Четыре года назад в России начало действовать продовольственное эмбарго, которое стало ответом на ограничительные меры США и Евросоюза против ряда отраслей российской экономики. RT пообщался с отечественными производителями и выяснил, с какими проблемами столкнулся бизнес после введения контрсанкций и как компании работают в условиях импортозамещения.
Как российские компании занимаются импортозамещением
Айдын Ширинов — председатель совета директоров плодообъединения «Сады Ставрополья». Предприятие существует почти 40 лет. После введения санкций пошло по пути импортозамещения и стало выращивать саженцы плодовых деревьев.
— Какой импульс получило ваше предприятие после введения контрсанкций в отношении европейской плодовой продукции?
— Мы занялись выращиванием посадочного материала, безвирусного и оздоровлённого, для промышленных садов.
Раньше мы даже не догадывались, что около 80% всех российских садов, интенсивных и современных, закладывались из импортных саженцев. И у нас не оказалось достаточно питомников на момент введения санкций.
Мы практически с нуля создали такой питомник, хотя у нас не было практики и опыта. Пришлось приглашать специалистов из-за рубежа. Тем не менее мы буквально несколько дней назад проводили российско-германскую международную конференцию, и немцы были очень удивлены, что мы за три-четыре года сделали то, на что у них уходит 20—30 лет. И по объёмам, и по качеству. И на сегодняшний день «Сады Ставрополья» — крупнейший российский производитель посадочного материала по международным стандартам.
Но пока был импорт, российский потребитель привык к европейским сортам яблок, которые более востребованы сетями и лучше соответствуют сегодняшним стандартам качества по сахару, лёжкости, яркости окраса. Традиционные российские сорта, известные ещё с советских времён, ушли на второй план, предпочтения сместились. Мы проанализировали и поняли, что сегодня все современные сады с орошением, созданные по суперинтенсивным технологиям, на 80—90% состоят из зарубежных сортов.
К сожалению, пока были открыты границы, мы потеряли позиции. Выведение нового российского сорта и его регистрация займут не один год и даже не 10 лет. Мы отстали, но сейчас наша наука перенастраивается: совместно с Мичуринским федеральным научным центром работаем над выведением новых сортов.
— Какой у вас рынок сбыта посадочного материала и выращенных яблок?
— Посадочный материал у нас расходится в основном на юге — в Северо-Кавказском и Южном федеральных округах. И есть два направления — промышленные сады и личные подсобные хозяйства. Для последнего в крае уже год реализуется проект, по которому закладываются суперинтенсивные сады на десяти сотках, и жители села могут собирать с них от 8 до 12 тонн яблок. На 95% это грантовая поддержка за счёт краевого бюджета. Но это эксперимент, а главную ставку мы делаем на промышленные сады. Раньше основным поставщиком яблок была Польша, и заменить её должны именно здесь, на юге — в Краснодарском крае и Северо-Кавказском округе.
Сейчас мы заканчиваем один из проектов — 200 гектаров в Карачаево-Черкесии. Это будет первый в стране промышленный сад, полностью заложенный на российском посадочном материале по программе импортозамещения.
Мы выращиваем около 20 сортов. Яблоки реализуют все доступные сети. Летнее яблоко стоит 60 рублей за килограмм, но сегодня спрос превышает отечественное предложение. Даже с учётом программы импортозамещения по яблокам и вообще по фруктам мы не самодостаточны и зависим от экспорта. Своими силами Россия пока выращивает лишь 20% от потребности, а 80% завозит. Так что ни у кого со сбытом проблем нет, в том числе в личных хозяйствах. У губернатора есть идея объединить их в кооперативы. Так что есть над чем работать.
«Хамон выпускать не собираемся»
Тимур Гулуа — директор Новоалександровского мясокомбината. Предприятие основано в 1997 году и занимается полным циклом мясопереработки — от убоя до готовой продукции, которая реализуется оптом и в розницу.
— Как на вашем предприятии обстоит дело с импортозамещением?
— Мы хамон не выпускали и не собираемся. Нашему предприятию 20 лет, и все эти годы мы делаем мясо по традиционным российским рецептам: колбасные изделия, полуфабрикаты, консервы — полноценный набор советского мясокомбината; есть даже грузинские приправы и своя небольшая кондитерская фабрика.
— А оборудование импортное?
— К сожалению, производители оборудования у нас сильно отстают от зарубежных. Аналоги есть, но они не дотягивают до нужных стандартов, у нас практически всё оборудование немецкое.
В этом году есть серьёзная поддержка от государства, есть инвестиционный проект. 2014—2015 годы были очень тяжёлыми, но пережили, работаем. Не сдаёмся.
«В планах — увеличить объёмы»
Елена Ерофеева — директор «Цымлянской сыродельни на паяхъ». Открыта в 2015 году в посёлке Саркел Ростовской области. Идея создания была напрямую связана с импортозамещением после введения контрсанкций. Занимается производством сыров итальянских сортов из коровьего молока.
— Как появилась ваша сыродельня?
— Открыть сыродельню решили четверо учредителей. Один из них занимается виноградарством и виноделием, и возникла идея поставить здесь сыродельню.
Производство началось в 2016 году. Сегодня выпускаем несколько видов сыра по итальянской технологии, в основном полутвёрдые. Недавно создали свой фирменный сыр «Саркел». Он хоть и дорогой, но пользуется большим спросом. Помимо этого делаем моцареллу. Сначала у нас была небольшая машина на 500 литров молока, в прошлом году приобрели побольше — на 1200 литров.
— Откуда берёте молоко?
— В соседнем хозяйстве — АО им. Ленина. Сыры натуральные, без химических добавок — только молоко и закваска. Поэтому продукция у нас, конечно, дорогостоящая. А рынок сбыта ещё не такой, как хотелось бы, но отсутствие импорта сбыту помогает. Мы реализуем сыры в Ростове-на-Дону, Таганроге, Азове, Волгодонске, есть крупный покупатель в Белгороде. Есть сеть, которая продаёт только натуральные продукты, и они с удовольствием берут наш сыр. Реализация идёт хорошо.
Планируем увеличить объём производства — у нас для этого есть все возможности. Но нужно увеличить рынок сбыта. Сыр очень быстропортящийся, поскольку он натуральный, хранится не полгода, а 30 дней. Производим и сыры, которые лежат на вызревании от двух недель до двух месяцев. Но некоторые сорта надо реализовать сразу после выпуска.
— У вас есть потребители в столичных городах?
— Один из наших учредителей работает над этим, мы отправляем ему партии сыра. У нас есть небольшая оборудованная холодильником машина. Конечно, нам хотелось бы, чтобы москвичи и петербуржцы попробовали наш сыр и, главное, распробовали его.
Я иногда покупаю сыр в сетевых магазинах. Но натуральный сыр не может стоить 300 рублей. На один килограмм сыра нужно 10 литров молока. Из жирного молока выйдет 1,2 килограмма, не больше.
— Чего ждёте от государства?
— Хотелось бы больше поддержки. Сейчас мы работаем над тем, чтобы получить от Министерства сельского хозяйства Ростовской области компенсацию за приобретение сыроваренной машины. Компенсация небольшая — 30%, но для нас это очень существенно. Хотелось бы доступное кредитование для оборотных средств на приобретение сырья. Оборотных денег не хватает. Сыр сделали — он лежит на созревании, а нам надо новый делать. Обороты у нас не настолько большие, так что помощь нам не помешала бы.
Автор: Анна Круглова
