"ЗАВТРА". Олег Георгиевич, как обстоят дела в нашей гидроэнергетике? И для чего нужна ассоциация гидроэнергетиков?
Олег ЛУШНИКОВ, исполнительный директор Ассоциации "Гидроэнергетика России". Ассоциация "Гидроэнергетика России" была создана в 2003 году для того, чтобы объединить компании, производящие электрическую энергию на различных гидроэлектростанциях. На сегодняшний день это крупнейшая отраслевая ассоциация, в состав которой входят 9 гидроэнергетических компаний (ГЭК) суммарной мощностью почти 52 ГВт, что составляет 97% от всех станций, которые вырабатывают электроэнергию на ГЭС. Это "РусГидро", ТГК-1, "ЕвроСибЭнерго", "ЕвроСибЭнерго-гидрогенерация", "Татэнерго", Башкирская и Якутская генерирующие компании. Отдельная компания — Богучанская ГЭС. И маленькая, но очень для нас значимая Мамаканская ГЭС.
"Гидроэнергетика России" помогает ГЭК определять общие направления работ, формировать консолидированную позицию по значимым вопросам и достойно отстаивать их на всех уровнях власти и общества. За двадцать лет существования Ассоциацией проделана солидная работа по продвижению интересов энергетических компаний и решению самых сложных проблем, мешающих им развиваться.
"ЗАВТРА". В госкорпорации "Росатом" есть свои конструкторские школы, проектные институты, своё машиностроение. А вы не пробовали собрать в единый узел сопутствующие структуры?
Олег ЛУШНИКОВ. Мы допускаем такое участие. Инжиниринг у нас представлен группой компаний "Ракурс" из Санкт-Петербурга, большая часть их работ находится как раз в области автоматизации и систем управления на ГЭС. Наверное, сейчас в стране нет станции, где бы не были поставлены их шкафы управления.
И ещё одна компания, которая когда-то была очень известна в нашей стране, "Спецгидроэлектромонтаж" (СГЭМ), занимается ремонтом и наладкой нашего оборудования. Два года назад тоже стала членом нашей Ассоциации.
До недавнего времени в "Гидроэнергетику России" входила немецкая компания "Фойт", но в связи с известными событиями она вышла из состава Ассоциации. Вместо неё мы надеемся в скором времени увидеть другую компанию, которая также будет работать в области машиностроения. Сейчас по этому поводу ведутся переговоры.
"ЗАВТРА". Поскольку "РусГидро" входит в Ассоциацию, то и его проектные институты, прежде всего "Ленгидропроект", тоже работают с вами?
Олег ЛУШНИКОВ. Безусловно. Они являются структурными подразделениями в составе групп компаний ПАО "РусГидро". Через эту организацию они также влияют на работу нашего объединения и даже входят в наблюдательный совет отдельных проектных институтов.
"ЗАВТРА". Территориальная генерирующая компания № 1 (ТГК-1) — это пространство Карелии, Мурманской области, то есть северо-запада страны. Если сравнивать совсем маленькие ГЭС, которые есть у ТКГ-1, с, допустим, "ЕвроСибЭнерго", как они себя чувствуют? Вы маленьких не обижаете?
Олег ЛУШНИКОВ. Мы никого не обижаем. И по нашему Уставу, и по корпоративной этике у нас все равны. Даже Мамаканская ГЭС, у которой мощность 86 МВт, имеет те же права, как и большие компании, которые владеют десятками ГВт мощностей. Но что касается ТГК-1, то у этой компания почти 3 ГВт мощности, она объединяет 40 ГЭС, многие из которых являются предметом законной гордости энергетики нашей страны, например, Свирская и Волховская ГЭС. Есть ряд перешедших к нам станций, которые были созданы по финским проектам. Пять из них в составе ТГК сейчас работают на границе. Есть даже станция, расположенная на территории, которую Советский Союз купил у Финляндии. Это для нас возможность более чётко руководить работой ГЭС и проводить технологические работы.
"ЗАВТРА". Есть ли у вас какие-то зарубежные проекты или хотя бы сотрудничество с организациями в странах бывшего Советского Союза? Ведь в 1990 году было закончено формирование объединённой водно-энергетической системы Средней Азии. Это по-прежнему у нас синхронизированная зона, многие проекты реализованы в ныне независимых республиках благодаря советской школе гидроэнергетики.
Олег ЛУШНИКОВ. У нас есть контакты, мы общаемся на энергетических форумах, которые проводятся на территории нашей страны. Туда приезжают представители Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана. У них есть нацеленность на сотрудничество с зарубежными странами, которые предоставляют банковские услуги и финансируют ряд строек в этих республиках. Россия не является финансирующей стороной в их программе строительства малых ГЭС, поэтому плотного взаимодействия у нас нет, но мы имеем с ними хорошие отношения и обмениваемся определённой информацией.
Со странами дальнего зарубежья у нас было два направления сотрудничества. Одно из них — Международная ассоциация гидроэнергетики, но сейчас, по понятным причинам, наше членство там свернулось. Второе — Международная комиссия по большим плотинам (ICOLD). Наша страна входит в это объединение с 1932 года. Сейчас мы работаем в ряде комитетов этой организации и в правлении Российского национального комитета Международной комиссии по большим плотинам. Ассоциация также приглашает представителей ICOLD для участия в разных форумах.
"ЗАВТРА". Олег Георгиевич, в России строится довольно много малых ГЭС и не только участниками вашей Ассоциации, но и независимыми игроками. Они взаимодействуют с вами?
Олег ЛУШНИКОВ. Руководство компаний "Норд Гидро — Белый порог" очень плотно с нами сотрудничает. По части других игроков в строительстве малых ГЭС, которые принимали участие в Государственной программе поддержки возобновляемой энергетики (ДПМ ВИЭ 1.0 и 2.0, ДПМ — договор предоставления мощности), мы с ними тоже общались. Более того, они к нам периодически обращаются за советом. В частности, одна из компаний воспользовалась антисанкционной поддержкой министерства и правительства и смогла отказаться от действующего проекта и выйти из него без штрафов. Все остальные продолжают строить. При этом нельзя сказать, что у нас возводится много малых ГЭС.
"ЗАВТРА". Если сравнивать с количеством больших, то много.
Олег ЛУШНИКОВ. Не буду умалять этот сегмент гидроэнергетики, но мы за 10 лет проанализировали примерно 10 тысяч проектов на 340 ГВт общей мощности. И 84% из тех, что были реализованы во всём мире, — это большие ГЭС от 100 до 1000 ГВт, в некоторых случаях даже выше. Этот сегмент развивается быстрее, потому что, как правило, вписывается в государственную политику тех государств, на территории которых есть гидроэнергетический потенциал, и его хотят широко использовать. Крупные ГЭС развиваются быстрее малых, с темпами где-то 3% в год. За последнее десятилетие их средний ежегодный прирост был примерно 20-25 ГВт. На сегодняшний день это 1400 ГВт суммарной мощности ГЭС и ГАЭС (Гидроаккумулирующая станция, служит для выравнивания суточной неоднородности графика электрической нагрузки. — Ред.) во всём мире.
Понятно, что ГЭС — это самый большой мировой источник возобновляемой энергии, они вырабатывают её кратно больше, чем солнце и ветер. И они же производят примерно в 1,5 раза больше энергии, чем все АЭС. Поэтому ставка в развитии гидроэнергетики во всём мире делается на крупные ГЭС.
Россия с 2010-го по 2023 год ввела в эксплуатацию Бурейскую станцию, Богучанскую, Нижне-Бурейскую, Среднеканскую и Зарамагскую ГЭС. Их проектные решения закладывались ещё в 1970-е годы и были просто завершены в настоящий период. Фактически ни одной новой крупной станции за последнее десятилетие в нашей стране не введено.
Интересно, что развивающие страны активно строят ГЭС. Китай (который, конечно, трудно сейчас отнести к развивающимся государствам, но он сам из этой категории никак выходить не хочет) за прошедшее десятилетие ввёл 200 ГВт мощностей и большой, и малой генерации, Турция — 30 ГВт, Индия — 13 ГВт, Вьетнам — 11 ГВт.
Если посмотреть на связь между социально-экономическим положением и уровнем энергообеспеченности, то очень многое объясняется. Например, в США на душу населения приходится 13,5 тысяч кВт*ч. А в Индии или Индонезии, которые обладают огромным гидропотенциалом, — всего 1 тысяча кВт*ч. Эта разница и сказывается на уровне развития государств. Здесь показательным примером может быть Африка. Например, Египет вырабатывает энергии на душу населения примерно в 5 раз меньше, чем Европа. При этом делящая с ним Нил Эфиопия, где 45% населения сейчас вовсе не подключены к электросетям, начала строить огромную ГЭС в 6 ГВт. Гидроэнергетика — это благородное дело.
"ЗАВТРА". И, на мой взгляд, самый красивый вид генерации. Прошлое столетие стало золотым веком для советской, а потом и российской гидроэнергетики. Сейчас из долгостроев осталась только Крапивинская ГЭС в Кемеровской области. На этом задел СССР заканчивается. Чтобы не потерять эту отрасль энергетики, надо в ближайшее время начинать строить что-то серьёзное. С большим трудом по инициативе министра энергетики Николая Григорьевича Шульгинова сумели добиться того, что схема и программа развития отрасли стали централизованными, выпускаются на 5 лет, ежегодно обновляются. Но средний срок строительства ГЭС — 10 лет. В этой связи удалось ли вам услышать что-нибудь обнадёживающее, к примеру, в стенах Государственной Думы?
Олег ЛУШНИКОВ. Наша Ассоциация очень плотно сотрудничает с разными комитетами Госдумы. Я вхожу в два экспертных совета, один по возобновляемым источникам энергии (ВИЭ), другой — по гидроэнергетике. А первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по энергетике Игорь Ананских является членом Наблюдательного совета Ассоциации. Мы часто обсуждаем вопросы, которые вы обозначили.
Был и довольно откровенный разговор, в котором принимали участие представители исполнительной власти, сотрудники Министерства энергетики РФ, обсуждали темы, касающиеся и малых, и больших ГЭС. Мы слышим друг друга, пытаемся находить компромиссы в сложных вопросах. По преодолению барьеров, существующих в строительстве крупных ГЭС, есть несколько инициатив, которые должны быть поддержаны законодателями. Надеюсь, что это случится в обозримой перспективе.
"ЗАВТРА". Если смотреть на ГЭС как на комплекс, то это и технические сооружения, и сама электростанция, и водохранилище. Одна из причуд нашего законодательства в том, что водохранилища — это федеральная собственность, и режим использования воды зависит не от энергетиков, а от Росводоресурсов. Тем не менее всё, что связано с инвестициями в строительство новых электростанций, должно висеть на энергетической компании. Больше всего меня потрясает то, что обустройство ложа водохранилища не относится к капитальным затратам компании. Мало того, что она за свой счёт строит будущий федеральный объект, она ещё эти расходы не может никоим образом профинансировать за счёт банковских кредитов. Этот вопрос был поднят ещё в 2018 году. Удалось ли сейчас, спустя пять лет, законодателям его разрешить?
Олег ЛУШНИКОВ. К сожалению, всё упёрлось не в законодателей. Был подготовлен законопроект, внесён на обсуждение, причём со стороны Минстроя. И был остановлен Минюстом в связи с юридическим отсутствием предмета регулирования. Это связано с тем, что запущенная в 1990-е регуляторная гильотина убила такие важные документы, как Постановление Правительства 1986 года, Строительные нормы и правила 1985 года, на которых держалась хоть какая-то логика очистки территорий и подготовки лож водохранилищ. С их исчезновением практически ничего не осталось.
Вопрос, который вы поднимаете, абсолютно законный. Я выступал на том совещании, где эта тема озвучивалась. Наша Ассоциация сейчас работает совместно с коллегами из гидроэнергетических компаний. Уже провели несколько встреч с Минстроем, и вроде бы понимание там в этой части появляется. Надеемся, что в этом году у нас начнётся активная разработка подзаконных документов.
Это не простой вопрос, он затрагивает несколько кодексов, в том числе градостроительный, земельный и водный, и в каждый из этих документов нужно вносить довольно существенные правки.
Инвестор, который идёт на площадку, должен быть уверен в том, что в последний момент ему кто-то не скажет: сами вырубайте лес, готовьте территорию, а мы будем только осуществлять надзорные функции, да ещё и наказывать вас, если что-то сделаете не так. Сейчас проектная документация составлена таким образом, что её выполнение акционерным обществом будет вызывать вопросы акционеров: "А почему мы финансируем объекты, которые будут принадлежать государству? Государство у нас их будет выкупать или мы сами будем пользоваться теми экономическими эффектами, которые эти водные объекты дают?"
Здесь предстоит большая работа. Повторю, что очень важна совместная деятельность с ГЭК. У компании "РусГидро" сложился многолетний опыт набивания шишек на этом тернистом пути. И сформированная сейчас рабочая группа, и те поручения, в том числе и Минстрою, которые были даны в прошлом году Александром Валентиновичем Новаком, сегодня отрабатываются. Долгое время думали, что для решения проблемы лучше менять по одному нормативно-правовому акту, но после обсуждения в Минстрое решили, что правильнее делать это единым законом, а потом уже нанизывать на него все подзаконные акты.
"ЗАВТРА". Не очень понятно, какой из 17 департаментов Министерства строительства РФ может иметь хоть какое-то отношение к гидроэнергетике?
Олег ЛУШНИКОВ. Департамент гражданского строительства.
"ЗАВТРА". Для того чтобы ГЭС точно относились к гражданскому строительству, нужна какая-то методика учёта неэнергетических эффектов. Например, сама плотина — это в большинстве случаев решение транспортных проблем, ведь по плотине могут пройти и автомобильная, и железная дороги.
Сейчас получается, что для постройки ГЭС компания-инвестор передаёт в федеральную собственность то, что она за свой счёт возвела, без какой-либо компенсации. Даже при участии в ДПМ, рассчитанной на 15 лет, поскольку только строительство ГЭС длится 10 лет, и за следующие 5 лет там ничего не окупится.
При этом никто не знает срока эксплуатации ГЭС. Точно известен срок эксплуатации солнечных/ветряных электростанций — 20 лет, угольным и газовым отведено по 40 лет, АЭС — 60. У ГЭС в данной графе стоит прочерк, потому что пока в мире нет гидроэлектростанции, которая уже выведена из эксплуатации. Но эффект окупаемости в соответствии с нормативами мы хотим увидеть за 15 лет…
Олег ЛУШНИКОВ. Безусловно, это нереально.
И поэтому здесь важна роль государства: надо вписывать в программы социально-экономического развития сегмент развития энергетики в целом и гидроэнергетики в частности. У нас огромный гидропотенциал, и нелогично его не использовать.
В странах, которые являются лидерами по строительству гидроэнергетический объектов, есть разные формы поддержки этой отрасли. Например, в Китае практикуется льготное кредитование государственными банками с 50% скидкой. Также применяются и всевозможные налоговые льготы, и упрощение процедур резервирования и перевода земель из одной категории в другую, что тоже дорогого стоит. Если бы в данный момент удалось упростить решение хоть каких-то вопросов для наших гидроэнергетиков, думаю, они сказали бы за это огромное спасибо.
Сложностей много, но хочется верить, что созданные рабочие группы продолжат решать вопросы — в развитие поручения президента от 2021 года, когда он на расширенном заседании по развитию топливно-энергетического комплекса сказал, что стране нужно больше низкоуглеродной и неуглеродной генерации, имея в виду и атомные станции, и ГЭС. Тогда как раз началась работа по изменению документов и по осознанному внесению новых станций в генеральную схему. В рабочую группу при Минэнерго вошла и наша Ассоциация, и все её ведущие компании. Причём этот процесс шёл примерно полгода. Именно тогда зазвучали слова про прямой и косвенный эффекты в гидроэнергетике. В декабре 2022 года на заседании комиссии Госсовета было принято решение сделать такую расчётную методику. К этому активно подключилась "РусГидро" и другие авторитетные отраслевые организации.
По завершении рабочая группа представила результаты по первоочередным 7 объектам, включённым в генеральную схему развития до 2035 года (надеюсь, сейчас она будет продлена).
Эти станции обсчитали, и получилось, что за 30-летний период они только за счёт социально-экономических эффектов окупались в 10 раз. И в 4–5 раз окупалось строительство водохранилищ, которое логичнее проводить с плеча государства — и с точки зрения финансовой ответственности, и с точки зрения координации работ между ведомствами.
При этом некоторые ушлые представители разных органов власти говорят нам, мол, не расстраивайтесь, мы придумаем, как в ваш бюджет официально зачесть незачитаемое строительство водохранилища, не волнуйтесь, вас никто не накажет — только стройте, а мы потом станцию возьмём себе и будем эксплуатировать как водный объект. Такой подход, конечно, чрезвычайно удивляет.
"ЗАВТРА". У нас много подобных загадочных вещей. Вы говорили о государственной поддержке строительства гидроэнергетических станций в тех странах, которые хотят их развивать, а гидропотенциал России использован всего на 20%. И даже если мы с этой точки сдвигаемся, то всё равно в отчётах министерств по видам генерации видим статистику, где отдельными строчками идут большие ГЭС и ВИЭ. И получается, что ГЭС — это невозобновляемая энергетика.
Помню, был момент, когда к "зелёной" генерации относились малые ГЭС мощностью до 25 МВт. Потом этот показатель увеличили в 2 раза и стали считать, что до 50 МВт — это "зелёная", возобновляемая генерация. А что, начиная с 51 МВт, происходит что-то страшное? Вода, которая проходит через гидроагрегаты, видимо, исчезает, раз она не возобновляется? С чем связан такой, мягко говоря, странный подход, и как от него избавиться?
Олег ЛУШНИКОВ. Если говорить про малые "зелёные" и большие "незелёные" ГЭС — до 50 и после 50 МВт соответственно, то это совершенно искусственное деление, поскольку любые электростанции, работающие за счёт энергии вод, являются возобновляемыми источниками. Это самый чистый и самый древний вид использования энергии, первые упоминания о котором относятся ещё к IV веку до нашей эры. В учебнике Дж. Твайделла "Возобновляемые источники энергии" (издание 1990 года) очень просто написано, что если то, что поступает на вход, выходит после преобразования, не меняя своей физической природы, это — возобновляемый источник энергии. Поэтому ни уголь, ни атомное топливо к возобновляемым источникам не относится. А в гидроэнергетике, вне зависимости от мощности объекта, — самая чистая электроэнергия со средним удельным показателем 24 грамма СО2 на 1 кВт*ч. Это в 40 раз меньше, чем в угольной, в 20 раз меньше, чем в газовой генерации, и соизмеримо с ветровыми и атомными станциями.
Здесь можно вспомнить одну известную спекуляцию: в 2000-е годы человек по фамилии Харрисон из Ванкуверского университета после явно заказного исследования опубликовал резолюцию, которая заключалась в том, что ГЭС и их водохранилища эмитируют в атмосферу больше СО2 и метана, чем тепловые электростанции. Те, кто тогда лоббировал угольную отрасль Канады, очень активно поддержали изыскания Харрисона. Причём 19 лет спустя он сам себя опроверг и сказал, что в действительности этот показатель в 36 раз меньше. Канадскую угольную отрасль спасти так и не удалось, но свою зловредную роль эта провокация сыграла.
Периодически все ГЭС для подтверждения чистоты показателей работы станций проводят исследования. Учёные Института физики атмосферы им. А.М. Обухова (ИФА РАН) выяснили, что выбросы ГЭС минимальны, причём в большей степени там идёт процесс поглощения.
В первый раз про поглощение заговорили, когда мы работали с биофаком МГУ над совместным проектом Ассоциации, "РусГидро" и "Евросиба". Тогда мы на расчётной модели вычислили, что отечественные электростанции, находящиеся в основном в бореальном или умеренно холодном климате, не эмитируют, а, наоборот, в большей степени потребляют, или "захоранивают", углерод.
Научные исследования постоянно ведутся и в натурных условиях. Учёные Института физики атмосферы РАН под руководством доктора физико-математических наук И.А. Репиной делают замеры в трёхлетних циклах в разные периоды. Вода забирается во многих точках водохранилищ и на различных глубинах. Процесс исследования соответствует методике ООН. Получены подтверждения того, что эмиссия в атмосферу совершенно ничтожна.
"ЗАВТРА". В результатах научных исследований сомневаться не приходится. А стоит ли здесь ждать соответствующей реакции со стороны наших многочисленных министерств и ведомств? Удастся ли отменить статистику, в которой ВИЭ идут отдельно от ГЭС?
Олег ЛУШНИКОВ. Я уже говорил, что это искусственное деление. В данном случае здесь вопрос деления денег. Создаётся ощущение, что в программе ДПМ ВИЭ, когда она задумывалась, ГЭС вообще не планировались. И то, что малые ГЭС с такой сложностью находили место в программе ДПМ-1 и потом в ДПМ-2, показывает, что ГЭС очень сильно отличается от других источников возобновляемой энергии, прежде всего — от солнечной и ветряной. Дело в том, что мы строим крупную станцию 10-12 лет, а малая станция по первой программе ДПМ ВИЭ должна была быть построена за три года. И когда мы пришли в "Совет рынка", я спросил: вы знаете, что только полноценное исследование по гидрологии делается минимум два года? Вы за оставшийся один год предлагаете построить водохранилище? Ведь большая часть тех станций, которые у нас выпускаются сейчас по ДПМ ВИЭ, возводятся с водохранилищем. Именно в таких станциях заинтересована энергетика нашей страны — регулируемых.
Между прочим, в том же учебнике Твайделла писалось о том, что на заре создания отрасли солнца/ветра станции будут снабжаться автономными аккумуляторами. То есть мы находимся не в равных условиях с ними: мы создаём объект и ещё, по сути дела, аккумулятор. И не только в этом у нас есть противоречия в программах ДПМ ВИЭ, которые ставят ГЭС в худшее положение по сравнению с солнечными и ветряными станциями. Но постепенно мы находим с коллегами общий язык. Например, срок строительства увеличили до 7 лет, добились изменения правил локализации (тот, кто их придумал, видимо, даже не знал, из каких элементов состоит ГЭС).
Сейчас боремся с вопросом экспорта. Исходно в этой программе Министерство промышленности акцентировало внимание на том, что в определённом количестве новый продукт, появляющийся в рамках ДПМ, в доказательство того, что это уже созданный сегмент экономики, должен продаваться на зарубежные рынки. И это правило отнесли и к малым ГЭС, хотя очень сложно представить, что турбину можно взять, вывезти и положить в каком-нибудь магазине. Или даже в онлайн-магазине. Потому что любая турбина строится под конкретный объект. По поводу этого противоречия мы общались с Минпромом, и там готовы на определённые подвижки в этом вопросе.
К счастью, пока отрасль сохранена. Но я разделяю ваши опасения по поводу того, сможем ли мы развивать её в будущем. В Министерстве мы говорим: да, кто-то создаёт новое, а наша цель — сберечь прежнюю гидроэнергетику, которой гордилась страна. И это не фигура речи. Например, от двух крупных российских производителей турбин, предприятий "Силовые машины" и "Тяжмаш", можно услышать, что доля оборудования, производимого для гидроэнергетики, снижается.
Если в 2018 году она составляла порядка 8-7%, то сейчас уже меньше. А вскоре и вовсе закончится программа модернизации, идущая в наших компаниях. В прошлом году заменили оборудование в ТГК-1 — 25 МВт, по программе "Новая энергия" поменяли оснащение в "ЕвроСиб" — примерно 50 МВт. И около 100 МВт — в "РусГидро", где была самая масштабная программа модернизации, и они же являются одними из главных заказчиков "Силовых машин". Поэтому и здесь есть основания волноваться за отрасль.
"ЗАВТРА". Олег Георгиевич, у нас есть проекты, которые вроде бы удаётся реализовать. Я имею в виду Амурскую область, приток Амура Зею и приток Зеи — Селемджу. Но это только два проекта. Хотя в поручении Владимира Путина говорилось о трёх гидроэлектростанциях. Далее, может быть, удастся решить вопрос с возобновлением строительства Крапивинской ГЭС. Но этого тоже как-то маловато для страны. Ещё одна тема, которую хотелось бы поднять, — гидроаккумулирующие электростанции (ГАЭС). На всю Россию у нас всего три ГАЭС. А у соседа по ту сторону Амура их счёт идёт уже на сотни, и останавливаться он не собирается. У нас же этот вопрос не разбирается вообще. Я до конца не понимаю, как при активном строительстве солнечных/ветряных электростанций их балансировать, если у вас нет балансирующих мощностей?
Олег ЛУШНИКОВ. ГАЭС — это действительно тема сложная и, наверное, в какой-то степени болезненная. И, возможно, она будет ещё более обостряться, потому что прошлой весной было принято распоряжение правительства о более экономном использовании ресурсов газотурбинных установок, которые в большей степени произведены за рубежом и, соответственно, ресурс их надо беречь. Действительно, ресурс даже у хороших моделей не очень большой — примерно в три раза меньше, чем у ГАЭС.
Альтернативы для регулирования энергосистемы сейчас нет, кроме ГЭС и тех ГАЭС, которых очень мало даже в удельном выражении. Судите сами: во всём мире — 175 ГВт, а у нас — 1,3 ГВт. Для такой большой страны это очень незначительные показатели. Но, на мой взгляд, важно и то, что они всё же попали в генеральную схему развития.
Всё это, конечно, большая тема для отдельного разговора, и здесь нужно, может быть, сформировать определённую площадку, на которой откровенно должны высказываться руководители структур, отвечающих за режимы. Потому что гидроаккумулирующие электростанции нужны, прежде всего, для режимов. Я помню момент, когда мы занимались этим вопросом очень плотно, и курирующим на тот момент вице-премьером Сечиным была поставлена задача, чтобы ни одна атомная станция, ни один блок не вводились в эксплуатацию без параллельного запуска ГАЭС. Тогда же прорабатывался вопрос про площадку Курской атомной электростанции, чтобы построить там станцию мощностью 465 МВт. Но в какой-то момент в нашей стране стало много невостребованной электроэнергии, и регулировать её можно было любой тепловой электростанцией, хотя у таких станций регулировочный диапазон очень мал. Поэтому тему ГАЭС закрыли.
Но всё же эти вопросы пора снова поднимать. Прежде всего, здесь должен проявлять себя главный интересант, и на мероприятиях, в которых участвует Ассоциации, я эту тему с представителем Системного оператора тоже обсуждаю. Если мы хотим, чтобы ГАЭС развивались, нужно менять множество факторов, в том числе и правила рынка. И самое главное, мы должны сформировать такое отношение к гидроэнергетике, чтобы все, начиная от министра и заканчивая обычным гражданином, гордились тем, что в стране есть такие станции. В 1960–1970-е годы поводом для гордости был не только космос, но была и наша гидроэнергетика. Об этом слагали песни, и молодёжь активно ехала строить электростанции.
"ЗАВТРА". Спасибо, Олег Георгиевич, за беседу! Тема далеко не исчерпана, поэтому надеюсь на новую встречу с вами.
Борис Марцинкевич
На фото: Загорская ГАЭС, крупнейшая гидроаккумулирующая электростанция России, расположенная на реке Кунья вблизи посёлка Богородское Сергиево-Посадского района Московской области
