Илья ТИТОВ. Андрей Ильич, в последние месяцы происходит большое количество широкомасштабных событий. Это и специальная военная операция российской армии на Украине, и как бы свёртывание пандемии, и игры владельцев социально-информационных платформ, и антироссийская истерия, тон в которой задают британцы, и многое другое. Хотелось бы поговорить об этом.
Андрей ФУРСОВ. У всех событий, которые вы назвали, и у целого ряда других событий, развивающихся одновременно и внешне кажущихся не связанными друг с другом, есть общий знаменатель. Это элементы одного глобального кризиса — системного кризиса мировой капиталистической системы. Кризис этот не имеет аналогов в истории не только капиталистической системы (в лучшем случае — более или менее внешние аналогии с водораздельными структурными кризисами 1790–1810-х, 1910–1930-х годов). Лет пятнадцать назад я назвал его «кризисом-матрёшкой» и посвятил ему несколько работ, а также высказал необходимость разработки исследовательского комплекса «кризисология». Поэтому здесь — вкратце. Нынешний кризис, который можно чётко отсчитывать от 1989–1991 годов, от разрушения системного антикапитализма, комбинирует черты сразу трёх макрокризисов истории человечества — верхнепалеолитического (экология, демография), позднеантичного (кризис цивилизации, массовое переселение народов, варваризация значительной части ойкумены), феодализма (демонтаж старого строя самими же сеньорами и короной и создание принципиально нового строя, основанного на присвоении не природных факторов производства, а овеществлённого труда). Всё это мы имеем сегодня, причём один кризис по матрёшечному принципу вкладывается в другой: модерн — капитализм — европейская цивилизация — мировая система (поскольку капитализм — мировой феномен) — Homo sapiens. Я особенно подчёркиваю последнее, поскольку реализация производственных отношений эксплуатации и депривации того строя, который задумали ультраглобалисты, их «новая нормальность» (Александр Лежава — я рекомендую его работы к прочтению — удачно назвал его «Новой Швабией»), требует, согласно их планам, изменения биологической природы человека. Поэтому нынешний кризис аналогов не имеет, мне это было совершенно ясно полтора десятка лет назад, сейчас это понимают уже многие. На наших глазах пандемией и военным конфликтом на Украине (2022 г.) закончился водораздел 1990–2010-х годов, на рубеже 2010–2020-х годов мы вступили в хмурое утро реального исторического, а не хронологического XXI века, бои которого определят, отсекут ли от нас будущее. И, как говорилось в одном произведении, то будет не лёгкий бой, а тяжёлая битва. За пандемией («чума») и военным конфликтом («война») нам уже обещают «третьего всадника» — голод. Все эти «всадники» суть средства разрушения старого и создания нового строя — посткапиталистического и одновременно постчеловеческого. В этом плане я считаю книги К. Шваба «Четвёртая промышленная революция» и «Ковид-19» более страшным документом, чем «Майн кампф» Гитлера.
Голод, который предрекают ультраглобалисты, они связывают с военным конфликтом на Украине. И как тут не вспомнить одну вещь. Сейчас, рассуждая о пандемии, многие говорят о масштабных учениях, проведённых Гейтсом и компанией в октябре 2019 года — Событие 201, генеральная репетиция пандемии коронавируса. Но как-то забылось о не менее масштабных учениях 2015 года — «Разрыв пищевых цепочек». Там моделировался голод в Европе. Собственно, пандемия и должна была одним из результатов создать такой разрыв. Однако перепрыгнуть от «чумы» к «голоду» минуя войну не получилось, и вот мы имеем спровоцированный Постзападом конфликт, который они продолжают разжигать, подбрасывая поленья и подливая бензин, т.е. поставляя укронацистскому, укробандеровскому режиму вооружение, снабжая его разведданными, оказывая пропагандистскую поддержку.
Илья ТИТОВ. Так против кого воюет наша армия на Украине?
Андрей ФУРСОВ. Прежде всего против укронацистского режима, созданного Постзападом в качестве плацдарма и одновременно тарана против России. Исходно установка верховного командования РФ была такова: наш враг — нацбаты, армия Украины (ВСУ) нашим врагом не является, и сначала российская армия действовала в соответствии с этой установкой. Но украинская армия, как и нацбаты, оказалась врагом, она защищает укронацистский режим, поскольку психоинформационная в течение многих лет обработка ВСУ в идейном плане существенно сблизила их офицеров и солдат с нацбатами. Я уже не говорю о том, что сегодня нацбаты встроены в ВСУ, являются их частью и различие между ними провести трудно; преступления по отношению к военнопленным и гражданскому населению совершают и те, и другие. А потому с ними — как говорится, по законам военного времени и правилам поведения в прифронтовой полосе — без сантиментов и ложной жалости.
В то же время Россия на Украине воюет не только с укронацистами, но и с Постзападом. Последний не просто напрямую вовлечён в события, он — мозг, глаза и уши ВСУ и нацбатов. Планирование операций, передача разведданных спутников, обеспечение связи и многое другое — это работа натовцев. Об инструкторах я уже не говорю.
В американском фильме "Нечто" (The Thing) 1982 года с Куртом Расселом в главной роли некая враждебная всему живому сущность проникала в человека, зверя, и те перерождались, становились внешней формой, оболочкой, телом чужого существа. Сегодня ВСУ и нацбаты — это тело, оболочка Постзапада, ведущего этим «телом» войну с Россией. До этого в течение десятилетий украинцев готовили к превращению в безмозглую, зверски-агрессивную биомассу, орков, готовых для проникновения в них чужой «тонкой материи». Поэтому не надо иллюзий: воюем мы на Украине с укронацистами и с воюющими их руками их хозяевами, которые в качестве программы-максимум планируют окончательное решение русского вопроса, и средство решения — уже не либерализм, а неонацизм, сдобренный неоязычеством и сатанизмом. То есть то, что не удалось Гитлеру, пытаются реализовать сегодня англосаксы (американцы и британцы) и Евросоюз — наследник гитлеровского евросоюза по прямой. Они это называют «сменой режима», наивно полагая, что мы не понимаем, что речь идёт об уничтожении России как исторического и социокультурного типа. В такой ситуации нам не остаётся ничего другого, как решать задачу ликвидации того мирового порядка, который окончательно оформился с возникновением гегемонии англосаксов в начале XIX века. Мы это устами С.В. Лаврова назвали стремлением положить конец гегемонии США, хотя понятно, что не о США идёт речь. Ни нам, ни ультраглобалистам отступать некуда. Для них ставка — мировое господство, глобальный фашизм, с помощью которого они только и могут сохранить свои привилегии и власть; для нас ставка — физическое и метафизическое сохранение в Истории как людей и как русских. Иными словами, ситуация, как в 1941 году, только тогда был Гитлер, Третий рейх и нацисты, а сегодня наследники Гитлера, Глоборейх и помесь нацизма и троцкизма (в этом и есть суть ультраглобализма). Перед нами смертельный враг, и встречаем мы его на Калиновом мосту Истории.
Илья ТИТОВ. Но ведь нынешняя ситуация — конфликт, связанная с ним дестабилизация, беженцы, угроза энергетического и продовольственного кризиса — всё это бьёт по Постзападу, прежде всего, по Евросоюзу. Европейцы этого не понимают?
Андрей ФУРСОВ. Когда мы говорим о европейцах, нужно различать, во-первых, основную массу населения и верхи; во-вторых, атлантистские группировки, пляшущие под дудку англосаксов/ультраглобалистов, и очень слабые и малочисленные национально ориентированные властные группы. Кстати, одна из дополнительных целей затеянной англосаксами на Украине провокации, вынудившей РФ начать военную спецоперацию, это удар по Евросоюзу. Что называется, «два шара в лузу». Американцам нужно, чтобы в ситуации нарастающего хаоса капитал бежал из Европы к ним.
Илья ТИТОВ. То есть бьют по конкуренту?
Андрей ФУРСОВ. По сдающему позиции конкуренту. Если раньше ЕС был политическим пигмеем, но экономическим гигантом №2, то в 2021 году он, так и оставшись политическим пигмеем, переместился на третью позицию — с ВВП с 17,1 трлн долл. против 17,7 трлн долл. КНР. И дальше, тем более если реально заработает «зелёная повестка», отставание будет только нарастать. Так что американцы действуют по принципу «падающего подтолкни». Европейцам будет трудно создать свою макрозону в новой (2.0) глобализации, идущей на смену прежней, позднекапиталистической. Британцы не зря сбежали из ЕС.
Илья ТИТОВ. А британцам удастся?
Андрей ФУРСОВ. К этому вопросу мы вернёмся чуть позже. Сейчас хочу сказать о другом. Удары, которые англосаксы, прежде всего американцы, наносят по ЕС, связаны не только с конкуренцией, борьбой за место под посткапиталистическим солнцем. Есть и более глубокая причина. Если Россия, русские для англосаксов — экзистенциальный противник или даже враг, нечто чуждое, то европейская цивилизация с её романо-германской основой — просто противник, нечто чужое, с чем англосаксы борются с XVI века и как с конкурентом, и как с чужим.
Илья ТИТОВ. Но разве Великобритания и США — не часть европейской цивилизации?
Андрей ФУРСОВ. Формально — часть, по сути же вопрос намного сложнее. Исторически великие цивилизации возникают на земледельческой, производственной основе в зонах, богатых ресурсами (от плодородной почвы до залежей полезных ископаемых). Торговые народы сами цивилизаций не создают, они существуют, как писал К. Маркс, «в порах» производящих обществах и выступают между этими обществами как посредники (такова роль, например, Финикии, Карфагена, Венеции, некоторых султанатов Зондских островов). Англия всегда была бедной европейской периферией, бледной версией романо-германской цивилизации, причём такой, в которой феодализм далеко не до конца перемолол и подчинил поздневарварские начала. На рубеже XV–XVI веков после поражения в Столетней войне и войны Алой и Белой роз, выкосившей до трети английской знати, Англия находилась в весьма тяжёлом положении: внутренние ресурсы были невелики, а на добычу внешних силёнок не хватало. И вдруг в это время усилиями Испании и отчасти Португалии начинает формироваться североатлантическая система торговли — начальная форма будущего мирового рынка. Периферийная страна, находящаяся на бедной североатлантической окраине Евразии (это вам не богатейшие тихоокеанская/китайская или индоокеанская окраины), получает шанс. Но чтобы его реализовать, нужно было, чтобы, во-первых, избушка-Англия на своих слаборесурсных «куриных ножках» развернулась в сторону Атлантики, моря, а к Европе «повернулась задом»; во-вторых, чтобы сделала ставку на торговлю и флот, компенсируя слабость армии; в-третьих, чтобы была готова компенсировать производственную слабость социальным каннибализмом — разбоем. Разбой этот был трояким:
а) морской разбой (пиратство) — один только грабительский рейд Ф. Дрейка по западному побережью Южной Америки принёс 600 тыс. фунтов и позволил Елизавете погасить все внешние долги Англии и вложил 42 тыс. в Левантскую компанию, из доходов которой позднее был составлен капитал Ост-Индской компании; о систематическом грабеже испанских галеонов англичанами я уже не говорю;
б) социальный разбой — огораживания; английская знать силой сгоняла крестьян с земли, необходимой для разведения овец, чтобы торговать шерстью: «овцы съели людей»; лишённых земли бедолаг численностью в несколько десятков тысяч «добрые» английские лорды просто вешали;
в) политико-религиозный разбой — ограбление и погром католической церкви Генрихом VIII под знамёнами протестантизма; отсюда — противостояние с папой римским, превращение английского короля в главу церкви в Англии и вражда с Испанией.
В сухом остатке: современная Англия исходно формировалась как североатлантическая целостность, противостоящая Европе с её католической романо-германской цивилизацией как особый социокультурный тип, хотя и произошедший от европейской цивилизации, но являющийся её морским и торговым мутантом. Английский правящий слой прекрасно понимал это своё отличие, сформулированное Ф. Бэконом в «Новой Атлантиде», и культивировал его. Современная Англия исходно создавалась как нечто выходящее не только за английские, но и за европейские рамки, как нечто наднациональное. И неудивительно, что в придании ей такой формы огромную роль сыграли наднациональные силы: венецианский и еврейский капиталы, которые переформатировали английский правящий слой и создали Атлантическую (с североамериканскими колониями уже в XVII в.) Англию как «Новую Атлантиду». В отличие от империи Карла V Габсбурга с её американскими владениями, так и оставшейся европейской континентальной державой, современная (т.е. с XVI в.) Англия исходно формировалась как держава нового типа: морская, торговая, с мировым, а не европейским замахом. Более того, правящий в Англии слой создавал и новую цивилизацию — атлантическую, которая чем дальше, тем больше расходилась с европейской в её романо-германском варианте и существенно разошлась с ней ещё до начала интенсивной индустриализации.
Илья ТИТОВ. Этим не исчерпываются различия между европейским и атлантическим типами?
Андрей ФУРСОВ. Конечно, нет. Назову ещё два. Первый момент. Как известно, генезис, т.е. модус возникновения, определяет дальнейшее функционирование системы. Пойми генезис, и ты поймёшь если не всё, то очень многое из её сути. Англия как система возникла на основе тотального и многостороннего насилия — как внутреннего, так и внешнего разбоя, и это навсегда впечаталось в социокультурный и психоисторический код её правящего слоя, который в XIX веке превратился в класс (кстати, британская аристократия — единственная, которая превратилась в класс, буржуазный и атлантический; европейские аристократии остались сословием). Далее, формирование Англии в елизаветинскую эпоху — это сплошные заговоры, внутренние и международные. Елизавете и её режиму удалось уцелеть во многом благодаря отличной, налаженной венецианцами работе спецслужб. Последние с самого начала в системе английской власти и знати заняли особое положение. Формальное государство в ряде отношений было как бы при спецслужбах и тайных структурах. Эта черта усиливалась низким уровнем институциализации формирующегося государства, относительной автономией от него господствующего слоя (класса) и большой ролью неформальных структур — масонских лож и клубов; относительно периода 1820–1850-х годов историки даже говорят о «клубных правительствах». Таким образом, особенностью властной организации Англии как «Новой Атлантиды» была огромная роль структур, находящихся над государством и одновременно в глуби его и обладающих бóльшим количеством измерений, чем государство. Последнее нередко оказывалось функциональным органом этой власти, силу которой надо помножить на надгосударственную мощь Сити (уже с XII в.!).
Второй момент — Америка, США. Возникшие в результате трансатлантического сговора нескольких сегментов — британских и американских — имперского правящего слоя по масонской линии, США с самого начала были искусственным, а, следовательно, суператлантическим образованием. Все «новоатлантические» черты Британии в США приобрели гипертрофированный характер ещё на стадии генезиса. И неважно, что весь XIX век, а также период 1920–1950-х годов между британцами и американцами шла борьба, она была внутривидовой, а не межвидовой — внутри Новой Атлантиды, дальнейшим развитием которой стали США. И хотя как властные устройства (внешнеполитически — государства) Великобритания и США почти полтора столетия (с перерывом) противостояли друг другу, оба они работали на консолидацию атлантической системы. Главным противником этой системы были континентальные державы европейской цивилизации.
Илья ТИТОВ. И первой была Испания.
Андрей ФУРСОВ. Да. Сначала Испания, затем — Франция Людовика XIV в XVII веке, двух его потомков в XVIII веке и Наполеона в XIX веке, в ХХ веке — Германия. Причём англосаксы последовательно разделывались с каждым континентальным противником, продвигаясь на восток и после наполеоновских войн натолкнулись на Россию — «Горе горькое по свету шлялося. И на нас невзначай набрело». Обратите внимание: своих континентальных конкурентов, начиная с Наполеона, англосаксы побеждали с помощью России — иного шанса у них победить не было.
Илья ТИТОВ. Значит ли это, что Россия действовала в интересах англосаксов?
Андрей ФУРСОВ. Нет, не значит. И уж, конечно, никакой криптоколонией Британии Россия не была, по крайней мере до 1991 года, но 1990-е годы, ельцинщина, — это уже полуколония без всяких «крипто», и мы обязаны, пусть с трудом и кровью, пусть военным путём, но из этой исторической ловушки выбраться. А тот факт, что Россия и Великобритания действовали сообща против европейских континенталов, объясняется совпадением интересов. Немецкий историк и геополитик Людвиг Дехийо назвал Британию и Россию двумя фланговыми европейскими государствами, в равной мере не заинтересованными в объединении и усилении европейского центра. Другое дело, что англосаксы извлекали бóльшую политэкономическую выгоду из побед, но это естественное следствие их позиции как гегемона мировой капиталистической системы. Отбивая наполеоновское нашествие, Россия решала свои проблемы и — да, — решая их, убирала конкурента британцев. Поэтому М.И. Кутузов, прекрасно понимавший, кто является главным перспективным врагом, рекомендовал царю остановиться на границе империи и, ограничившись изгнанием Бонапарта из России, не устраивать заграничный поход и предоставить французам и британцам «любить» друг друга. Царь, движимый личной смертельной обидой (ответ ему Наполеона по поводу казни герцога Энгиенского — Бонапарт обвинил Александра как минимум в причастности к убийству Павла I) не послушал, и уже в 1820-е годы Альбион начал готовить удар по России. Тем не менее победой над Наполеоном Россия решала и решила свои проблемы, тем более что наши действия были ответом на агрессию.
Аналогичная ситуация со Второй мировой войной, фитиль которой подожгли британцы. Главным бенефициаром войны оказались США. Разгромив Гитлера, мы поспособствовали этому. Но разве можно сказать, что Советский Союз был пешкой в игре американцев и британцев против Гитлера? Конечно, нет. Мы бились за себя. И мы вышли из Второй мировой войны сверхдержавой. А уж ставки в нашей войне были куда выше, чем у англосаксов и немцев. Там шла борьба за то, кто будет гегемоном капиталистической системы, у нас же речь шла о том, останемся ли мы в Истории — физически и метафизически. Гитлер, в отличие от предшествующих врагов России, ставил задачу не просто военной победы, а стирания русских из истории. По-видимому, именно такую задачу ставят сегодня его наследники-ультраглобалисты по обе стороны океана, даже терминология у них похожа: новый порядок, только теперь уже мировой. Тогда речь шла о Третьем рейхе, а сегодня на повестке у них — Глобальный.
Пожалуй, единственный серьёзный пример, когда Россия вписалась в игру за чужие интересы, — это Первая мировая война. Но и в этом случае мы лишь отвечали: в запутанной (опять же британцами) ситуации Германия объявила войну России, которая вынуждена была начать её, не проведя до конца мобилизацию. Другое дело, что вся политика Николая II привела Россию к зависимости от иностранного капитала и, таким образом, в Антанту со всеми вытекающими последствиями. Однако даже и здесь Россия была не пешкой, а важной фигурой, но, к сожалению, всё же в чужой игре. В войне с Наполеоном и в Великой Отечественной историческая Россия сама была игроком. При этом во всех трёх случаях мы так или иначе столкнулись с двойной игрой и предательством со стороны англосаксов, старавшихся действовать за нашей спиной. Пожалуй, лишь в Крымской войне и сегодня, на Украине, мы столкнулись с ними в лоб, враг объявил себя.
Илья ТИТОВ. Как глубоко в прошлое уходят наши отношения с англосаксами, прежде всего с Альбионом?
Андрей ФУРСОВ. Во времена Ивана Грозного. Кстати, именно тогда англосаксы впервые поставили задачу установления контроля над Россией. Джон Ди — астролог, математик и разведчик Елизаветы II, подписывавший свои донесения «007», сформулировал концепцию «Зелёной империи». Речь шла об Англии, английской короне, контролирующей Северную Америку и Северную Евразию, т.е. Россию. После Смуты англичане (вместе с голландцами) хозяйничали в торговой сфере России, пока в 1649 году их не вышиб из страны Алексей Михайлович. Старейшинам английских купцов объявили царский указ, в котором говорилось: «Англичане всею землёю совершили большое злое дело, государя своего, Карлуса короля, убили до смерти… за такое злое дело в Московском государстве вам быть не довелось». Вторую половину XVII и весь XVIII век Альбиону было не до нас, а вот после наполеоновских войн англосаксы взялись всерьёз за победителя Наполеона (после 1945 г. они повторят то же самое с победителем Гитлера), запустив проект «русофобия» — психоисторическая подготовка общезападной, т.е. надгосударственно-западной войны против России, которой исторически и стала Крымская (Восточная) война. Руководил подготовкой этой войны тройной или, если угодно, трёхглавый исторический субъект (агент) с британской «пропиской».
Именно после наполеоновских войн в Европе сформировался тот властный субъект, который с некоторыми вариациями существует до сих пор. Его состав: англосаксонское государство-гегемон (в XIX веке — Великобритания, после Второй мировой войны — США), финансовый капитал (в XIX веке прежде всего Ротшильды как топ-менеджеры полутора десятка семей) и закрытые наднациональные структуры мирового согласования и управления (в XIX веке это были масоны). Россия была врагом этого «Змея Горыныча» в целом и каждой «головы» по отдельности. Для Британии это был опасный конкурент на Ближнем Востоке и в Азии. В 1814 году на Венском конгрессе финансисты, выражавшие интересы Ротшильдов и ряда других семей, попытались продвинуть планы создания чего-то похожего на мировое правительство с финансовым уклоном (идея была высказана в 1773 году на собрании 13 банкиров, которых собрал родоначальник династии Ротшильдов). Александр I эти планы поломал, была реализована идея не надгосударственной структуры, а межгосударственного Священного Союза, а русский царь и вообще Романовы стали врагами Ротшильдов, их союзников и клиентелы, и вражда эта по ходу XIX века лишь нарастала. Ну и наконец, с запретом в России в 1820-е годы масонских лож Россия и её правители стали врагами масонства и дёргаемых с их помощью из Лондона «революционеров»-марионеток из «зоопарка Палмерстона» (Россия и Революция — так сформулировал эту проблему Ф.И. Тютчев).
Крымская война не принесла британцам тех результатов, которые они планировали, как и Большая игра в Центральной Азии. Правда, позднее они поучаствовали в свержении самодержавия в России. Дважды британцы организовывали мировые войны, стравливая Германию и Россию, однако это не помогло сохранить им империю: более сильный мировой «паук», США, сделал всё, чтобы ослабить и разрушить её. Активную роль в этом сыграл и СССР. Финальный удар по Pax Britannica был нанесён американцами и нами в 1956 году во время Суэцкого кризиса, и по имперскому Альбиону зазвучало «Адажио» Альбинони.
С 1960-х годов британцы начали воссоздание своей империи в форме невидимой финансовой с опорой на юг Китая и арабскую зону Персидского залива («Англо-Арабия»). В обоих этих регионах есть целые семьи и кланы, связанные с британскими кланами и семьями в течение многих поколений, с 1830–1840-х годов. Создание невидимой Британской империи было невозможно без определённой роли в этом процессе СССР в 1960–1970-е годы, отсюда резкое потепление отношений в этот период и выход на первый план в советской верхушке тех сил, которые делали ставку на вхождение в Запад не по американской, а по британской линии. Но ведь предупреждал А.Е. Вандам (Едрихин), что хуже вражды с англосаксом может быть только одно — дружба с ним. Решив к концу 1970-х годов задачи первого этапа воссоздания империи по плану лорда Маунтбеттена, британцы перешли ко второму. Он совпал с неолиберальным курсом в экономике, активизацией обоих англосаксонских «кузенов» в Китае и сделал СССР не только ненужным для реализации дальнейших планов британцев, но и помехой, занимавшей в мировой системе то место, которое они и американцы запланировали для Китая как своей «мастерской». Именно британцы (вместе с Китаем и Израилем) были главными сторонниками не просто максимального ослабления СССР, как это планировали американцы, но его разрушения. В какой-то момент англосаксы начали направлять в своих интересах шедшие в СССР процессы превращения номенклатуры в квазикласс, стремившийся к интеграции в мир Запада, кризисные явления прежде всего в системе управления, идейный кризис, что и привело к ситуации 1989–1991 годов.
Илья ТИТОВ. Однако, судя по действиям британцев по периметру наших границ, они не успокоились.
Андрей ФУРСОВ. Они в любом случае не успокоятся, пока их не успокоят. Однако в последнее десятилетие их подхлёстывают коренные сдвиги в развитии мировой системы, капитализма. Капитализм своё отработал, на смену ему ультраглобалисты готовят посткапиталистический новый мировой порядок. Он намного более жесток, чем капитализм, и вторгается уже в биологическую природу человека. Я называю это биоэкотехнофашизмом. Глобализация, стартовавшая на рубеже 1980–1990-х годов и закончившаяся, кракнувшая на рубеже 2010–2020-х ковидом и конфликтом на Украине, по сути оказалась агонией старого мира. На наших глазах стартует новая глобализация.
Одна из черт неоглобализации — формирование макрозон, т.е. пространственных комплексов производства и обмена с населением не менее 300 миллионов (но это так при нынешнем технологическим укладе, при более развитом эта цифра уменьшится в разы). Некоторые считают, что развал старой глобализации — это развал глобализации вообще и замена её миром макрозон. Полагаю, дело обстоит иначе. Это с прежней глобализацией, финалом капитализма макрозоны были плохо совместимы. Однако сейчас их становление идёт одновременно с формированием новой мировой системы, которая «заточена» под них и под которую они сами «заточены». Более того, эта глобализация 2.0 требует именно макрозон как своих базовых единиц, и этим принципиально отличается от прежней, по сравнению с которой она будет социально более ограниченной (перемещение в пространстве значительно меньшего числа людей, чем раньше, наличие закрытых зон и т.п.). Аналогичным образом генезис капитализма и формирование мирового рынка в «длинном XVI веке» (1453–1648 гг.) потребовали быстрого развития крупных тогдашних империй — Карла V Габсбурга, державы Ивана Грозного, Османов, Сафавидов в Иране, Великих Моголов в Индии, Цинов в Китае.
Борьба за XXI век, за место под «чёрным солнцем» посткапиталистического мира — это гонка за создание своих макрозон. Так, Китай и США теоретически такие макрозоны уже имеют; там могут происходить внутренние реконфигурации (например, в случае распада США и Китая на Север и Юг), но в целом дело сделано. Потенциалом для создания своей макрозоны, хотя и с большим числом сложностей, обладает Индия, а вот у ЕС с этим серьёзные проблемы, их вектор — Африка, но тут тоже не всё просто. Что касается британцев, то того потенциала, который создан их невидимой финансовой империей, для формирования макрозоны не хватает, тем более что на Южный Китай, традиционную зону их контактов, при существующем в КНР режиме они рассчитывать не могут. В связи с этим они из кожи вон лезут, пытаясь подобрать под себя часть тех зон, которые были либо зонами интересов исторической России, либо просто частями СССР. В этом плане британцы работают по всему периметру наших границ. Один из проектов в этом направлении — новая Речь Посполита в составе Польши, Литвы, Украины, Белоруссии. Однако после провала переворота в Минске летом 2020 года этот проект невозможен — он не работает без Белоруссии. Новый проект — UKPOLUK (United Kingdom, Poland, Ukraine) — после начала событий на Украине тоже нереализуем. Юг Украины для британцев вообще проблематичен, этим регионом интересуются одновременно и наднациональные структуры, и Израиль, и другие.
Кстати, британские трудности в Восточной Европе, как и трудности ЕС, не могут не радовать американцев. Большего успеха британцы добились в Закавказье, где они способствуют реализации турецкого проекта Великий Туран, и отчасти в Средней Азии, особенно в Казахстане, который превращается в самое недружественное по отношению к России кланово-политийное (не путать с политическим) образование Центральной Азии. Рост русофобии в этом «стане» — затея британцев и подконтрольных им кланов. Агрессивный стиль поведения британцев, их роль закоперщиков в нагнетании антироссийской истерии демонстрируют отчаянную ситуацию, с которой они столкнулись в создании своей макрозоны. Похоже, они полагают, что могут решить эту проблему только военным путём. Но при этом даже в Восточной Европе они наталкиваются не только на наши интересы, но также на американские, евросоюзовские и китайские.
Андрей Фурсов, Илья Титов
