Для повторения «подвига Геракла-1998» придется принести в жертву либеральные догмы.
Геракл – так в финансовых кругах называют Виктора Геращенко, даже когда он покинул пост председателя ЦБ. В карьере самого известного российского банкира много ярких страниц, но самая важная была написана десятилетие назад. Главный свой подвиг Геракл совершил в 1998 году, когда после дефолта возглавил Центробанк и в короткий срок восстановил доверие к рублю и реанимировал финансовую систему, погребенную под обломками рухнувшей пирамиды ГКО.
Впрочем, первое пришествие на пост главы ЦБ в июле 1992-го было не легче. Безответственная экономическая политика либеральных реформаторов привела к беспрецедентному росту бартера и надуванию «пузыря» государственного долга. Затем последовал печально известный «черный вторник» 11 октября 1994 года, рубль упал – и Геращенко подал в отставку. Можно было бы окончательно списать все эти драматические подробности в архив, но черные вторники и даже годы в отечественной экономике имеют обыкновение повторяться.
А что происходит сегодня? С начала финансового кризиса курс рубля снизился почти на треть, и многие эксперты предсказывают, что нас ожидает очередной этап обесценения российской валюты. Внешний долг сопоставим с годовым бюджетом, и, хотя это долг предприятий и банков, правительство вынуждено тратить на его погашение государственные резервы. То есть ситуация во многом похожая и, стало быть, следует извлечь уроки из собственных ошибок и использовать собственный опыт нормализации финансовой системы. Как это сделать? За ответом наш корреспондент обратился к Виктору ГЕРАЩЕНКО.
– Виктор Владимирович, сейчас говорят о второй волне кризиса, которая ударит по банковской системе. Насколько серьезна ситуация?
– Мне трудно точно судить о ситуации в банковской системе, ведь я в ЦБ бываю редко. Но сейчас правительство выражает готовность поддерживать банки, и нет оснований ему не верить.
Мне кажется, сейчас назрели куда более существенные проблемы. Первая – отсутствие финансирования реального сектора экономики. Насколько мне известно, многие банки приостановили или даже свернули свои кредитные операции. Их клиентам в лице предприятий реального сектора сегодня особенно остро нужна финансовая поддержка, поскольку растут цены на компоненты их продукции, повышаются тарифы на энергоресурсы. А банки отказывают им в кредитах. В результате создаются такие проблемы с деньгами, что впору вешать замок на десятках и сотнях предприятий.
– Какие могут быть последствия?
– Последствия мы уже видим. Предприятия вынуждены повышать цены на свою продукцию, чтобы обеспечить себе оборотные средства. Таким образом, в экономике возникает заколдованный круг: растет инфляция издержек, повышаются цены на оптовом рынке, при этом банки не зарабатывают деньги. И здесь, я считаю, во многом виновата политика Минфина и Центрального банка.
– Что вы конкретно имеете в виду?
– Ставки рефинансирования в условиях кризиса не должны быть высокими. Высокая ставка у нас мало влияет на инфляцию. Рост цен гораздо больше спровоцирован злоупотреблением монопольным положением, это сговоры и низкая конкуренция.
Еще одна проблема – совершенно недостаточное количество денег. Снижение денежной массы до 20% ВВП абсолютно неоправданно. Для нормального функционирования реальному сектору нужны деньги, извините за банальность, но это кровеносная система экономики. Надо больше печатать рублей. Однако либеральные догмы учат: чем меньше денег, тем ниже инфляция. На самом деле все не так, и мы это уже проходили в 90-х годах. Тогда бартер и денежные суррогаты едва не вернули нас во времена натурального обмена. Бороться с ростом цен надо экономическими методами. И сам Центральный банк об этом в прошлом году постоянно говорил, но сейчас почему-то делает все с точностью до наоборот.
– Сегодня все признают, что ориентация экономики на сырьевой сектор вышла нам боком.
– И это правда. Тот факт, что мы не развивали, губили промышленное производство все эти годы, сделало нашу экономику уязвимой и нестабильной. У нас же было хорошее машиностроение, мы делали самолеты, тепловозы, экскаваторы, тракторы. Надо было развивать эти отрасли, заниматься модернизацией. Тогда мы бы чувствовали себя увереннее. Кризис, на мой взгляд, учит нас и наших руководителей, что следует заняться внутренним производством. Производить товары и услуги, необходимые населению.
– Есть еще фондовый рынок. Весной он вырос, теперь индексы снова идут вниз. Что делать инвесторам?
– Ну, упал этот фондовый рынок, и что с того? Акции стали стоить вдвое меньше? Так это и есть влияние мирового финансового кризиса. Но нефтяные скважины, домны, газовые месторождения – они никуда не делись. Да, у«Газпрома» будет сложное положение, потому что цены на газ теперь другие. Но не надо паниковать и пытаться сейчас продать эти ценные бумаги, если вы не спекулянт, а нормальный инвестор. Со временем будет все нормально.
– Минфин не устает повторять, что государство будет обслуживать бюджетный дефицит исключительно за счет денег Резервного фонда, но ни в коем случае не станет использовать эмиссионный аппарат. Дескать, включать печатный станок опасно.
– Я не понимаю, чего они боятся. Ведь всем прекрасно известно, что инфляция в России носит немонетарный характер. Цены главным образом растут из-за отсутствия конкуренции и повышения тарифов государственных монополий. Поэтому увеличение денежной массы и снижение ставки рефинансирования на инфляцию существенно не повлияет.
– А можно попытаться снизить цены, как это сейчас происходит в Европе?
– Инструменты и у нас существуют. Почему бы, например, не отложить повышение тарифов государственных монополий хотя бы до конца острой фазы кризиса? Я не понимаю, что мешает это сделать.
Как это делалось после дефолта
Когда осенью 1998 года Геращенко появился на посту председателя Центробанка, он сразу занял жесткую позицию по кадровым вопросам. В новую команду членами совета директоров ЦБ вошли опытнейшие специалисты Госбанка СССР и Центробанка России: Арнольд Войлуков, Константин Шор, Людмила Гуденко, Надежда Савинская.
Под руководством шефа они разработали антикризисную программу реструктуризации банковской системы. Центробанк предпринял комплекс мер по стабилизации денежно-кредитной и финансовой системы и упорядочению движения финансовых ресурсов и капиталов. Отказ от бессмысленных трат на искусственную поддержку рубля и введение плавающего курса не замедлили сказаться на экономической ситуации в стране. Под руководством Виктора Геращенко Центробанк последовательно проводил политику гибкого валютного курса, нацеленную на поддержание стабильных по отношению к доллару внутренних цен – с учетом инфляции.
Осенью 1998 года Центробанк включил печатный станок. Меньше чем за полтора года денежная масса в экономике выросла на 50–55%, а в 2001–2002 годах еще на 30–35%. Для выхода из кризиса команда Геращенко подняла денежную массу до уровня 60% ВВП, тем самым обеспечив потребительский спрос на отечественные товары и услуги. Одновременно проводилась политика постепенного снижения ставки рефинансирования. Эффективным способом снижения инфляции стало увеличение нормы обязательных резервов, что лишило банки возможности спекулировать на валютном рынке и тем самым дестабилизировать обменный курс рубля. Попутно Банк России ужесточил контроль и за тем, как кредитные организации формируют эти резервы.
Центробанк применял и другие инструменты управления ликвидностью, такие как рефинансирование долга предприятий реального сектора. В России начал реализовываться проект по кредитованию банков под поручительство и залог векселей. Международный валютный фонд выступил против такой практики, увидев в ней со стороны ЦБ протекционизм по отношению к отечественной промышленности. Проявив дипломатические способности и упорство, Геращенко все же сумел организовать такое рефинансирование в виде пилотного проекта на базе Главного управления ЦБ по Санкт-Петербургу.
Таким образом, изымая из обращения «горячие» рубли с помощью увеличения обязательных резервов, регулирования процентных ставок по кредитным и депозитным операциям, Центробанк одновременно направлял финансовые потоки в реальный сектор. Чему способствовало снижение ставок рефинансирования, которое позволяло банкам предоставлять более дешевые кредиты товаропроизводителям.
За время руководства Виктора Геращенко золотовалютные резервы Центрального банка выросли в четыре раза. Во многом благодаря позиции председателя Центробанк сохранил свой независимый статус. И весной 2002 года были подготовлены поправки в закон о ЦБ, которые лишали Центробанк самостоятельности и передавали часть его ключевых полномочий Национальному банковскому совету. Последний, как не без оснований говорил Геращенко, «будет составлен из ведомственных и политических лоббистов». И в знак протеста он подал в отставку.
Опять мы пойдем «своим путем»?
После увольнения Геращенко год проработал в НИИ Центробанка старшим научным сотрудником. А 7 декабря 2003 года был избран в Госдуму четвертого созыва по федеральному списку избирательного объединения «Родина». В январе 2004 года он был выдвинут кандидатом на пост президента России от Партии российских регионов, но получил отказ в регистрации Центральной избирательной комиссии. Тогда в начале июня 2004 года Виктор Геращенко принял предложение руководства «ЮКОСа» и возглавил совет директоров компании, сложив с себя депутатские полномочия. В августе 2006 года НК «ЮКОС» был объявлен банкротом и началась процедура его ликвидации. Это была последняя битва Геракла, которую он проиграл…
Сейчас правительство сформулировало основные направления антикризисной программы. Параметры ее наверняка будут меняться еще не раз, но два главных постулата, скорее всего, останутся неизменными. Первый – нельзя опускать ставку рефинансирования ниже уровня инфляции. И второй – нельзя включать печатный станок и вбрасывать деньги в экономику. Западные государства исповедуют противоположные методы борьбы с финансовым кризисом. Как вы думаете почему?
Большой секрет для маленькой такой компании
По классическим рыночным канонам в идеале денежная масса должна соответствовать объему внутреннего производства, то есть приближаться к 100% ВВП. Чтобы потребителям было на что покупать производимые товары и услуги и тем самым стимулировать рублем рост производства. Именно так обстоит дело в развитых странах, а денежная масса сегодняшнего лидера экономического роста в мире – экономики Китая – вообще превышает 120% ВВП. И инфляция у них при этом значительно ниже российской.
Почему же сегодня Центробанк сжал денежную массу до 20% ВВП? И почему именно столько, а не 25% или 15%? Открою секрет, который давно не является тайной за семью печатями. Международные резервы страны на конец июня составляли порядка $410 млрд. Если умножить эту цифру на курс российской национальной валюты, то получится как раз сумма, эквивалентная количеству российских денег на внутреннем рынке. Причем если проследить за динамикой, то мы без труда убедимся, что эта сумма изменяется в зависимости от роста или снижения резервов ЦБ.
Это означает, что Банк России до сих пор поддерживает количество рублей в экономике на уровне валютного обеспечения резервами. То есть в стране продолжает действовать режим «каррэнси боард» – жесткой привязки к иностранной валюте, от которого ЦБ официально вроде бы давно отказался. Такой курс говорит об отсутствии независимой денежно-кредитной политики и неспособности российского рубля к свободному плаванию, к чему постоянно призывает Центробанк. Совершенно очевидно, что доступность финансовых ресурсов прямо пропорциональна экономическому росту. Поэтому неудивительно, что подобные расчеты практически нигде не афишируются. Ну да, как говорится, имеющий уши да услышит.
Олег Гладунов
