Нормализация ситуации в Афганистане относится к компетенции всех региональных держав, включая Россию, что в текущих реалиях служит обнадёживающим фактором. Такое мнение в эксклюзивном интервью RT выразил директор Службы внешней разведки РФ Сергей Нарышкин. По его словам, в этом контексте большое значение имеет взаимодействие разведывательных служб государств региона. При этом, с точки зрения Нарышкина, к афганскому диалогу стоит привлекать и страны Запада, поскольку именно их действия привели к текущей ситуации в Афганистане. Глава ведомства прокомментировал взаимодействие с ЦРУ и перспективы ограничения киберсил, а также высказался по поводу версий происхождения коронавируса SARS-CoV-2.
— Начнём с самой заряженной международной темы — вывода американских войск из Афганистана. В российском медиапространстве уже прозвучало много разных оценок: идеологических, политических, стратегических. Вас бы мне хотелось прежде всего спросить о том, как это повлияет на методы и приоритеты работы вашей службы в этом регионе?
— События в Афганистане всегда были в фокусе внимания Службы внешней разведки. В силу стратегического положения этой страны и в силу потенциальной и реальной террористической угрозы, которая всегда исходила с территории Афганистана.
Дело в том, что после ввода американских войск и войск союзников на территорию этой страны в мировом сообществе возобладала точка зрения о том, что благодаря американцам ситуация нормализуется и присутствие американских войск и войск НАТО является надёжным барьером для недопущения разрастания террористической угрозы на всё евразийское пространство. К сожалению, оказалось, это не так.
И после вывода войск, после бегства американцев из Афганистана они оставили после себя разрушенную экономику, разгул террористических группировок, рост противоречий этнического, национального характера, рост объёмов экспорта наркотиков и контрабанды оружия.
Конечно, Афганистан является предметом внимательной заботы со стороны специальных и разведывательных служб соседних государств. Потому что это всё относится к вопросам безопасности.
Есть обнадёживающие факторы, прежде всего состоящие в том, что нормализация ситуации в Афганистане или стремление к нормализации ситуации в Афганистане относится уже к компетенции всех региональных держав. И стран Центральной Азии, Китая, Индии, Пакистана, Ирана и, конечно, России.
В этом смысле большое значение имеет взаимодействие разведывательных служб на партнёрском канале. И должен вам сказать, что сейчас мы практически со всеми названными мною странами ведём интенсивный партнёрский диалог с нашими коллегами, с разведывательными службами этих стран.
Сейчас, конечно, судьба Афганистана прежде всего находится в руках самих афганцев. Кроме того, как я уже сказал, в безопасном и мирном, стабильном развитии Афганистана заинтересованы все государства региона. Конечно, было бы очень интересно как можно быстрее услышать голос самих афганцев, и не только талибов*, но и представителей других этнических групп. И вот такой интенсивный диалог государств региона — он идёт. И самая, наверное, эффективная и активная площадка — это площадка Шанхайской организации сотрудничества.
Совсем недавно... в Душанбе состоялось совместное заседание лидеров стран ОДКБ и Шанхайской организации сотрудничества. И в центре внимания, конечно, стояла ситуация в Афганистане. Но к этому диалогу нужно будет привлекать и западных участников. Их участие, на мой взгляд, уместно. Потому что они должны понимать, что благодаря их действиям Афганистан понёс существенные потери. И их обязанность — это обеспечить финансовую часть для восстановления нормальной жизни в Афганистане, для восстановления стабильности и безопасности в этой стране.
— В США сейчас многие обвиняют ЦРУ в непрофессионализме и неспособности адекватно прогнозировать развитие событий. Считалось, что хотя бы полгода официальное правительство Афганистана должно было продержаться. С вашей точки зрения как профессионала, они действительно что-то упустили или это больше попытка навесить всех собак на ваших американских коллег?
— Действительно, нашим коллегам из Центрального разведывательного управления сейчас не позавидуешь. Но дело не только в них. Дело в том, что произошедшее в Афганистане — и поспешный вывод войск, и бегство марионеточного правительства Афганистана — это всё следствие пагубной политики Соединённых Штатов Америки и линии на насаждение своей модели общественного развития.
А виноватых в этом много, в таких недочётах. Это не только сотрудники ЦРУ. Это, конечно, Министерство обороны и военная разведка, Госдепартамент. Это и аппарат советника президента по безопасности. Но, повторяю, Центральное разведывательное управление является частью этого большого механизма. И конечно, во многом вина лежит и на них. Но при этом я уверен в том, что американское руководство владело полным объёмом информации относительно того, что происходит в Афганистане и как могут развиваться события.
Они не учли собственных возможностей. Они не захотели посмотреть, если хотите, правде в глаза. А правда заключалась в том, что США уже не могут выполнять эту взятую самими же Соединёнными Штатами на себя функцию глобального гегемона.
— Президент Байден в последние несколько недель говорит, что безопасность дома — это их основной приоритет... Можно ли ожидать, что политика США в среднесрочной перспективе станет менее интервенционистской?
— Я бы сказал, что такие заявления президента Соединённых Штатов, руководителей администрации США — это прежде всего реакция и ответ на позорное бегство из Афганистана. Хотя сами слова тоже имеют своё значение. Ведь слова, особенно неоднократно повторённые, они в определённой степени программируют аудиторию и самого говорящего.
Но при этом мы же знаем, что часто слова руководителей Соединённых Штатов расходятся с делом. И мы сейчас уже видим формирование новых наступательных планов. Ведь США пытаются сохранить влияние и контроль вот над этим пространством, укрепив свои позиции в странах Центральной Азии.
— Но при этом вы не раз говорили, что в Москве считают ЦРУ партнёрской службой. Что в данном случае отличает партнёров от непартнёров и как вы лично определяете степень разумного доверия, взаимопомощи и осторожности?
— Развитие международной ситуации на современном этапе порождает много новых, ранее неизвестных рисков. И в таких условиях, конечно, важным является взаимодействие специальных и разведывательных служб. Поэтому мы поддерживаем очень широкие партнёрские связи практически со всеми разведывательными службами мира. В том числе и с ЦРУ. Хотя сразу вам скажу, что характер, глубина и содержание наших партнёрских отношений с Центральным разведывательным управлением, с ФБР совсем не та, что подобные связи и взаимодействие со спецслужбами и разведывательными службами стран, входящих в ОДКБ, СНГ, Китая, Индии.
— Но вы можете доверять развединформации государства, которое открыто декларирует, что видит нашу страну как противника, как «подрывную силу»? Это прямые цитаты из последнего доклада разведки США об угрозах. Где, кстати говоря, угроза терроризма оценивается как более низкая, чем угроза, представляемая Россией.
— Неоднократно говорил и повторю, что мы по-настоящему ценим наше взаимодействие с коллегами из ЦРУ в направлении противодействия международному терроризму. Это действительно реальная угроза. И результаты такого взаимодействия полезны — как для нашей страны, так и для Соединённых Штатов. Мне кажется, я, во всяком случае, верю в то, что изменение ситуации в мире, и в том числе последние события в Афганистане, дают для наших американских партнёров хорошую почву для того, чтобы переосмыслить имеющийся у них рейтинг угроз.
— Как вам кажется, международное сообщество когда-нибудь придёт к тому, чтобы задекларировать наличие киберсил, их возможностей, а возможно, даже ввести какие-то ограничения по использованию по примеру, скажем, ядерных сил?
— Конечно, мы следим за развитием этой сферы. Потому что мы не должны отстать. Мы обязаны просто иметь возможность обеспечить безопасность нашей страны и в этой сфере. И вы знаете, что российское государство предпринимает на различных международных площадках попытки создать систему международной информационной безопасности.
Хотя, конечно, мы видим и действия наших партнёров, которые развивают свой наступательный киберпотенциал. Как в Соединённых Штатах, так и в странах НАТО. Но могу заверить, что Россия обеспечит безопасность в этой сфере.
— Продолжая тему научного прогресса, я бы хотела задать вопрос о вашей оценке происхождения вируса SARS-CoV-2. Вы говорили не раз, что исходите из того, что он имеет естественное происхождение. При этом в среде ваших коллег, особенно западных, всё чаще звучит некий скептицизм по этому поводу. С чем вы связываете такую неопределённость? И не изменилась ли ваша позиция в отношении происхождения этого вируса за последние несколько месяцев?
— Сразу скажу, что окончательный ответ на этот вопрос должны дать всё-таки учёные... Некоторое время назад разведсообщество США опубликовало доклад на этот счёт, где содержались очень расплывчатые, я бы сказал, политизированные оценки, что для разведки нехарактерно, для разведки это выглядит очень непрофессионально. Я это связываю с кризисом, который вызван усилиями политизировать деятельность американского разведывательного сообщества. Что касается наших знаний, мы пытаемся следить за этим вопросом. Но каких-либо доказательств, говорящих о том, что этот вирус создан в лаборатории, мы не получали. Поэтому мы придерживаемся версии, которой придерживаются и большинство (специалистов. — RT) научного сообщества, что этот вирус родился в природе.
— Я бы хотела ещё обратиться к достаточно необычной сфере деятельности вашей службы, а именно — к так называемой исторической разведке. У вас есть специалисты, которые занимаются поиском и изучением документов, которые дают возможность проследить ход исторических процессов. Зачем это нужно и нужно ли это прежде всего для работы с собственным населением или всё-таки это часть работы разведки: получения информации, каких-то заключений, которые впоследствии кладутся на стол главы государства для принятия решений?
— Вы сейчас, наверное, в большей степени говорите о тех документах, которые в большом объёме содержатся в наших архивах. И мы с этими архивами очень внимательно работаем. На предмет их рассекречивания — тех или иных документов, которые действительно проливают свет на те или иные события прошлого.
Мы предали публичности большое количество документов периодов предвоенного, военного и послевоенного. А вот этот период — 1930-е, 1940-е, может быть, начало 1950-х годов, — он наиболее спорный. Не прекращаются споры о причинах, о ходе и об итогах Второй мировой войны. И здесь мы помогаем, конечно, нашим историкам доказать ту правду, которую мы считаем таковой. И документы этому очень помогают...
Практически все страны страдали и страдают таким недугом: пытаются манипулировать с теми или иными историческими событиями в свою пользу. Ведь история — это не безобидная наука, и ею нужно правильно пользоваться.
Оксана Бойко
