Руководитель Росимущества Ольга Дергунова поведала о хорошо забытом плане извлечения прибыли. «Ускорить продажу крупных активов вне зависимости от плохой конъюнктуры». По ее словам именно такое поручение направил ведомствам первый вице-премьер Игорь Шувалов.
Надо отрезать ногу, чтобы ее съесть и спасти государственный организм.
«Есть класс готовых активов, которые можно продавать по тем ценам, которые диктует рынок. К ноябрю необходимо подготовить доклад президенту», заявила Дергунова ссылаясь на поручение Шувалова.
В частности предполагалась продажа активов «Роснефть», «РусГидро», АЛРОСА, «Аэрофлот» по свободным ценам. В условиях кризиса — это буквально означает «за бесценок» американским, европейским и китайским подставным компаниям.
Через сутки пресс-служба Кремля достаточно холодно отреагировала на идею Игоря Ивановича. «Приватизация не может быть самоцелью…. Приватизировать активы, которые сейчас крайне недооценены, вряд ли возможно и вряд ли целесообразно».
Однако сам факт наличия столь «оригинальных» идей в аппарате правительства свидетельствует о глубоком системном кризисе.
Монетарно-рыночная идеология себя полностью дискредитировала. Под видом экономической политики государству предлагаются примитивные и откровенно губительные решения, которые окончательно добьют технологический суверенитет России. Уцелевшие остатки инфраструктуры страны: топливно-энергетический комплекс и транспортная система должны уйти с молотка ради пополнения чьих-то карманов кэшем. Удивительно, что в предложенном списке отсутствует РЖД. Вполне вероятно, что авторы новой приватизации держат столь лакомый фрагмент в уме.
В течение 20 лет экономическая элита РФ занималась распродажей ресурсов советской индустриализации. За это время Россия превратилась в колониальную экономику, сырьевого типа, лишилась гражданского авиастроения, машиностроения, практически всех передовых промышленных отраслей, единой энергосистемы, прикладной науки, всех завоеваний социального государства…
Продавать больше нечего, поэтому адепты рыночной секты положили глаз на сырьевые госмонополии и транспортные сети.
Те, кто в течение 20 лет стоял у руля российской экономики, попросту не знают иных форм существования. Покрывать растущие дисбалансы чем-то надо, поэтому они цепляются за тупиковую хозяйственную модель, прикрывая свою логику красивыми фразами про новый энергоуклад и модернизацию.
На этом фоне вызывающе интересной выглядит стратегия, которую предлагает Правительству команда советника Президента Сергея Глазьева.
В отличие от представителей рыночной секты Глазьев знает, где найти деньги.
После эпического доклада Совбезу 15 сентября новостные ленты наполнились воплями о том, что Сергей Глазьев предлагает запустить печатный станок.
В интервью 5 ноября Сергей Юрьевич в очередной раз пояснил, что он имеет в виду. " Я не предлагаю запускать печатный станок, а рекомендую перейти к денежно-промышленной политике по образцу европейского, американского, японского или китайского опыта. Такая политика предполагает управление движением денег. Если мы обеспечиваем их целевое использование, мы можем контролировать скорость их обращения и можем посчитать инфляционный или дефляционный эффект», — заявил Сергей Глазьев в интервью порталу «Накануне».
Вопрос: Ваши либеральные оппоненты критикуют предложение «напечатать деньги», мол, это приведет к еще большей инфляции, которую так фанатично пытается побороть Центробанк. Так все-таки, какой эффект принесет рост денежного предложения?
Сергей Глазьев: Все предложения, изложенные в докладе, просчитаны и опираются на четкое понимание взаимоотношений между денежным обращением и производственной сферой. Они нелинейные, имеют разную природу. Еще Кейнс обращал внимание: если факторы производства используются не в полной мере, то следует увеличивать количество денег, чтобы обеспечить их загрузку и выйти на оптимальный уровень. В обратном случае — при «эксплуатации» всех факторов производства — дальнейшее увеличение денежной эмиссии приведет к инфляции.
Сам Центробанк исходит из модели оценки разрыва выпуска — величины, которая показывает разницу производства экономики по отношению к оптимальному уровню. Регулятор признает кейнсианский подход, но разрыв выпуска оценивает неадекватно: использует устаревшую модель с кривой Филлипса, где пытается уровень производства мерить через уровень безработицы (там 5% — это нормальный показатель).
Эти модели неадекватны, не учитывают скрытую безработицу, которая сегодня составляет около 20%. То есть мы можем поднять выпуск промышленности на 20%, не прибегая к увеличению занятости. Во-вторых, 40% производственных мощностей сегодня простаивает — этот фактор тоже не учитывается. Их загрузка требует увеличения объема выдачи кредитов.
При увеличении объема денег на эти цели вы получаете выпуск промышленной продукции, повышение эффективности, снижение издержек за счет роста масштабов производства. Инфляция в этом случае, наоборот, снижается. Этот эффект мы многократно проверяли на нашей экономике. Такие же итоги демонстрировала китайская, европейская экономики в период роста. Ситуация монетизации, увеличения денежного предложения вопреки тому, что говорят монетаристы, ведет к снижению инфляции.
К сожалению, они не понимают таких элементарных вещей. Денежные власти исходят их того, что деньги — это буквально золотые монеты. Поэтому они распространяют на них законы спроса и предложения товара. Это большая примитивизация.
