В последние месяцы в российских СМИ замелькало слово «деприватизация». В российском законодательстве такого понятия нет. Есть «приватизация» и «национализация», а «деприватизации» нет.
Правда, в Думе уже давно собираются принять закон о деприватизации жилья. Впрочем, сегодня больше говорят о деприватизации не жилья, а предприятий. Тех предприятий, которые достались Российской Федерации в наследство от советского государства, а затем перешли в частную собственность, т.е. были приватизированы.
Прежде всего, в ходе так называемой «чубайсовской» приватизации 1992−1994 гг. Также в результате залоговых аукционов в конце 1995 года. И отдельных приватизаций более поздних лет.
Произошло беспрецедентное ограбление государства и народа. С 1992 по 2006 г. в России было приватизировано 119.951 государственное и муниципальное предприятие, за которые в бюджет поступило 505,9 млрд рублей, или (в расчёте по усредненному курсу 30 рублей за 1 доллар США) 16,9 млрд долларов.
Из них больше трети (42.924 предприятий) было приватизировано в 1993 году, принеся в бюджет всего 450 млрд тогдашних обесценившихся рублей, или, по существовавшему в те годы курсу рубля, около 90 млн долларов (см.: Федеральная служба государственной статистики. Россия в цифрах. 2007. С. 183−185, 189).
Для сравнения можно напомнить, что правительство Тэтчер в Великобритании, продав на открытых аукционах всего около двух десятков государственных корпораций, привлекло в бюджет своего государства свыше 80 млрд фунтов стерлингов, или порядка 120 млрд долларов.
При этом в отличие от России, где решения о передаче в частные руки того или иного государственного предприятия, а то и сразу нескольких десятков принимались росчерком пера небольшого числа чиновников, в Англии каждый случай приватизации становился предметом обсуждения в парламенте, а для объективной оценки стоимости приватизируемого имущества в каждом отдельном случае создавалась независимая комиссия в составе представителей правительства, деловых кругов и профессиональных оценщиков (Безопасность Европы. — «Весь мир», М.: 2011. С.434).
В начале нулевых Счетная Палата (СП) провела проверку результатов приватизации. В 2004 году был подготовлен доклад СП, который был обнародован («Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993—2003 годы»).
Из него следует, что нарушения в ходе приватизации были почти по всем 100% объектов, которые были переданы в частные руки. Государственная казна получила копейки. В абсолютном выражении намного меньше тех сумм, которые поступили от приватизаций в бюджеты даже небольших стран (Венгрия, Болгария, Румыния и др.).
Кроме того, отечественные предприятия, которые поступили в частные руки, в массе своей стали использоваться хищнически, разрушаться. Многие из них были доведены до банкротства.
Вопрос о пересмотре результатов приватизации сохранял свою актуальность в нынешнем столетии. Неожиданно еще десять лет назад началось судебное разбирательство по поводу законности приватизации нефтяной компании «Башнефть».
Не вдаваясь в детали истории, отмечу, что тогда Генеральной прокуратурой были зафиксированы грубейшие нарушения при приватизации указанной компании. Суд в 2014 году постановил вернуть ее в лоно государства. Тогда многие полагали, что это лишь первая ласточка. Что далее последуют массовые судебные решения о деприватизации. Однако, увы, «Башнефть» оказалась первой и единственной «птичкой».
И вот теперь вновь вернулись надежды на то, что деприватизация станет массовой. Активность прокуратуры по части проверки законности прав собственности частных лиц на предприятия ряда отраслей возросла в прошлом году, особенно второй половине. Дела передавались в суды. А суды принимали решения о возвращении частных предприятий государству.
С февраля 2022-го по ноябрь 2023-го органы прокуратуры подали 55 исков о передаче объектов частной собственности государству (правда, некоторые из них были потом отозваны). До конца прошлого года были уже удовлетворены иски по следующим предприятиям:
«Ростовский оптико-механический завод» (производство оптики для военной техники);
«Метафракс Кемикалс» (производство метанола);
«Воронежский оргсинтез» (производство анилина и сероводорода);
«Дальнегорский горно-обогатительный комбинат» (производство борной кислоты);
«Порт Пермь» (речной порт на Каме);
«Калининградский морской торговый порт» (морской порт на Балтийском море);
«Сясьский целлюлозно-бумажный комбинат» (производство туалетной бумаги и салфеток);
«Коммерческий центр, транспорт и лес», КЦТЛ (судоверфь);
«Территориальная генерирующая компания-2», ТГК-2 (поставки тепловой и электрической энергии);
«Коми энергосбытовая компания» (входит в Объединенную энергосбытовую компанию группы «Т Плюс»);
ГК «Покровский» (производство аграрной продукции);
«Уралбиофарм» (производство фармацевтической продукции).
Прокуроры в прошлом году помогли вернуть в собственность государства предприятия и активы более чем на триллион рублей, сообщил 26 марта этого года на коллегии ведомства генеральный прокурор РФ Игорь Краснов.
Сейчас в процессе находятся дела по таким крупным предприятиям, как АО «ЧЭМК» (Челябинский электрометаллургический комбинат), — а также АО «Кузнецкие ферросплавы» и АО «Серовский завод ферросплавов». Чуть позднее было открыто дело по АО «Компания Эталон». Все это составные части одной империи челябинского миллиардера, фигуранта списка Forbes Юрия Антипова.
Продукция принадлежащих ему заводов занимает более 80 процентов российского рынка ферросплавов. Холдинговой структурой в этой империи является «Компания Эталон». В настоящее время активы всего холдинга арестованы.
Еще более масштабное дело — по компании МАКФА, активы которой оцениваются в 22 млрд руб. Она принадлежит бывшему губернатору Челябинской области Михаилу Юревичу и его бизнес-партнеру Вадиму Белоусову (бывшему депутату Государственной Думы).
Впрочем, я не собираюсь уходить в подробности отдельных дел и компаний. Меня интересует, почему неожиданно вдруг тема деприватизации стала столь актуальной в России.
На протяжении трех десятилетий со времени начала масштабной чубайсовской приватизации постоянно действовали три важнейших фактора (или императива) в пользу деприватизации.
Во-первых, фактор социальной справедливости. Приватизация привела к беспрецедентной социально-имущественной поляризации российского общества: на одном полюсе миллиардеры и фигуранты списков «Форбс», на другом полюсе — бедные и нищие. Росстат нам радостно сообщает, что за год число бедных в России сократилось с 9,8% численности населения до 9,3%. И что у нас бедных осталось «всего» 13,5 млн человек. Но это не бедные, а нищие. А бедных у нас примерно 2/3 населения. Но сейчас я хочу сказать о другом: эта нищета и эта бедность — результат той самой приватизации 90-х годов. И эту причинно-следственную связь, как мне кажется, понимают у нас в России многие.
Во-вторых, фактор правовой. Приватизация была проведена с грубейшими нарушениями закона. Правоохранительные органы этих нарушений почему-то не замечали. И это не могло не угнетать наших сограждан. Отсутствие реакции государства на правовой беспредел приватизации создавало в обществе гнетущую атмосферу. Люди перестали верить в закон и справедливость судов.
В Евангелии сказано: «Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом» (Лк. 16:10). А у нас картина обратная: если государство неверно в большом (т.е. в вопросах приватизации), но наивно ждать, что оно будет верно в малом (самые разные бытовые ситуации, требующие судебной защиты граждан).
В-третьих, фактор экономический. Я об этом писал уже многократно. Речь идет о том, что приватизация способствовала уничтожению производительных сил страны. Частные собственники отжимают их как лимоны, а потом бросают (что выражается в процедурах банкротства).
В машиностроении в 1990-гг. прекратили деятельность свыше 75 тыс. промышленных предприятий, а численность занятых в промышленности сократилась с 17,2 до 13,4 млн. человек. Удельный вес машиностроения в структуре промышленности уменьшился в 2 раза, по отдельным позициям падение приобрело обвальный характер. Так, производство гражданских самолетов сократилось в 15 раз, тракторов — в 30 раз, а металлорежущих станков — в 34 раза.
А те частные предприятия, которые до сих пор продолжают функционировать, работают подобно насосам, откачивающим все жизненные соки из экономики. Отправляя эти «соки» за границу, в том числе в офшорные юрисдикции.
Из России за три десятилетия было выкачано, по разным оценкам, от 1 до 3 триллионов долларов. Понятно, что ни о каком нормальном развитии экономики, которой завладели мародеры (величающие себя бизнесменами), речи быть не может.
Увы, Россия была столь больна. Со стороны государства не было никаких попыток по деприватизации наворованного. Более того, это была тема достаточно табуированная. Чиновники ее боялись, как черт ладана. Но вот два года назад выявился еще один императив, который до этого был не очень заметен.
Это императив национальной безопасности. Он вышел на первое место (по отношению к трем выше названным) после 24 февраля 2022 года, когда Россия начала специальную военную операцию на Украине. Уже скоро стало понятно, что это не просто СВО, а это самая настоящая война, которую Запад ведет против России, прикрываясь Украиной.
Правительство РФ стало предпринимать усилия по укреплению обороноспособности страны. В первую очередь, путем наращивания государственного оборонного заказа (ГОЗ), размещаемого среди предприятий оборонно-промышленного комплекса (ОПК). И тут наружу стали вылазить многие проблемы российского ОПК, которые власти либо не замечали, либо не желали себя утруждать их решением.
Одна из проблем — крайне неустойчивое состояние достаточно большого числа предприятий ОПК. Приведу лишь один пример, имеющий прямое отношение к указанной проблеме.
В начале октября 2022 года лидер парии «Справедливая Россия — Патриоты — За правду» депутат Госдумы Сергей Миронов по просьбе оборонщиков обратился с петицией к главе российского правительства Михаилу Мишустину и главному военному прокурору Валерию Петрову. В ней содержится просьба остановить банкротства 15 предприятий ОПК, «учитывая сложившуюся ситуацию при проведении специальной военной операции, существующий дефицит военной техники».
Между прочим, часть указанных предприятий находились в частной собственности. Можно предположить, что, по крайней мере, в отношении наиболее значимых из них предприняты меры в «режиме ручного управления». Но ведь вопрос-то системный. Сегодня одни предприятия ОПК могут оказаться под дамокловым мечом банкротства, завтра другие.
Российское законодательство никакого иммунитета оборонке от банкротства не предоставляет. Государство никаких гарантий не дает. Особенно в отношении тех, которые находятся в частной собственности. И на сегодняшний день часть предприятий ОПК остаются в частных руках. Необходима срочная их деприватизация.
Как выясняется, у нас на начало СВО были предприятия, включенные в реестр ОПК (его составляет и ведет Минпромторг), которые были не просто частными, а их владельцами были нерезиденты или граждане Российской Федерации, имевшие двойное гражданство и проживавшие в странах, относящихся к группе «недружественных».
Я в начале прошлого года разбирал эту проблему на примере Климовского специализированного патронного завода (КСПЗ). Это предприятие, выпускающее боеприпасы и оружие, находится в городе Подольске (микрорайон Климовск) Московской области. Примечательно, что главный владелец КСПЗ Марина Сахарова находился постоянно в Германии и оттуда осуществлял управление предприятием. (Подробнее см.: «Навести порядок в российском ОПК. Театр абсурда, или История одного предприятия»)
Около десяти лет назад российские СМИ сообщали следующие пикантные подробности по ситуации в ОПК России: «Результаты контрольных мероприятий Счетной Палаты свидетельствуют, что в ОПК иностранные юридические и физические лица или их аффилированные структуры владели более чем 10% обыкновенных акций минимум в 47 акционерных обществах, пакетами, превышающими размер блокирующего, — в 22 акционерных обществах, из них в 12 акционерных обществах авиационной промышленности. Акции стратегически важных предприятий оказались скуплены иностранными фирмами (например, акции ОАО „Пермские моторы“ в объеме 13,24%, акции ОАО „АНТК им. А.Н. Туполева“ в объеме 26,7% и т. д.)».
Постепенно эта тема стала засекречиваться. Но по отдельным фрагментам новостей можно было догадываться, что ситуация в российском ОПК до конца не была исправлена. Но постепенно начинает исправляться. В интервью газете «Коммерсант» 26 марта Генеральный прокурор Игорь Краснов сообщил: «В собственность Российской Федерации… с 2023 года в судебном порядке только в сфере ВПК возвращено 15 стратегических предприятий общей стоимостью свыше 333 млрд рублей, которые незаконно выбыли из ее владения, а в некоторых случаях попали под иностранный контроль».
Далее Краснов объяснил, в чем заключалась угроза для национальной безопасности: «Получив предприятия в обход установленных запретов и ограничений, резиденты недружественных государств проводили последовательную политику по их уничтожению и нанесению ущерба обороноспособности страны. Модернизацию и развитие производства на протяжении десятков лет не осуществляли. Доходы от деятельности преимущественно выводили за рубеж».
Большая часть предприятий, которые были деприватизированы за последние полтора года, формально не входят в реестр ОПК, но при этом имеют стратегическую значимость для российской экономики. И большая часть предприятий, по которым уже вынесены судебные решения о деприватизации, входят в список стратегически значимых.
Хотелось бы верить, что деприватизация, которая сегодня разворачивается, не ограничится лишь предприятиями, относящимся к ОПК и стратегически значимым. России, конечно же, нужна национальная безопасность. Но ее существование также немыслимо без социальной справедливости, соблюдения законности и развития созидательной экономики.
Валентин Катасонов
Фото: Виталий Невар/ТАСС
