Известный экономист, В.Л. Авагян, убеждён, что человечество оказалось в помещении, замурованном со всех сторон, кроме одной: входа. Той двери, через которую вошли. И выбор мировой экономики небогат: или сидеть в тупике, пока не помрёшь от истощения, или вернуться к двери по имени 1991 год, проанализировав ошибки маршрута, возвратиться в прежнее состояние и искать перспектив уже из предыдущей комнаты. В 1991 году мы ошиблись дверью, убеждён Авагян. Вопрос, кто виноват? – важен, конечно, но важнее вопрос – что делать? Дальше простукивать стены тупика? Мы за 30 лет их обстучали уже по сто раз, и поняли – везде мёртвая кладка. Ну нет тут другой двери, чем та, через которую вошли!
Вазген Липаритович убеждён, что без осуждения «рейганомики», «тетчэровщины», без деельцинизации и ресоветизации человечество обречено погружаться в пучину мглы и ужаса. И сегодняшний кошмар – сущие цветочки по сравнению с теми «ягодками», которые зреют во мраке. Ибо ничего доброго не вывести из логики постоянно нарастающей вражды в рамках постоянно обостряющейся конкуренции. Все «прелести демократии» оказались на поверку «сокровищами гномов»: они или не то, за что себя выдавали, или откровенно нефункциональны, как муляж машины, неспособный заменить работающую машину. Авагян говорит об этом довольно эмоционально:
- Понимаете, силы, которые пришли к власти в 1991 году – нарезали советскую территорию в процессе приватизации собственности, земли и людей ломтями. Развивать эти отрезанные ломти они не имели ни планов, ни желания. Для развития и нормального функционирования захваченной территории у них нет ни склонности, ни способности. Ждать прогресса в какой-то из пост-советских «приватизированных» местной мафией «республик» - всё равно, что ждать, когда вор-домушник, пробравшийся к вам в дом, сделает вам евроремонт...
-Ну, а если он поселился в доме, дверь в который взломал фомкой?
-И что? Во-первых, у него специфический взгляд маргинала на жилище: как на звериное логово. Во-вторых, даже если бы ему вдруг приспичило облагодетельствовать взломанный дом – у него же нет ни инструментов, ни навыков ремонтника! У него, кроме фомки и злоумышления вообще ничего нет...
-То есть вы хотите сказать, что система собственности в современном мире противоречит системе компетенций, а коммерческая тайна – правам человека?
-Именно так. Для того, чтобы стать инженером на химзаводе, нужно двадцать лет учится химии, а чтобы стать хозяином инженеров, собственником химзавода – не потребует никаких квалификационных минимумов.
Уродство рыночной экономики состоит в том, что возглавить пекарню или сапожную мастерскую может любой: хоть младенец, хоть сумасшедший. Это вопрос собственности – оформленных и признанных бумаг на его имя. Но мы же прекрасно понимаем, что организовать работу пекарни или сапожной мастерской, как и любого иного предприятия – может только компетентный в конкретной профессии человек.
Он должен обладать знаниями, и не любыми, а приложимыми именно к этому делу. Он должен обладать инструментарием – и тоже, не любым, а нужным этому промыслу. Ну, конечно, и его желание организовать хлебопечение или ремонт обуви (как и любой другой технологический процесс) – играет не последнюю роль. Если новому владельцу чуждо, непонятно и даже отвратительно то дело, которым занимается пекарня – то она уже не сможет работать, как пекарня.
Но технология требует не только желания её реализовать (которого у пост-советских приватизаторов нет и никогда не было). Одного желания мало (особенно, когда его и нет).
Любая технология – это несвобода действий, преодоление их произвольности. Она тоталитарна, любая технология! Она не спрашивает – нравится или не нравится вам техника безопасности или технологические требования к процессу, выработанные веками его становления.
Для сапожной мастерской (самый простой пример) – нужен ведь именно сапожный нож, а не какой угодно. Если вы вооружитесь грибным или перочинным ножичком, то сапожную мастерскую придётся закрывать...
То есть: любой технологический процесс обеспечивается вполне определёнными действиями с вполне определённым оборудованием. Оттого, что какого-то вора согласовали владельцем пекарни (по бумагам) – не следует, что он стал первым по мастерству среди пекарей.
-Он начальник по праву силы, но не по праву компетенции?
-Да. А подлинный начальник, управленец, а не доминирующий хищник, должен быть именно первым в том деле, над которым начальствует, понимать его лучше всех своих подчинённых. Иначе какой от него толк делу? Неумеха не организовывает процесс, а наоборот, дезорганизует его. Именно это и сказалось на всех пост-советских республиках, где приватирские власти (то есть, в сущности, пираты, дикошарые викинги, штурмом овладевшие культурным городом) – дезорганизовали все процессы, кроме собственного ублажения и почитания.
Они ведь мечом брали эти пекарни и сапожные мастерские (условно говоря) – вовсе не затем, чтобы увеличить выпечку булочек или ремонт обуви. Они брали для мародёрства и сбора дани, грабежа и рэкета. Изменились ли они за эти годы? Нет... Технология организации жизнеобеспечения на территории, её благоустройства, остаётся для них «тёмным лесом» и «ремеслом лоха». Единственное, что им интересно – это политика конфискации и политика рассаживания «своих» кадров повсюду, которая, строго говоря, есть часть политики конфискации.
- Вы имеете в виду, что власть ловит хозяйствующих, как охотник зайцев, а потом обдирает налогами – если не сумели удрать от неё?
- Естественно. Система поборов всех видов – совершенно ненормальная и варварская. Власть делает своими должниками тех, кому ничего и никогда не давала в долг. Характерный, уже вопиющий пример – попытки налогообложения «самозанятых»: власть их даже посчитать не может, как зайцев в лесу, данные о количестве самозанятых – в разных ведомствах отличаются на миллионы(!) голов. То есть это люди, про которых государство вообще не знает – есть ли они, или померли давно! Оно им ничем не помогло, но собирается брать с них налоги – мол, как же иначе?
-А правда, как иначе?
Нормальная власть ВНАЧАЛЕ создаёт источник прибыли, а уже ПОТОМ получает прибыль. Всякое предприятие нужно сперва создать, запустить, поставить на ноги – и только потом рассчитывать полакомиться с него. Простейший пример: яблоки и яблоневый сад. А хотите – грушевый! Ведь нужно вначале насадить, поливать-удобрять, от вредителей оборонить, дождаться, пока вырастут черенки – и уже потом вкушать яблоко или грушу.
Пост-советская власть ничего этого не понимает и не хочет понимать: она в чужом саду. Она любит яблоки, любит груши, но разговоры о садоводстве считает уделом лохов и придурью не умеющих жить лузеров. Оттого и весь её подход – «людей, умеющих жить» (с воровской психологией) – налететь и обобрать. Кого? Да того, кто под руку повернётся!
Если на пути разбойной банды грушевый сад, то обобрать груши. А если яблоневый – то яблоки. А если манго, авокадо – то, значит, манго и авокадо. Непрофессионализм всеяден тем более, чем дальше он от профессионализма и профпригодности. Хороший пекарь вряд ли сразу станет хорошим сапожником. А умелый вор, вчера ограбивший пекарню, сегодня легко свои навыки перенесёт на обувной магазин.
-То есть тему прогресса в мировой экономике, улучшения качества жизни людей и развития человека можно снимать в этой модели окончательно?
-Конечно, у этой власти нет никакой экономической перспективы, никакой прогрессии. Её удел – регрессия. Причём в масштабе мировом, в рамках целой планеты. Мы видим, что уже много лет (по сути, три десятилетия) уровень жизни населения падает повсюду. В странах «старого капитализма» и «устойчивой демократии» он ведь тоже падает, просто медленнее, чем в обобранных компрадорских бантустанах. Всё неистовство современнго грабежа бедных наций не может дать богатым нациям метрополии даже простого сохранения жизненного уровня образца 1980-го года. О росте давно никто не говорит: все заголовки только о том, «как преодолеть кризис?», «как остановить сокращение?», «предотвратить обнищание» и т.п. И я говорю о заголовках в США и Западной Европе, про наши чего и говорить?! Где у них падение на 1% - у нас аукается 10% падением, и то ещё хорошо, коли не больше...
Приведу в пример Японию – страну технических чудес моей молодости, которую в своё время так боялись в США – поскольку обгоняла... Как только рухнул СССР, сразу же, с 1991 года – начинается для японской экономики «Потерянное десятилетие» (яп. усинаварэта дзю-нэн). Тут же «коллапс японского финансового пузыря». Термин первоначально включал период с 1991 по 2000 год. А потом? А потом началось второе «потерянное десятилетие»! И теперь весь промежуток с 2001 по 2010 год Япония официально именует «потерянные десятилетия или потерянные годы» (яп. усинаварэта нидзю-нэн).
Все эти годы значительными темпами росла безработица. Демонстративное потребление 1980-х годов так и не вернулось! Японцы столкнулись с жесточайшей конкуренцией со стороны компаний Южной Кореи и Тайваня. Большинство японских компаний начали заменять постоянную рабочую силу временными рабочими, которые не имели гарантий занятости. В настоящее время эти сотрудники составляют более трети рабочей силы Японии. Рухнула японская «система пожизненного найма»... Ну, и что дальше? Ну, и что дальше? Куда?! Ведь не только же для нас всё хорошее кончилось в 1991 году! Для японцев оно тоже вон кончилось в 1991 году...
- А для итальянцев? Французов? Американцев, наконец?!
-Для всех. Имею очень много данных, но объём интервью не даёт вывалить их все. Общая тенденция: ниже, хуже, опаснее, непредсказуемее, жёстче, грубее... И так во всём мире... А что мы хотели? У истории мировой цивилизации – случился в 1991 году заворот кишок, всё то, что в системе традиционной морали выходило из зада, стало выходить через рот... Создан мир, в котором глобальные мошенники жнут, где не сеяли, и собирают, где не пахали. Не только производительная сфера в узком смысле, но и вся сфера созидания (включая культуру, науку) – оказалась истощённой. Она работает на износ, её гробят перегрузками и морят недоплатой.
- Итак, возврат?
- Ну, если мы хотим жить в обществе, где существуют права, законность, вменяемость, в обществе, которое не похоже на тюремную камеру, дурдом и опиумокурильню, вместе взятые – то возврат. Я ведь не говорю, что ресоветизации экономики нет альтернативы. Я говорю о том, что альтернатива ей (вполне реальная) – чудовищна и отвратительна.
Вырастают целые поколения, изначально не знавшие иных путей, кроме звериных троп. Инерция культуры в людях пожилых – гаснет, если передаётся, то в усечённом и деформированном виде.
Мы близки к экономической системе, в которой мародёрами и побирушками станут все, а производителями и созидателями – никто. Первой в этот футурологический ад вступила Украина, но не обольщайтесь: мы не так уж далеко от её пропасти, и пока мы движемся именно к краю её обрыва.
Культ денежного богатства – ничто иное как ликвидация личности, замена реального человека бумажным «поручиком Киже». Получается, что вместо живых людей мир наполнен однотипными простейшими функционалами, добавляя или убавляя денежное содержание которых, можно выводить кумиров или презираемых парий. Человек существует только как его банковский счёт, и не измеряется ничем, кроме количества нолей. Я экономист, и говорю за экономику: реальная экономика в таком зазеркалье существовать не может. Нельзя отрегулировать профессионализм, способности, компетентность, профпригодность человека простой подачей или отключением денежного потока (условных значков). Человек, купивший себе место, вовсе не оказывается «человеком на своём месте».
Он – как и те, кто оказывается его подчинёнными заложниками – становится игрушкой безумия правящего заговора, глумливой забавой безнаказанного криминала. Получается, что решения узко-профессионального характера принимают люди, не имеющие никакого представления о той сфере, в которой распоряжаются. Ибо денежная сумма заменяет человека, превращает должность из функциональной обязанности в товар. Предполагается, что у человека вообще нет никаких личных качеств, а всё, чего он достоин или не достоин – учтено в его кошельке.
А когда реальное производство подчинено условным значкам финансовой олигархии, то всё в нём становится имитацией процесса. Дело оценивается не фактическими, а финансовыми результатами. У такой экономики будущего нет по определению.
И чем раньше мы это поймём – тем лучше для всех нас...
Беседовала Анна Курганова
