Не так давно нас огорошили новостные ленты: мол, в Швейцарии собираются ввести пенсию… с рождения! Родился гражданин – и сразу начнёт получать 2500 швейцарских франков (2250 евро) в месяц… Представляете, как здорово? Вот что значит развитая европейская социал-демократия, именно она поставила этот вопрос на референдум, и гражданам Швейцарии предстоит ответить: хотят ли они получать 2250 евро в месяц просто так, за то, что местные, или не хотят? Дотошные люди сразу поняли, что и вопрос странный, и дело в целом нечисто… Вопрос референдума в Швейцарии исследовал подробнее один из самых острых и компетентных умов в нашей экономической науке, Олег Черковец (д.э.н., постоянный обозреватель «Парламентской Газеты») – и несколько расшифровал проблему.
Конечно, речь шла не о том, чтобы просто так подарить людям 2250 евро в месяц (что не потребовало бы референдума). Вопрос тоньше и коварнее. Референдум вёл речь о замене социальных льгот регулярными выплатами гражданам. Это что-то вроде нашей «монетизации льгот», но только со швейцарским размахом. Хитрые швейцарцы, обобрав весь мир с помощью своей банковской системы (не будем закрывать на это глаза) – создали у себя великолепную систему социального страхования. Гражданину Швейцарии – только за то, что ему повезло там родиться – полагается очень много всяких благ и услуг, причем за счет государства.
После краха советской угрозы - системы социальной защиты населения стали «вдруг» «тяготить» все капиталистические страны. В одних их просто и цинично выкинули на помойку. Но Швейцария шума не любит. Если просто отменить социальные льготы – выйдет скандал. Так вот, суть вопроса, выносимого в Швейцарии на референдум, заключается во всеобщей монетизации социальных льгот. Вся «социальная» халява сворачивается, всё теперь будет только по рыночной цене, но за это вы получите от нас пожизненную пенсию в размере 2500 ШФ.
Швейцарские власти привели довольно разветвлённую аргументацию: мол, сама организация и управление разрастающейся сферой социальных услуг, обеспечения всевозможных пособий стала громоздкой и дорогостоящей. К тому же расходы на неё – внимание! – «неподъёмны для бюджетов даже самых богатых государств».
Поэтому давайте всё отменим – а в качестве компенсации – 2 250 евро! Взамен всей совокупности многочисленных льгот! Посчитали, что получат экономию за счёт отпадания огромных расходов на администрирование. А вы, граждане - получите возможность полного и свободного распоряжения немалой суммой. На что хошь – на то и трать!
Первое, что хочу сказать, как экономист – система социальных льгот есть большой комплекс, который отнюдь не замыкается на одних только льготах.
Ведь социальный работник, который разносит бабушкам пенсии – тоже получает деньги, зарплату, следовательно, пристроен. Куда он пойдёт, если «отпадут огромные расходы на администрирование»? Допустим, пенсии бабушкам останутся – а ему зарплата?
С точки зрения научной экономики всякое сокращение расходов – является сокращением чьих-то доходов. Потому что любая денежка, как ни крути, за танки ли была выплачена, или даже в виде взятки в конверте – в итоге приходит на потребительский рынок.
Она ведь больше ни для чего не нужна, денежка, кроме того, чтобы оплатить ею товар на рынке! И если её будут тратить меньше - «отпадут огромные расходы на администрирование» - значит кто-то на потребительском рынке каких-то доходов лишится. Это закон системного кругооборота: меньше расходы – меньше доходы!
Но не это главное в «монетизации льгот». Прежде всего, эта операция предполагает замену ОПРЕДЕЛЁННОГО на НЕОПРЕДЕЛЁННОЕ.
Реальное и материальное благо меняется на «кота в мешке». Если записано в законе, что мне обязаны бесплатно лечить зуб, то зуб – он ведь всегда зуб. Он и при царе-батюшке зуб, и при советской власти, и сейчас. А если записать в законе, что мне должны рубль – это «кот в мешке». В отличии от зуба рубль понятие неопределённое. При царе это пол-коровы, при советской власти – сытный вкусный обед, а ныне – даже не коробок спичек. И если пол-коровы остались половиной коровы и ныне, то рубль – нет.
Что вообще происходит в мире? Десоциализация. Ранее капитализм принужден был взять на себя ряд обязанностей. Теперь те, кто принуждали – исчезли. Но отменить обязанности сразу – Запад не может, да, наверное, и не хочет. Никто не потерпит резкого перехода Швейцарии в Сомали. В Сомали нужно сползать – полегоньку, потихоньку, как дерево растёт: когда растёт – не видно, а глянь через год-другой – выросло!
Капитализм заменяет свои обязанности на равновесные им (пока) права. Если раньше я обязан был кормить убогого, то теперь мне дано право кормить его в прежнем объёме. И я не зверь, чтобы привычное резко ломать, и убогий – на то и убогий, чтобы не понимать разницу между обязанностью и правом…
Расскажу по своему обыкновению притчу. Экономическую:
Жил-был фермер, земли у него было мало, и зарабатывал он всего сто рублей не важно в какой период, потому что цифры совершенно условны. И вот к нему, с курочками, коровками, кукурузой и силосной ямой – приходит менеджер крупной корпорации. И говорит:
- Слушай, чего ты мучаешься? Обороты у тебя, сам видишь, малые, заработки грошовые… А я представляю крупный агрокомплекс, продавай своё горе-хозяйство, идём к нам! Будешь за теми же коровами смотреть, но только, при наших больших оборотах, тебе не 100, а 1000 рублей будет! А работы столько же, или даже меньше, у нас же всё автоматизировано! Работаешь меньше, зарабатываешь больше, а как специалиста мы тебя очень ценим, ты давно в этом бизнесе, всё про коров знаешь…
Почесал наш фермер в затылке, и продал свою малую ферму. Может, этой же корпорации… А может и на сторону – оставим в стороне, хотела или не хотела захапать корпорация его землю. Может да, а может, нет. Не в этом дело.
Хороший специалист по «коровкам» устроился на большой агрокомплекс. Раз получил тысячу рублей вместо ста, второй, третий… Радуется, в дому полная чаша, семья ликует: и работы меньше, и денег больше…
А вот потом кое-что случилось...
Напряжем же, друг-читатель свою фантазию, и подумаем, что именно могло случиться? Допустим, упал спрос на молоко и агрокомплекс вздумал сокращать персонал. Сократил нашего искателя потребительского счастья, и остался тот без фермы и без доходов. 1000 рублей больше нет, и старых 100 не воротишь! А может, и не так жестоко: не сокращала корпорация людей, а просто сама, несчастная, обанкротилась… Поплакали все вместе, да и разошлись. А ещё такой может быть вариант: видя, что бывший фермер без земли повис на зарплате, как на ниточке, стала корпорация эту зарплату урезать. Ей ведь тоже прибыли терять неохота! Стала платить вместо 1000 рублей 500, а потом и 100. Фермер в слёзы – а ему тычут в лицо «невидимой рукой рынка». Мол, могли – платили, а теперь вот рынок по старому делать не даёт…
В нарисованной нами схеме фермер, избавившийся от малопродуктивного, но собственного, владельческого дохода – променял его на более продуктивный, но наемнический доход.
Эта схема помогает людям, не очень сведущим в экономике, понять разницу между ПРАВОМ НА ДОХОД и ДАВАЛЬЧЕСКОЙ МИЛОСТЬЮ, ПОДАЧКОЙ.
Никто не говорит, что подачка всегда меньше гарантированного правом дохода. Она может быть и больше, и много больше. И потому малограмотным в экономике людям может показаться интереснее гоняться за подачками, чем отстаивать свой гарантированный доход. Но в отличие от тех доходов, которые система вам должна и принуждаема выплачивать – подачка ничем не регламентирована. Её можно прямо завтра отменить, а на все обиды сделать круглые глаза: «а вы что, думали вечно на моей шее сидеть?!».
Старая экономика традиционного общества была представлена миллионами мелких хозяйчиков, которым, конечно, никто ничего не гарантировал, никаких социальных выплат или пенсий не платил – но которые в то же время имели в собственных руках ресурсы собственного выживания.
Далее – как мы знаем, началась концентрация производств, потому что крупносерийное производство в сотни раз продуктивнее и выгоднее, чем множество мелких кустарей. Это крупное производство втягивало и всасывало в себя миллионы людей, лишенных всякого собственного ресурса выживания. Что и стало реальностью капитализма – того, старого, дикого. Миллионы людей, которых можно шантажировать угрозой смерти – это не шутки. В таком обществе зарождались бесправие и несправедливость на порядок более крутые, чем в старом традиционном обществе (хотя и оно было несправедливым, сословным).
По идее, капитализма не должно было быть. При переходе от традиционного общества с его мелкими, но самостоятельными кустарями к концентрированному производству, представленному крупными комбинатами, правовая мысль должна была перенести гарантии выживания человека с его имущества на его личность.
Это ведь и случилось в городах, где люди стали ходить по улицам совершенно безоружными, потому что их жизнь и достоинство стала охранять специально выделенная полиция! Вот у диких горцев не было специально выделенной полиции, и каждый на поясе таскал кинжал. Это даже в национальные костюмы народов Кавказа вошло…
Но если у дикого горного абрека на поясе кинжал, а горожанин гуляет без ножа и пистолета – это не значит, что горожанин защищен хуже горного абрека! Просто цивилизованный горожанин защищает не сам себя, а защищён специальной системой. Созданной как раз с той целью, чтобы не требовалось в каждую прогулку брать с собой арсенал и каждый поход превращать в войну за выживание…
Права современного человека обратиться в полицию – являются аналогом кинжала на поясе. Улучшенным аналогом, ибо он надёжнее кинжала. И «почему-то» ведь никого это не удивляет!
Теперь перенесем эту же ситуацию в экономику. Мелкий частный собственник имел мелкий личный ресурс выживания. Он сам себя экономически защищал.
Житель же современного мегаполиса не может сам себя экономически защитить. Он нуждается в системе, которая защищала бы его от шантажа крупных собственников даже без наличия у него какой-либо собственности.
Эту систему романтики несколько выспренно и пафосно назвали «социализмом». Но я-то думаю о ней без всякой романтики и всякого пафоса. Человек, который окажется в городе без полиции и без кинжала – попадёт в очень страшное положение заложника и беспомощной жертвы. Человек, который в условиях концентрации производства на крупных предприятиях окажется без «социализма» (системы искусственного, юридического обеспечения его права получать долю дохода крупного производства) – тоже окажется в страшном положении заложника и жертвы самого низменного шантажа.
Если говорить научным языком, я сейчас обсуждаю с вами вопросы концентрации и правообладания.
Так вот, при росте концентрации производства должен происходить и рост правообладания у широких масс населения – иначе концентрация производства превратит жизнь в концлагерь.
Эта мысль – не является каким-то моим открытием в экономической науке. Она, может быть, сформулирована жёстче, чем обычно в трудах экономистов, но именно она (пусть и в размытом виде) – лежала у истоков социал-демократии и теорий социального государства.
Ни современные правые, которые убеждают общество в том, что «работодатель – лучший профсоюз», ни советские граждане, мечтавшие «о куске пирога побольше» - не затрагивают вопросов долевого правообладания. То, что твоё – действительно твоё. А то, чем тебе дали попользоваться – могут отнять в любой момент…
В этом смысле характер дохода (гарантированный ли он или получаем по временному соглашению) гораздо важнее его величины. Капитализм сохранил себя в противостоянии с СССР, воспользовавшись своим ПРАВОМ давать трудящимся побольше. Но, в отличие от советской системы он ведь не взял на себя никаких ОБЯЗАТЕЛЬСТВ!
Можно сейчас начать долгий и бесплодный спор с паритетами покупательной способности и без оных – кто РЕАЛЬНО потреблял больше. Но мы этом споре утонем. А ведь то, о чем я говорю – никакого спора не вызывает, просто открыто лежит на поверхности.
Капитализм дал массам попользоваться широкой потребительской корзиной. Он это сделал не от большой любви к ним, а наоборот – от большого страха. Он это сделал не просто так, а под давлением мощнейшей сверхдержавы с Востока, которая грозила попросту физически уничтожить капиталистов…
ВНЕШНЕ капитализм изменился, и сильно. Он стал похож на социализм, а в чем-то даже подрумянился и привлекательнее социализма. Но ВНУТРЕННЕ-то капитализм не менялся, под улыбчивой маской – всё та же архитектура отношений, позволяющая в любой момент, в обыденном порядке подвергнуть массы жесткому шантажу и поставить их в безвыходную безысходность.
Наши правые кричат – не лезьте в спор между хозяином и батраком, они люди, они сами обо всем договорятся по-человечески, и не с чего, мол, богатому, быть злым шантажистом.
Они напоминают латифундистов США 1862 года, которые возмущенно кричали – «зачем вы отменяете рабство, мы со своими рабами хорошо обращаемся!». Очень может быть, что вы будете с рабами как добрый папа, но вопрос ведь не в том, как именно вы с ними обращаетесь. А в том, чтобы у вас не было права обращаться с ними плохо.
До тех пор, пока вы придерживаете за собой право на их жизнь и смерть вы (или ваш наследник) в любой момент можете превратить рай в ад.
Для этого даже никакого переходного периода не нужно – просто хозяин воспользовался своим правом, которым давно не пользовался. Это всё равно, что выстрелить из ружья, давно пылившегося на стене.
Мы же помним классика: «если на стене висит ружьё – оно обязательно должно выстрелить»…
Вазген Авагян
