Послесловие к предисловию. Или наоборот
В последние дни по понятным причинам инфолента полна тревожных сообщений, обобщений и прогнозов о выходе США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. И, разумеется, о том, удастся ли Владимиру Путину уговорить Дональда Трампа изменить свое решение 11 ноября в Париже.
Я вдруг поймал себя на мысли, что пока мне не довелось найти аналитику, которая бы объясняла суть проблемы. Хотя я её честно ищу. И сам чего-то недоговариваю, несмотря на то, что за пару дней уже дважды высказался на тему российско-американских отношений. Поэтому договорю — напишу о том, что меня беспокоит или, наоборот, успокаивает.
То есть, этот пост — как бы послесловие к визиту Джона Болтона и одновременно — предисловие к парижской встрече двух президентов. Признаюсь честно, вопросов у меня больше, чем ответов. Но на некоторые ответить попытаюсь.
Чья инициатива — выход из договора РСМД, Трампа или ястребов?
Мне представляется, что Дональд Трамп действительно плохо разбирается в проблеме военно-технического противостояния, в чём его не раз упрекали многочисленные оппоненты. Не потому, что он такой уж тупой, а потому, что больше озабочен подъемом экономики США, нежели внешней политикой.
Однако он ощутил мощь глубинного государства, прессы и вообще всей системы, в которую он не вписывается и которая, тем не менее, связала его по рукам и ногам. Он по-прежнему делится сокровенным в Твиттере, потому что это единственная ниточка, связывающая его с теми, кто за него голосовал. Все остальные пути перекрыты.
Главный секрет Дональда Трампа в том, что он остается верен себе, его взгляды не изменились. Просто теперь, набравшись опыта и набив шишки, он их не так часто озвучивает.
За два года он также ощутил пользу конформизма, когда достаточно произносить грозные слова в адрес России, Ирана, Китая или Северной Кореи, чтобы недоверчивая система всё же немножко поплыла. Тем более что за словами вроде бы следуют дела: переговоры с Ким Чен Ыном (они никогда не кончатся победой США, а потому бесполезны), санкции против России (вынужденные, под давлением ястребов, и малоэффективные) и Ирана (привели к росту цен на нефть, что обесценивает антироссийские санкции). А торговую войну с Китаем система вообще пока не знает, как оценивать — вроде бы жесткость по отношению к главному геополитическому конкуренту приветствуется, но ведь Пекин при этом — чуть ли не самый важный союзник глобалистов.
Похоже, все внезапные и непоследовательные потуги Трампа на внешнем контуре — просто попытка усыпить бдительность грозного американского истеблишмента. Глава государства хотел бы торговать, а не воевать: оружием с Саудовской Аравией, а газом — с Европой. То есть, дать работу сотрудникам американского ВПК или рабочим многочисленных буровых, где добывается сланцевый газ. Эти мотивы вполне объяснимы.
Отсюда второй вопрос как следствие первого: каким боком ко всему этому ДРСМД?
Да никаким. Трамп не понимает, почему гонка вооружений, а значит, риск получить полноценную ядерную войну, должны привести к благоденствию американцев. Но чтобы избежать импичмента, произносит те слова, которые от него хотят услышать.
Ещё и ещё раз процитирую его программную мысль, высказанную в сентябре на Генассамблее ООН: «Мы отвергаем идеологию глобализма, и мы принимаем доктрину патриотизма по всему миру».
Понимаете, что это означает? Это объявление войны всей современной западной цивилизации, основанной на власти корпораций.
Разумеется, «мы» — это только Дональд Трамп и те, кто за ним стоит, это нужно понимать. Его враги, а их очень много, и они находятся на всех ключевых постах на Западе, категорически против такой радикальной смены идеологии.
В доктрину патриотизма не вписывается отказ от краеугольных договоров, гарантирующих безопасность. А вот выход из Парижского соглашения — вполне. Торговые войны с ближайшими союзниками — это патриотизм. Угрозы же, а потом имитация переговоров с КНДР — это действия брутального гегемона, которых от него ждут. Даже договоренность с Польшей о размещении военной базы за два млрд долларов — тоже патриотизм. В отличие от обязанности поддерживать НАТО как символ глобальной мощи, которая Трампу явно в тягость.
Все эти противоречия — сигналы о том, что внутри Америки идет серьезная борьба.
Конфронтация с Россией из-за какой-то Украины или Сирии, значения которых Трамп не понимает, тоже ему не нужна. Это не патриотично. Но эти страны, безусловно, важны для глобалистов, которые стремятся всеми способами остановить Путина. А вот американский президент опасности, исходящей от Москвы, не ощущает, сколько бы ему ни объясняли.
Зато Трамп ощущает опасность, исходящую от глобалистов. И когда они слишком давят и шантажируют, благоразумно сдает назад. Как в случае с ДРСМД.
Наконец, последний вопрос: чего же ждать от встречи в Париже?
Если Дональд Трамп получит большинство в Конгрессе и среди губернаторов после выборов 6 ноября — многого. Я даже допускаю, что Владимиру Путину удастся убедить коллегу не выходить из важного для всего мира договора.
Если расклад сил не изменится — ничего. Ибо в этом случае Дональд Трамп так и останется одиночкой, бросившим вызов своим внутренним врагам, но не сумевшим их одолеть.
