Герман Греф теряет миллиарды долларов на иностранных авантюрах
Российский Сбербанк, половина акций которого принадлежит ЦБ, несет колоссальные убытки от заграничных авантюр. Однако руководство учреждения не унывает: ведь всегда есть шанс получить от родного государства еще. И продолжить жить в свое удовольствие, осваивая бюджетные миллиарды.
Одной из любимых игрушек Германа Грефа и компании является в последние годы искусственный интеллект. Надо отдать им должное: любовь эта выражается не только на словах. В январе 2017-го Сбербанк заявил, что намерен заменить 3000 сотрудников юридического отдела всего одной программой-роботом, заточенной под написание судебных исков к физлицам. А в ноябре 2018-го в учреждении сообщили о замене 70% менеджеров среднего звена самообучающейся «Интеллектуальной системой управления».
«Мы очень много и достаточно давно применяем искусственный интеллект. Что мы видим? Мы радикально сокращаем людей, выполняющих какие-то очень простые операции. Это привело к огромному сокращению на различных уровнях, которые занимались простыми решениями. Допустим, на среднем уровне мы сократили примерно 70% менеджеров», – похвастался Греф в одном из интервью
По его же словам, к 2025 году банк планирует вдвое уменьшить штат (в настоящее время у него около 330 тысяч сотрудников) и доверить нейронным сетям принятие 80% решений.
В принципе, такая стратегия применятся со времен первой промышленной революции, произошедшей еще в XVIII—XIX веках. Машины заменяют человека, ставшие ненужными работники выкидываются на улицу. Процесс, безусловно, жестокий, но объективно обусловленный. На выходе общество получает повышение производительности труда, рост рентабельности производств, возможность выхода на новые рынки, ну а в качестве балласта – более-менее значительные массы безработных пролетариев, в нашем случае – обитателей банковских офисов.
Свой интеллект за чужой счет
К Герману Оскаровичу не возникало бы никаких вопросов, будь Сбербанк частной конторой, принадлежащей олигархам. Платят налоги – и хорошо. Молодцы. На что там структура расходует оставшиеся средства – пусть выясняют учредители и акционеры.
Однако Сбер – контора отнюдь не частная. 50% плюс еще одна акция учреждения принадлежат Банку России, то есть государству. А потому все его расходы и доходы касаются непосредственно нас, россиян, платящих налоги.
В конце мая Сбербанк опубликовал документ с весьма заковыристым названием: «Проект отчета о выполнении работ по разработке дорожной карты по направлению развития «сквозной» цифровой технологии – «Нейротехнологии и искусственный интеллект». И в этом проекте черным по белому написано, что стране придется раскошелиться на развитие искусственного интеллекта.
«Совокупный объем оказания поддержки до 2024 года составит около 100 млрд рублей, а до 2030 года – около 180 млрд рублей», – говорится в документе
Можно было бы сказать, что это необходимые инвестиции на развитие банка, которые не только окупятся, но и принесут прибыль. Ведь вон как эффективно топ-менеджеры разогнали всех дармоедов из юридического отдела. Да и увольнение 150 тысяч сотрудников тоже должно принести существенную экономию.
Однако как раз с получением прибыли у Сбербанка наблюдаются серьезные проблемы.
Не так давно учреждение завершило продажу турецкой «дочки» – Denizbank. Структура была куплена еще в 2012 году в рамках стратегии инвестирования средств в перспективные зарубежные проекты (почему-то инвестировать в отечественные руководство Сбербанка сильно не любит).
По консервативным оценкам, закрытие сделки принесло банку убытков на 70 млрд рублей. Если же учесть, что турецкий банк был куплен у бельгийской финансовой группы Dexia за $3,5 млрд, а продан Emirates NBD Bank PJSC всего за $2,7 миллиарда, кроме того – Сбер за время владения кредитной организацией потратил на ее развитие еще 148 миллиардов рублей, – может статься, что потери от закрытия проекта окажутся существенно выше цифры, указанной в годовом отчете
По версии Германа Оскаровича, его банк оказался вынужден продать прибыльную и очень перспективную «дочку» из-за санкций, лишивших его возможности получать от нее дивиденды. Тот неловкий момент, когда руководители столь крупных структур, как Сбер, обязаны предвидеть стратегические риски, в том числе и геополитического характера. Но Греф предпочитает их не замечать, действуя по старой черномырдинской схеме: «никогда такого не было, и вот опять».
Догонят и еще дадут
Вообще, докапитализация иностранных «дочек», то есть вливание российских денег в структуры, находящиеся в иностранной юрисдикции – одно из любимых занятий сбербанковского руководства. Самый яркий пример здесь – безусловно, Украина, много лет уже вопящая со всех международных трибун о «нахождении в состоянии войны» с Россией.
Казалось бы: что это, как не тонкий намек на необходимость задуматься о целесообразности инвестиций в эту страну? Однако, как показала практика, Греф и коллеги подобных намеков не понимают.
В 2016-м, уже через два года после возвращения Крыма в состав РФ, наблюдательный совет Сбера решил докапитализировать украинскую «дочку» на 490 миллионов долларов, увеличив ее уставной капитал на 50%. В 2017-м, после серии нападений на украинские отделения банка, руководство Сбера задумалось о продаже своих структур на территории страны. Но тут внезапно выяснилось, что у Украины имеются свои контролирующие органы, а у тех, в свою очередь – есть виды на российские деньги.
В результате в марте 2018-го Национальный банк Украины (НБУ) заблокировал сделку по продаже дочерней компании Сберабанка, одновременно потребовав докапитализировать ее на 317 миллионов долларов. Естественно, правлению российского банка пришлось подчиниться, и требуемая украинским режимом дань была уплачена. В благодарность в январе нынешнего года НБУ еще и выписал Сбербанку штраф на 94,7 миллиона гривен – за якобы «высокорисковую деятельность». А уже в феврале российский финансовый гигант ответил тем, что решил... докапитализировать украинскую «дочку» еще на 122 миллиона долларов (3,3 миллиарда гривен).
Называя вещи своими именами – украинские власти хлещут Грефа и его команду по щекам. А те раз за разом несут им миллионы долларов, изъятых из российской экономики.
Естественно, такая политика не может не сказываться на доходности учреждения. По итогам 2018 года украинские структуры Сбера принесли нам убыток в 7,6 миллиардов гривен, то есть, примерно в 281 миллион долларов.
И ладно бы дело ограничивалось одной небратской Украиной. Однако у Сбербанка дела идут настолько хорошо, что в этом году правление банка решило сократить выплаты дивидендов с 419 до 389 миллиардов рублей. Половина этих средств причиталась федеральному бюджету, так что получается, что государство вместо запланированных 209,5 миллиардов получит только 194,5 миллиарда. Кто вложит недостающие 15 миллиардов, догадаться нетрудно.
Коллективный Страшила в поисках мозгов
Возвращаясь к теме искусственного интеллекта, стоит отметить, что стремление получить в свое распоряжение ИИ – весьма характерная для российского истеблишмента черта. В марте нынешнего года российские СМИ всколыхнула новость о том, что корпорация Microsoft признала лидерство России по внедрению систем искусственного интеллекта и позитивному отношению к нему со стороны руководителей компаний.
«По наблюдению авторов опроса, российские руководители оказались более практичны в вопросах применения ИИ в бизнесе по сравнению со своими зарубежными коллегами. В числе основных приоритетов использования ИИ были названы: постановка правильных целей (32%), разработка бизнес-идей (26%), определение новых возможностей рынка (25%) и принятие решений (23%)», – говорилось в тексте публикации
Естественно, заметку с сайта IT-гиганта большинство российских СМИ перепечатали как есть, выдав изложенную в ней информацию за свершившийся факт и очередной повод для гордости.
Если бы авторы новостей удосужились почитать оригинал публикации (Leaders look to embrace AI, and high-growth companies are seeing the benefits), оснований для радости у них бы значительно поубавилось. Прежде всего, потому, что никакой объективной статистики в основании исследования не лежит. Авторы делают свои выводы исключительно на основе опроса 800 топ-менеджеров из семи европейских стран: России, Италии, Франции, Германии, Британии, Нидерландов и Швейцарии.
Во-вторых, в ходе опроса к группе «перспективных и быстроразвивающихся» компаний были отнесены предприятия, «темпы роста выручки которых, по их собственным прогнозам, будут измеряться двузначной цифрой в течение следующих пяти лет». Никаких реальных обоснований этих прогнозов авторы, разумеется, не спросили. Те компании, руководители которых дали не столь завиральные обещания, были, соответственно, записаны в группу «медленно развивающихся», после чего авторы исследования с чистой совестью перешли к сравнению отношения руководителей одной и другой групп к возможностям использования искусственного интеллекта.
Справедливости ради стоит отметить, что профессор Хайке Брух, изучающий вопросы лидерства в университете Санкт-Галлена, и Сьюзен Этлингер из Altimeter Group прямо написали, что их статья не рассматривает возможности использования искусственного интеллекта для решения прикладных задач, а лишь оценивает его «влияние на лидерство». Но чтобы это прочесть, нужно было как минимум открыть оригинал материала.
Впрочем, даже эта откровенно продающая статья, созданная на основе странного опроса, дает долю ценной информации о российской бизнес-элите. В частности, она наглядно показывает, что там, где большинство немецких, французских и итальянских управленцев просто делают свою работу, принимают конкретные решения, а вместе с ними – и ответственность за их последствия, наши рулевые мечтают о переложить эти обязанности на кого-нибудь другого.
Если смотреть на полученные при опросе данные под этим углом – становится понятно, что 32% российских топ-менеджеров не уверены в правильности поставленных ими целей; 26% – имеют проблемы с разработкой-бизнес идей (то есть, не понимают среды, в которой ведут дела), еще четверть – не видят возможностей рынка, а 23% - испытывают трудности с принятием решений. И все эти люди мечтают получить эдакого электронного помощника, на которого можно было бы переложить все неприятные и тревожные обязанности, а самим наслаждаться положением больших и важных боссов
На первый взгляд ситуация напоминает проблему, с которой столкнулся Страшила, персонаж сказки «Волшебник Изумрудного города». Он, как мы помним, хорошо умел и даже любил разговаривать, но при этом знал, что голова его набита соломой, а потому отправился в опасное путешествие, дабы попросить у волшебника мозгов.
Однако если смотреть шире, ситуация, в которой оказались и Греф, и его коллеги из других российских компаний, куда полнее раскрыта в другой детской сказке – «Вовка в Тридевятом царстве». «Вы что же, и есть за меня будете?!» - задает герой резонный вопрос. И получает столь же резонный ответ: «Ага-а!..»
В общем, скорее бы уж уровень технологий позволил заменить эффективных и продвинутых менеджеров высшего звена нейронными сетями, хоть бы и средней паршивости. Сильно ли выиграет от этого наша страна – вопрос открытый. Но то, что не проиграет, сомнений уже не вызывает.
Виктория Фоменко
