На одного рабочего у станка приходится несколько работников за столом, а повышение производительности труда – это не только автоматизация, но и сокращение избыточных «белых воротничков» и просиживания рабочего времени.
Дефицит кадров и перегрев экономики стали главными факторами нашей экономической динамики, даже немного отодвинув на второй план западные санкции. Казалось бы, эти два главных фактора объективно присущи экономике и обществу в целом, и с ними можно что-то сделать только ценой социальных потрясений (типа финансовых кризисов). А ещё это очень удобное оправдание для управленцев разного калибра, дескать, состояние нашей экономики таково и ничего с этим поделать нельзя.
Точнее, якобы можно просто ожидать долгосрочного развития технологий, потенциально замещающих простой массовый труд в сфере услуг, типа дронов вместо курьеров, ботов вместо консультантов, такси без водителей. Замещающие технологии обычно что-то нам дают, хотя зачастую они просто меняют работников одного типа на работников другого типа, например, требуют больше айтишников или электронщиков с более серьёзными навыками и более высокими зарплатами. К тому же всё это – в очень отдалённой перспективе.
В данной статье предлагается задуматься не о далёком будущем, а о простых приёмах организации работы, чтобы меньше людей просиживали часть своего рабочего дня без дела, чтобы меньше людей «перекладывали бумажки» или «рукой водили». На это, в принципе, был нацелен Национальный проект «Повышение производительности труда», основной организационной единицей которого являются центры компетенций уровня регионов и пилотных предприятий. В таких центрах консультанты должны заниматься изучением распределения обязанностей и хронометража рабочего времени для поиска резервов экономии усилий и времени. В советское время это называлось научной организацией труда (НОТ), специалисты по которой были на каждом среднем и крупном предприятии, а также во множестве отраслевых НИИ. Даже сохранилось большое количество телесюжетов и учебников НОТ.
Проиллюстрирую тему несколькими личными примерами, вполне типичными для нашей экономики.
Недавно пришлось ремонтировать пятнадцатилетний автомобиль. Обратился в один из самых известных в Москве сервисов. Непосредственно машиной занимался один автомеханик в течение пяти часов, помимо него были девушка-консультант для первичного общения с клиентами и мужчина-консультант для обсуждения и оформления деталей заказа с работой примерно 5-10 минут в течение часа. Всего в сервисе был десяток непосредственно работающих автомехаников, на которых приходилось примерно двадцать «перекладывающих бумажки»: десяток консультантов, несколько кассиров, уборщиков, менеджеров продаж, охранников, даже пара бариста в корпоративном кафе. К слову, «белые воротнички» больше времени тратили на неспешный «поход» в кафе малыми группами (типа такой «перекур»), чем на «перекладывание бумажек».
Ещё один пример. Потребовалась арматура на дачу для фиксации разросшихся и падающих в разные стороны кустов малины. На относительно близком строительном рынке продажей арматуры и металлопроката занимается сразу шесть точек с серьёзными складами, в каждой из которых сидит менеджер по общению с клиентами («перекладывает бумажки») и резчик-грузчик с работой руками или даже пара таких. Буквально, эти шесть точек находятся до сотни метров рядом друг с другом (рынок крупный, склады металла большие), а покупателей на все эти точки примерно по несколько человек в час, может, чуть больше в отдельные пиковые часы, с просиживанием парой десятков человек большую часть рабочего времени.
Как-то встретил статью об одной очень крупной авиакомпании, в которой говорилось, что зарплата пилотов и стюардесс составляет около трёх процентов всего фонда оплаты труда этой авиакомпании, ещё зарплата механиков обслуживания самолетов примерно семь процентов, а подавляющая часть приходится на различных консультантов и менеджеров.
Ещё «забавно» было наблюдать появление несколько лет назад консультантов в дополнительных офисах одного очень крупного банка, которые вроде помогают клиентам правильно тыкнуть пальчиком в монитор печати талончика в очередь и попутно впаривают какие-то дополнительные услуги, а подавляющее большинство клиентов талончики могут распечатать сами и раздражаются из-за навязчивых помощников.
Каждый из читателей вспомнит изрядно подобных примеров из своего опыта.
Статистически это выглядит в виде «дефицита кадров из-за перекосов структуры занятости» (так называлась статья в «Завтра» в ноябре 2023 года), когда Росстат показывает не то что сокращение, а рост численности работающих. В той же статье акцентировалось, что в образовании занято 6,8 млн человек (по Росстату), а непосредственно педагогов в нашей стране 2,4 млн человек, то есть на одного педагога приходится два работника где-то рядом. Также в здравоохранении по данным Росстата занято 5,6 млн человек и 2 млн непосредственно медиков, хотя во всем СССР в здравоохранении работало 6,2 млн человек (Россия по населению – примерно половина).
Еще очень интересно было бы посмотреть статистику, сколько из занятых в обрабатывающей промышленности примерно 10 млн человек реально «стоит у станка», а сколько «перекладывает бумажки». Но в первую очередь вопросы о перекосах занятости и резервах труда следует задавать не обрабатывающей промышленности, а избыточной торговле с 11 млн числящихся (не поднимается рука написать «работающих»), и транспортировке и хранению с 6 млн человек (в основном таксисты и курьеры).
В проблематике занятости в промышленности ошибочные взгляды «объективистов» вполне могут быть оценены и скорректированы консультантами по научной организации труда (по советской фразеологии) и центрами компетенций (по фразеологии нацпроекта «Повышение производительности труда»).
Обратимся к некоторым показателям нацпроекта «Повышение производительности труда», изложенным на сайте Правительства РФ на страничке этого нацпроекта. Сразу приношу извинения читателям, что не объясняю казуистику деталей этих показателей, а просто цитирую их состав.
«Количество созданных потоков – образцов ключевых продуктов в ходе реализации мероприятий по повышению производительности труда – в 2021 году – 262, в 2024 году – те же 262» (единиц). «Количество предприятий, прошедших программу по поддержке автоматизации и использования цифровых технологий, [точнее], предприятий из числа внедривших цифровой двойник производственных процессов – в 2021 году – 203, в 2024 году – 809». «Количество средних и крупных предприятий базовых не сырьевых отраслей экономики, воспользовавшихся мерами поддержки в рамках нацпроекта в 2021 году – 1220, в 2024 – 4854 (единиц)». «Количество модернизированных служб занятости в 2021 году – 36, в 2024 году – 66 (единиц)». Очевидно, что предприятий в нашей стране на порядки больше числа попавших в статистику нацпроекта, а отделений служб занятости – тысячи, поскольку они есть во многих районах.
Повышение производительности труда, даже простое, ценой усилий консультантов и учёных, требует денег, хотя бы небольших, на зарплату тем, кто ищет и предлагает резервы повышения производительности труда, причем именно «на земле», на конкретных предприятиях, а не абстрактно в высоких кабинетах. Для понимания этого обратимся к «Расчёту распределения межбюджетного трансферта между субъектами РФ на 2024 год» как к одному из приложений к Проекту федерального бюджета на стадии его рассмотрения, размещенному на соответствующей страничке сайта Госдумы.
Итак, одним из основных инструментов нацпроекта является софинансирование из федерального бюджета региональных мероприятий, и именно этот инструмент выделен в отдельное приложение к федеральному бюджету. Этот инструмент по деньгам очень небольшой: 1,5 млрд руб. из федерального бюджета 2024 года, при всем федеральном финансировании этого нацпроекта более 5 млрд руб. Хотя в инфографике указано 52 млрд руб. за прошедшие 4-6 лет, включая разные налоговые льготы и реформы центров занятости (не спрашивайте, как из 5 млрд и 4-6 лет получается 52 млрд, возможно, раньше выделялось больше средств).
Ещё меньше денег получается в расчете на типичный регион и типичное предприятие, например, на Ульяновскую область выделено 16 млн руб. (не миллиардов, а именно миллионов!) на 8 предприятий – участников нацпроекта, или по 2 млн руб. на каждое, на Нижегородскую – целых 65 млн руб. на 32 предприятия, но получается тоже по 2 млн руб. на каждое.
Что такое 2 млн руб. на предприятие в год? Допустим, зарплата квалифицированного специалиста по научной организации труда 100 тыс. руб. в месяц (средняя официальная зарплата по нашей стране в апреле 2024 года составила 84 тыс. руб.). Плюс социальные взносы 30%, и на год получается 1,6 млн руб., плюс какие-то накладные расходы на его деятельность (помещение, измерительные инструменты, средства видеофиксации и т.п.).
Сформулируем вопрос иначе: достаточно ли на крупный промышленно развитый регион всего 8 или 32 человека на таком же количестве предприятий для системного роста производительности труда? Еще более интересная задачка заключается в нахождении в открытом доступе детальных результатов работы этих 8 или 32 человек, с пониманием, что конкретно они сделали, чем конкретно повлияли на абстрактные цифры отчетности по нацпроекту.
Цикл нацпроектов идёт примерно с временным лагом год от президентского цикла, и в текущем 2024 году подводятся итоги реализации нацпроектов предыдущего цикла, вырабатывается обновлённый состав нацпроектов и их показателей. С прежним или обновлённым названием и показателями повышение производительности труда в виде нацпроекта будет продолжено в ближайшие годы. Если отранжировать нацпроекты завершающегося цикла по объёму финансирования, то повышение производительности труда окажется на «почётном» последнем месте, буквально.
Так что предстоит ещё поработать над «калибровкой» показателей нацпроекта, выделяемых на это денег, а главное – сделать этот нацпроект реально одним из самых важных и приоритетных. Все мы в целом и бюджет в частности платим за вполне высокую инфляцию и гипотетическое торможение экономики из-за пресловутых перегрева и дефицита кадров категорически больше, чем крохи финансирования этого нацпроекта.
Ещё раз следует подчеркнуть, что речь не о высоких технологиях далекого будущего, а о банальных приёмах сокращения избыточных «белых воротничков», просто просиживающих изрядную долю рабочего времени или «перекладывающих бумажки», ну или хотя бы понимания деталей такого просиживания в рамках деятельности консультантов и учёных по научной организации труда.
Например, почему бы не сделать одним из обновленных показателей нацпроекта сокращение числа «белых воротничков» и рост числа «синих воротничков», а также сокращение простоев или безделья по хронометражу рабочего времени? Эти показатели легко считаются по конкретному предприятию (как на данный момент и как можно улучшить), легко агрегируются в федеральной отчетности. Хотя можно и формально отчитываться, меняя только названия должностей и придумывая задания во избежание простоев (так скажут типичные скептики). И всё же не нужно никаких сложных фразеологизмов, процитированных выше из официальной инфографики нацпроекта, давайте использовать простые, проверенные временем и запечатлённые в пословицах показатели.
Автор: Сергей Ануреев, доктор экономических наук, профессор кафедры общественных финансов Финансового университета
Заглавное фото: ИТАР-ТАСС/ Максим Шеметов. В деловом центре "Северная Башня", расположенном на территории ММДЦ "Москва-Сити".
