Несмотря на обещания властей, что уже в следующем году экономический рост в стране ускорится, все больше факторов говорят о том, что этого не произойдет, во всяком случае, не в ожидаемых масштабах. Так, глава Министерства экономического развития РФ Максим Орешкин, выступая на встрече с Ассоциацией европейского бизнеса 12 декабря, заявил, что первые шесть месяцев следующего года фактически уже потеряны для экономики страны.
По словам главы ведомства, ситуация слабого потребительского и совокупного спросов, которая наблюдается в настоящее время, ожидается и в первой половине 2020 года.
«К сожалению, сейчас уже можно об этом сказать, первое полугодие 2020 года, по-моему, мы уже потеряли. Денежно-кредитная политика имеет определенные лаги, поэтому слабость спроса, слабость потребительского спроса — это то, что будет сопровождать нас и в начале следующего года», — сказал Орешкин.
Как пояснил министр, ситуация слабого потребительского спроса приводит и к рекордно низкой инфляции. По итогам этого года она составит 3−3,1% при целевом уровне в 4%. В следующем году этот показатель может снизиться и до исторического минимума в 2,5%, однако это вряд ли можно назвать однозначно хорошими новостями, так как причина снижения проста — у людей просто нет денег, чтобы больше платить за товары.
«Есть целый ряд других факторов, продажи товаров длительного пользования, тех же автомобилей, довольно вялая ситуация на рынке труда, все это указывает на то, что есть проблема с совокупным спросом», — добавил Орешкин.
Как рассказал глава ведомства, ЦБ своими действиями реагирует на отклонение инфляции от целевых показателей и он ожидает, что регулятор продолжит предпринимать действия, чтобы компенсировать «объективное замедление потребительского кредитования».
Напомним, что в этом году Центральный банк и финансовые власти начали активно бороться с необеспеченными кредитами, так как они вели к критическому росту кредитной нагрузки на население. Сам Орешкин неоднократно говорил о том, что именно рост закредитованности ведет к падению реальных располагаемых доходов населения, которые снижаются с 2024 года и только в этом году должны вырасти на 0,2−0,3%.
Однако сокращение потребительского кредитования ведет также к падению покупательной способности населения, вот почему министр говорит о том, что первая половина года для российской экономики уже провалена.
Казалось бы, будучи экспортоориентированной страной, экономика России больше зависит от цен на нефть и сырье. Однако, как пояснил «СП» ведущий эксперт Международного финансового центра Владимир Рожанковский, это не совсем так. Экономическое развитие не меньше зависит от спроса внутри страны, а именно с ним, по признанию Орешкина, большие проблемы. Если ситуация с реальными доходами населения не будет исправлена, ни о каких 3% роста ВВП в 2021 году речи быть не может.
— Провал в первой половине 2020-го — это следствие внутригодовых циклов, эффект от которых наступает не мгновенно, — поясняет Рожанковский. — Например, с 1 января 2019 года у нас повысили НДС. Продукты подорожали не сразу, лаг составил месяца три, и эффект был исчерпан к июлю. Вот вам и полгода.
Со спросом аналогичная ситуация. Орешкин говорит о том, что недостаточно быстрое снижение ставки дает слишком малые располагаемые доходы населения. В текущей ситуации это связано с тем, что идут большие отчисления на обслуживание долгов, на жилищно-коммунальные тарифы, транспорт, налоги и другие обязательные платежи, которые постоянно растут. Это та часть расходов, которую все мы обязательно несем, и на которую уходит наш бюджет. Соответственно, эти деньги выпадают из потребительских расходов.
У людей фактически нет возможности тратить свои доходы на потребительском рынке. Рефинансирование кредитов не приводит к снижению платежей. Причем мы даже не говорим о закрытии кредитов, напротив, в 2019 году количество незакрытых кредитов выросло, хотя в 2018 тенденция была нейтральной. Но тогда еще не было такого уровня кредитной нагрузки, как в 2019, когда наши любимые российские банки стали из всех утюгов рассылать предложения о дополнительных кредитах.
«СП»: — Почему так происходит, ведь в этом году реальные доходы хотя бы приостановили падение?
— Я бы не стал однозначно возлагать всю вину на банки. Люди ищут любую возможность рефинансироваться. Существующие кредиты появились у людей еще после двукратного падения рубля в 2014 году, когда резко снизилась покупательная способность и объективные доходы населения. Да, мы говорим об импортозамещении, но Россия до сих пор не производит многие вещи, которые людям нужны — бытовую технику, компьютеры.
Простой пример — замена летней резины на зимнюю, к чему нас призывает ГИБДД и прочие службы. До 2014 года зимняя резина составляла одну среднюю зарплату человека, а после 2014 года стала стоить две. Что же делать с остальными 30 тысячами, которых не хватает? Конечно, брать кредит. Как и на сломавшуюся стиральную машину, и компьютер, и прочее.
Таким образом, с 2014 кредитная нагрузка постоянно росла. К нашему 2019 люди даже не думают о том, чтобы погасить эти кредиты, а думают, как бы снизить их обслуживание. Единственный выход — рефинансирование. Но для этого нужно, чтобы ЦБ более агрессивно снижал ключевую ставку. Тогда и банки будут снижать ставки по кредитам, что позволит людям существенно снизить ежемесячный платеж. Но для этого необходимо, чтобы ставка была как минимум на 2 процентных пункта ниже.
Но в начале 2020 года изменения кредитного поведения россиян не ожидается. Даже если последует соответствующее решение ЦБ, банки не снизят свои ставки на следующий день. Это отложенный процесс, на который уйдет в лучшем случае несколько месяцев. Вот почему Орешкин говорит о том, что первая половина года в плане потребительского спроса уже потеряна.
«СП»: — Насколько это серьезная проблема для экономики в целом?
— В любой экономке внутренний спрос является основой ее роста. Мы знаем, что экономика России экспортоориентрована и растет при росте экспорта энергоносителей и металлов, поэтому все ждем, когда цены на нефть будут по сто долларов.
Но это не совсем верно. Эта часть экономики идет в основном в бюджет. А внутренняя деловая активность целиком и полностью завязана на нас, потребителях. Даже в российских условиях около 54% в итоговом ВВП занимает конечный потребительский спрос, как бы удивительно это ни звучало.
Внутреннюю экономику могут поднять только потребители. А как это сделать? Естественно, больше потреблять. Но для этого нужно, чтобы у нас было больше реальных располагаемых доходов.
«СП»: — С сокращением потребительского кредитования спрос и дальше будет падать, но если он будет расти — будет расти и кредитная нагрузка, а с ней — падать доходы. Что с этим можно сделать?
— Банки не должны предлагать новых кредитов, и они уже в значительной мере перестали это делать, поскольку ЦБ предписал им быть менее агрессивными в навязывании потребительских кредитов.
Но с рефинансированием нужно быть очень аккуратными. Если сейчас россиянам отрезать возможность рефинансирования, количество плохих кредитов начнет резко расти. Уже сейчас каждый пятый кредит имеет просрочку более трех месяцев. По банковской терминологии он называется «плохим».
Для банка это означает, что ЦБ потребует увеличить нормы обязательного резервирования, что свяжет активы банка. Чем больше на балансе банка плохих кредитов, тем меньше денег он сможет пустить в экономику. Соответственно, банки смогут меньше кредитов выдавать бизнесу. Поэтому сокращение кредитования — палка о двух концах. Хорошо, что выдачу новых кредитов сократили, но рефинансирование должно остаться.
Параллельно с этим необходимо заниматься повышением реальных располагаемых доходов населения, чтобы у людей в конечном итоге замаячил какой-то свет в конце туннеля, и они поняли, что могут расплатиться с кредитами и выиграть эту гонку рефинансирования, которая продолжается пять лет. Это тревожная тенденция, но если сейчас ее просто обрубить, это будет Пиррова победа.
«СП»: — По словам Орешкина, хотя бы инфляция в следующем году будет на низком уровне, что хорошо для реальных доходов. Вы согласны с оценкой в 2,5%?
— В принципе, во всем мире идут сейчас дефляционные процессы. Но в нашем случае инфляция связана не столько с этими процессами, сколько с курсовой политикой рубля. Как я уже сказал, импортозамещение работает далеко не на 100%. Если курс рубля к доллару 60, цены в магазине одни, а если 80, то совсем другие.
Сделать с этим практически ничего невозможно, потому что производители могут ссылаться на то, что сырье они закупают за рубежом и наших аналогов не существует. Естественно, все это в прайс-листах выражено в долларах, и как только курс падает, производители повышают цены.
Они бы и рады этого не делать, поскольку понимают, что доходы у людей низкие и просто перестанут покупать их продукцию. Но им приходится закупать сырье и оборудование, которое также преимущественно западное. Короче, когда курс рубля падает, затраты производителей растут, и им приходится либо повышать цены, либо закрываться. Вот вам и инфляция.
Плохо, что мы в 2014 году полностью отвязали рубль от бивалютной корзины и пустили его в свободное плавание. Теперь таргетировать курс рубля очень сложно. ЦБ нужно постоянно стоять на страже курсовых изменений, и когда есть предпосылки к серьезной девальвации — купировать это резким ростом процентной ставки. И тут мы приходим к тому, с чего начали разговор. Рост процентной ставки — это рост процентов по кредитам и падение реальных доходов населения.
Чтобы избежать этого, нам необходимо создать специальный фонд стабилизации рубля. Это позволило бы частично решить проблему и предложить рубль в качестве расчетной единицы хотя бы с нашими ближайшими партнерами по ЕАЭС, а также Китаю и Турции.
Иначе в случае обвала рубля у нас будет резкий скачок инфляции. Прогноз по инфляции всегда подразумевает, что и в следующем году, и через год будет сохраняться та же картина, что мы видели в последнем полугодии. В данном случае это более-менее стабильная конъюнктура на энергоносители и отсутствие серьезных санкций. Если это предположение оставить в силе на 2020−2021 год, я согласен с тем, что инфляция будет снижаться. Возможно, мы даже достигнем 2%.
Но реалистичный прогноз в том, что это только при условии, что курс рубля будет стабильным, без стрессов и обвалов. А такой гарантии сейчас никто дать не может. Поэтому я не представляю себе, на чем данный оптимизм правительства может базироваться.
Мария Безчастная
На фото: Максим Орешкин (Фото: Екатерина Штукина/POOL/ТАСС)
