В № 26 газеты "Завтра" за подписью Вячеслава Огрызко опубликована его версия политического портрета председателя Совета министров СССР Алексея Николаевича Косыгина. Высказать мнение о крупных государственных деятелях прошлого вправе каждый, и такие мнения могут быть разными — это в порядке вещей. И я не стал бы писать отклик, если бы Огрызко не коснулся очень больной и, как ни странно, злободневной сегодня темы экономико-научных перипетий той эпохи.
После этого вступления считаю нужным представиться. В период, затронутый Огрызко, я был главным редактором журнала "Плановое хозяйство" и участником тех поистине исторических событий. Позднее стал редактором экономического отдела "Правды", а потом помощником секретаря ЦК КПСС по экономике Николая Слюнькова. Иначе говоря, я не генерировал экономические идеи, но по должности всегда досконально знал обо всём, что происходит в экономической науке.
Хочу сначала телеграфно изложить суть тех драматических событий, а уж потом разбираться с фактами.
Косыгинская реформа в 1966 году дала успех: темпы роста советского ВВП в два раза превысили американские. Имя Косыгина зазвучало громко. Но после снятия Хрущёва Брежнев ещё не утвердился во власти, и рост авторитета Косыгина его беспокоил. Эти события совпали с "прорывом" в экономической науке: завотделом ЦЭМИ (Центральный экономико-математический институт) Арон Каценелинбойген предложил концепцию СОФЭС — Систему оптимального функционирования экономики социализма, которая противостояла косыгинской реформе. Её активно поддержали директор ЦЭМИ Николай Федоренко и его зам Станислав Шаталин. В те годы руководителем группы консультантов ЦК КПСС был Георгий Арбатов, который имел доступ к Брежневу. Совокупность фактов позволяет считать, что он донёс до ушей генсека новость о СОФЭС. Среди этих фактов такой: вскоре Арбатов пробил создание Института США и Канады, возглавил его и сразу взял в работу СОФЭС. При этом произошло нечто знаменательное: последнюю букву "С" Арбатов отбросил, речь пошла об универсальной идее СОФЭ.
Брежнев был далёк от экономики, его заботили проблемы власти, и началась острейшая подковёрная борьба между сторонниками косыгинской реформы и приверженцами СОФЭ, которые собрались в отделении экономики АН СССР, где были Федоренко, Арбатов и их сторонники.
Пиком этой подспудной борьбы стала публикация 11 сентября 1973 года статьи в "Правде" под заголовком "Странная позиция", которая изничтожала журнал "Плановое хозяйство" за помехи развитию экономической науки. Статья была без подписи, но знающие люди понимали, что в ней изложена позиция отделения экономики АН СССР. А публикация в "Правде" говорила о том, что ЦК КПСС эту позицию полностью разделяет. В те времена после таких расправных статей сразу следовали оргвыводы. Но председатель Госплана Н. Байбаков не взял под козырёк, а созвал коллегию Госплана, чтобы расставить все точки над "и".
Это было историческое заседание, на котором, как выяснилось позднее, по сути, решалась судьба СССР. На нём зампред Госплана Николай Лебединский сказал: "Появилась концепция, которая не может быть использована в практике нашего планирования, это СОФЭ. СОФЭ и АСПР — понятия несовместные, они базируются на разных научных принципах и практически исключают друг друга". Цитирую не по памяти, заявление Лебединского опубликовано. И хочу пояснить: аббревиатурой АСПР кратко обозначали косыгинскую реформу (АСПР, Автоматизированная система плановых расчётов Госплана СССР, система разработки генеральных, пятилетних и годовых народнохозяйственных планов и контроля за их выполнением в условиях применения ЭММ (экономико-математические модели) и ВТ (вычислительная техника) с соответствующей технологией, организацией и кадрами. — Ред.).
На той коллегии СОФЭ потерпела сокрушительное поражение. В итоге "Плановое хозяйство" первым из отраслевых журналов наградили орденом Трудового Красного Знамени, а мне дали "Знак Почёта". После разноса в "Правде"!
Однако в реальной жизни всё произошло с точностью до наоборот.
ЦК косыгинскую реформу дожал до конца, она заглохла. Казалось, это открывало путь идее СОФЭ. Но случилось нечто странное: СОФЭ мигом исчезла с экономических горизонтов, а вскоре почти 30 её разработчиков, включая Каценелинбойгена, эмигрировали в США.
В экономике возобладало административное планирование. Начиналась эпоха застоя.
Такова общая канва событий. Но Огрызко не упомянул о статье в "Правде". Этот факт умолчания примечателен, он переносит споры о косыгинской реформе в наши дни.
В этой же связи нельзя без удивления читать такой пассаж статьи: "Летом 1972 года ситуация в экономике стала обостряться. К поиску выхода из положения подключились самые разные команды. В одну из них Косыгин включил группу ориентированных на генсека политиков и экономистов, в частности, директора Института США и Канады Георгия Арбатова, директора Института мировой экономики и международных отношений Николая Иноземцева и директора Института экономики мировой социалистической системы Олега Богомолова. Эта группа внесла немало разумных предложений (не говоря уже о том, что она снабдила премьера важными аналитическими справками и прогнозами)".
Оказывается, группу политизированных противников реформы создал сам Косыгин! Но мало того, она внесла немало разумных предложений, снабдила важными прогнозами! Этот пассаж умаляет значение косыгинской реформы. А чтобы расставить точки над "и", напомню: именно перечисленные деятели впоследствии стали научными пособниками Горбачёва и Яковлева, идеологами разрушения советской экономики.
Эти же люди через гайдаровские реформы сбросили страну в дикий рынок. Ярый приверженец СОФЭ Шаталин, "горбачёвский экономист", о котором умалчивает Огрызко, был главным наставником Гайдара. А идея СОФЭ состояла в подыскании показателей, автоматом регулирующих экономику; как стало ясно через два десятилетия, речь, по сути, шла о гайдаровской "невидимой руке рынка".
И чтобы завершить фактологическую часть, скажу о любопытной странности, которая изначально и до сих дней сопровождает историю СОФЭ, — экзотической концепции, мелькнувшей на экономическом небосклоне, но нанёсшей непоправимый ущерб экономике страны.
Эта аббревиатура была широко известна, её адепты часто выступали в печати. Но странно то, что анонимная статья "Правды", поимённо разносившая авторов "Планового хозяйства", не только не дала ни одной фамилии "правоверных" экономистов, но в ней не было аббревиатуры СОФЭ. Высокопоставленные и политизированные предпочли не называть ни себя, ни своих сторонников. Для читателя осталось загадкой, кому же противостоит обруганный госплановский журнал. Да и стремительное исчезновение СОФЭ из экономического обихода было обставлено в английском стиле: она ушла, не попрощавшись. Более того, сложилось впечатление, что о ней хотят быстрее забыть.
Но дело в том, что после начала СВО, когда появились признаки переосмысления либеральной версии советской истории, косыгинская реформа вдруг привлекла к себе повышенное внимание. За неё взялась в "Дзене" некая "просветительница" Жанна Швыдкая, пишущая на любые темы, чтобы заработать. Но особое внимание привлёк "Урок русского" № 207 Захара Прилепина, посвящённый этой теме.
В своей рубрике Прилепин касается самых разных тем и для их прояснения привлекает консультантов — нормальный журналистский приём, никаких претензий к Прилепину нет. Вопрос в другом. Привлекая консультантов, он либо напрямую даёт им слово, либо на них ссылается. Это правильно, так и должен поступать автор передачи. Но в уроке № 207 нет не только прямой речи консультантов, а даже ссылок на них, они остаются анонимными. Думаю, это вызвано тем, что консультанты настоятельно попросили их не афишировать.
А суть урока № 207, как и у Огрызко, состоит в том, чтобы дезавуировать косыгинскую реформу. Ясное дело, про СОФЭ ни слова, фамилий тех, кто был против косыгинской реформы, тоже нет.
Я не намерен ни гадать, ни доискиваться, почему так происходит. И я ни разу не встречал статьи на эту тему за подписью профессионального экономиста.
Между тем, стремительный горбачёвский взлёт политизированных "академиков-экономистов", грудью стоявших за СОФЭ, говорит о многом. И те, кто сегодня анонимно пытается не просто обелить, а представить их чуть ли не спасителями от косыгинских "бед", безусловно, родом из гайдаровской поросли, хотя маскируются.
Я был непосредственным участником драматической борьбы в экономической науке, печальным итогом которой стало скольжение страны к застою. О тех событиях полувековой давности известно мало, их сначала старались забыть, а сегодня пытаются переиначить. Но их значение в советской истории велико, ибо они были как бы предтечей перестройки, разрушившей СССР. Велико и, добавлю, загадочно.
Внезапное появление СОФЭ, моментальное её исчезновение и стойкое умолчание о ней — вот настоящие вопросы для историка.
А завершу отклик фактом многозначительным. Как главный редактор "Планового хозяйства" я имел возможность знакомиться с зарубежной прессой. И после исторической коллегии Госплана, когда СОФЭ, напрямую названная Лебединским концепцией, противостоящей косыгинской реформе, потерпела поражение, западные СМИ много писали о борьбе либералов и консерваторов в советской верхушке.
1973 год! А уже борьба либералов и консерваторов!
О, Господи! Глубоки исторические корни.
Владимир Глаголев
