геополитических процессов, идущих в современном мире. Оба эти события несут равновеликие последствия для международных отношений и для российского общества, хотя лежат в принципиально разных политических плоскостях.
Начну с более яркого и броского. В Сочи, отвечая на вопросы журналистов и участников Валдайского форума, Путин сделал — как бы походя — сверхсенсационное заявление о том, что Российская Федерация создаёт для Китайской Народной Республики систему предупреждения ракетного нападения (СПРН). «До сих пор такой системой обладали только США и Россия», — подчеркнул он. Теперь к этим военным сверхдержавам в ближайшее время присоединится и КНР. Своим заявлением российский лидер практически поставил точку во всех спорах о реальной глубине российско-китайского стратегического сотрудничества, его целесообразности и о степени доверия между Москвой и Пекином, — спорах, которые не первый год ведутся как во всём мире, так и внутри нашей страны. Совместные действия в такой сверхсложной и сверхчувствительной сфере, как ракетно-ядерное взаимодействие, означают максимальный уровень взаимодействия в целях выживания при потенциальном первом ядерном ударе со стороны США и «по умолчанию» предполагают наличие договоренности о нанесении совместного ответного удара российских и китайских стратегических ядерных сил по целям на территории не только самих Соединённых Штатов, но также — их союзников по НАТО и «коллективному Западу» в целом (включая, например, Японию).
Это заявление, несомненно, заставит пересмотреть риски безусловного следования в военно-политическом кильватере официального Вашингтона для всех государств, где находятся американские военные базы. Напомним, что в настоящее время таких баз насчитывается свыше 730, а расположены они в 80 странах мира. Действующий президент США Дональд Трамп неоднократно высказывался в пользу сокращения американского военного присутствия за рубежом и расходов на их содержание — теперь этот процесс может пойти намного быстрее…
Конечно, данное путинское решение даёт немало поводов для критики как со стороны наших западников-либералов, так и некоторых псевдопатриотов. Причём и те, и другие основной упор делают на то, что Россия, помогая Китаю, действует в ущерб своим долгосрочным стратегическим интересам. Мол, Китай спит и видит, как отобрать у России Дальний Восток с Сибирью вплоть до Урала, и как только почувствует себя достаточно сильным для этого, а Россию — слабой, постарается осуществить эти планы на практике. Отсюда и вывод о том, что передача КНР российских технологий и оборудования СПРН принципиально недопустима. Правда, либералы добавляют к этому, что Россия должна стремиться занять достойное место в ряду «цивилизованных стран» и нормализовать свои отношения с США и ЕС. Обе эти группы внутренне осознают, что происходит не только изменение соотношения и баланса сил, но и смена идеологических приоритетов дальнейшего мирового развития, в котором их влияние будет снижаться вплоть до того, что они, в конце концов, рискуют просто покинуть российское политическое поле.
Но «коллективный Запад» во главе со всё ещё мощными Соединёнными Штатами явно вздрогнул и задумался о том, что эпоха их военно-политического шантажа с позиции силы действительно завершается, угроза первого «обезоруживающего» удара американскими ракетами снята с повестки дня не только для России, но и для Китая, начинается «Новая эра», движение к более гармоничному и «многополярному» миру.
Здесь можно вспомнить реакцию американских политических руководителей в 1949 году на испытания советской атомной бомбы и в особенности — министра обороны Джеймса Форрестола, который с криком «Русские идут!» выбросился из окна психиатрической клиники. На этот раз пока такого замечательного акта со стороны представителей американской политической верхушки мы не видим. Но легко предположить, что внутренняя атмосфера в Пентагоне и в «глубинном государстве» США сейчас становится всё более напряжённой.
Второе событие прошедшей недели имеет даже большее историческое и идеологическое значение, чем окончательное формирование российско-китайского военно-стратегического союза. Мы имеем в виду празднование 70 летия провозглашения Китайской Народной Республики, 70 летия победы коммунистического Китая над своими внутренними и внешними врагами.
К этой дате готовились не только в Пекине, но и в Вашингтоне, начав против КНР торгово-финансовую войну и разжигая при помощи своих спецслужб масштабную «цветную революцию» в Гонконге. Эта деятельность преследовала не только утилитарные, прагматические цели — её сверхзадача заключалась в том, чтобы дискредитировать успехи «красного Китая», вбить клин между его властями и обществом, посеять отчуждение, недоверие и страх, вызвать цепную реакцию конфликтов в разных городах и регионах КНР.
Перед политическим руководством, государственным и партийным, стояла сложная задача пройти буквально по острию ножа, не допустив ни хаоса внутри страны, ни массовых репрессий против населения, сохранить единство партии и народа.
Эта задача была решена тремя методами. Наступательным выступлением Си Цзиньпина, широким показом новой военной техники на параде в Пекине и масштабной народной демонстрацией с упором на преемственность нынешней власти по отношению к идеалам народной революции 1949 года.
Выступление «товарища Си», который прямо заявил, что сегодня нет такой мировой силы, которая могла бы остановить стремительное движение коммунистического Китая вперёд и достижение поставленных целей, прямо адресовалось Вашингтону, а проведенный в Пекине парад, изобиловавший новыми образцами техники и великолепно марширующими колоннами военнослужащих НОАК, демонстрировал растущую мощь китайской армии. Именно там были показаны новые баллистические ракеты с 14 разделяющимися головными частями, а также стратегические беспилотники, способные оперировать на больших высотах. Третьим важнейшим компонентом празднования 70 летия КНР явилась народная демонстрация. И она всем своим смысловым наполнением заставила вспомнить о праздничных демонстрациях на Красной Площади в советское время.
Интересная и знаковая деталь заключалась в том, что завершалась демонстрация проездом нескольких открытых автобусов, где сидели прямые родственники руководителей Китайской революции: от Мао Цзедуна и Лю Шаоци до Дэн Сяопина, что должно было свидетельствовать единство всех линий коммунистического движения и компартии на нынешнем этапе. А жёсткие конфликты, которые имелись между ними в ходе самой революции и первых лет социалистического строительства, остались достоянием прошлого. Тем самым китайская компартии показывала, что в её руководство не сумеют прорваться враги социализма, как это произошло в Советской России, что партия остаётся единой, выполняя стратегический план развития до 2049 года, разработанный китайским политическим руководством.
Необходимо также сказать, что сразу после праздничных трансляций парада и демонстрации по центральным телеканалам Китая был показан российский шестисерийный документальный фильм «Второе Возрождение Поднебесной», который был подготовлен российским каналом «История» на основе архивных съёмок советскими документалистами событий 1949 года (руководитель проекта — Алексей Денисов). Именно этот фильм Путин подарил Си Цзиньпину на юбилей победы Китайской революции. И, несомненно, показ этой ленты стал настоящей сенсацией для китайского общества, мощным фактором его сплочения и гордости за собственную историю.
Оба этих разноплановых события едины по своему идеологическому вектору. И в них необходимо выделить, по крайней мере, пять основополагающих следствий, которые имеют важнейшее значение для мира и несомненно для России.
Во-первых, Китайская Народная Республика праздновала свою годовщину на пике социально-экономического и политического успеха с упором именно на формулу «социализма с китайской спецификой в современных условиях», что напрочь дезавуирует утверждения о некоей стратегической «победе Запада» над коммунистической идеологией и левыми силами в мировой экономике и политике, которые так любят руководители и европейских стран и, конечно же, США, не говоря уже про отечественных идеологов неолиберализма вроде Кудрина, Ремчукова, Чубайса, Шохина, Юргенса и прочих, имя им — легион.
Во-вторых, мы становимся свидетелями создания мощнейшего военно-политического альянса Китая и России без официального оформления каких то стратегического союзного договора между ними, — альянса, который делает невозможным возникновение большой ядерной войны, поскольку устраняет возможность одной из трёх сторон «глобального треугольника XXI века» остаться в стороне от конфликта между двумя другими и тем самым оказаться его безусловным победителем. А с учёом раскрытых связей между Москвой и Пекином баланс сил оказывается не в пользу наших западных «партнёров», что меняет перспективы региональных конфликтов, где воля российско-китайского комплота будет выдавливать американское влияние, как это происходит сейчас, скажем, в Венесуэле.
В-третьих, экономические успехи КНР, равно как и опережающие достижения «красного дракона» в сфере науки и техники при централизованном планировании создают серьёзный политико-психологический эффект, который усиливает аналогичные китайским тенденции в развитии других стран мира, включая и Российскую Федерацию, где прозападные круги, при всём их влиянии, не могут бесконечно удерживать государство в формате «вашингтонского консенсуса» и МВФ как его действующего исполнительного органа. Это предопределяет ослабление мировой капиталистической системы как в глобальном, так и национальном измерениях.
В-четвертых, происходящие сдвиги, которые создают более длительную перспективу борьбы за мировое лидерство без военного конфликта, способствуют тому, что ведущими факторами этой борьбы становятся научно-технические достижения и их внедрение в процессы производства/потребления, что наиболее успешно осуществляется в рамках китайской социально-экономической мобилизационной модели. Следовательно, если Россия хочет быть в числе мировых лидеров, ей необходимо срочно воспользоваться китайским опытом, который в значительной мере опирается на советские модели управления страной сталинского периода, повысить уровень и статус образовательных и научно-исследовательских работ внутри страны.
Наконец, в пятых, российскому руководству необходимо в кратчайшие сроки разработать, утвердить и начать осуществлять план крупнейших совместных проектов с КНР — не только на территории нашей страны, но и по всему миру, включая космическое и информационное пространство, с целью наиболее рационального и эффективного использования сырьевых, энергетических и демографических ресурсов всей планеты в целом.
Тем самым планы Запада по окружению РФ и КНР при помощи гибридной агрессии с использованием технологий «цветных революций» и угроз военного конфликта утратят актуальность не только в текущем моменте, но и на обозримую историческую перспективу. «Неолиберальный» Апокалипсис не состоится. Распрягайте, хлопцы, коней!
Александр Нагорный
