Статистика, которая, как известно, знает все, говорит, что доля артелей и малого предпринимательства в послевоенные годы составляла в СССР 40% производства товаров бытового назначения, а сегодня доля малого бизнеса в ВВП России потихоньку растет и составляет 21,9%.
Сбербанк говорит, что в среднем в России ежемесячно появляется 56 тысяч новых активных бизнесов, а 28 тыс. прекращают операции. При этом никто не знает, сколько здесь фирм-однодневок, а сколько реальных стартапов. Пользоваться такой статистикой для реальной аналитики по состоянию малого бизнеса невозможно. Дольше всего в малом и среднем бизнесе держатся в медицинском секторе и в добывающей промышленности.
Можно себе представить, что врачи стабильно подрабатывают частной практикой, но как представить себе малый бизнес в нефтепереработке или добывании руды, газа и угля – трудно сказать. Можно предположить, что это в основном созданные для отмывания денег руководства фирмы - «прокладки», и они в реальном рынке никак не существуют. Такие предприятия скорее должны проходить по разделу «теневая экономика», чем по части малого бизнеса, но презумпция невиновности в пораженном коррупцией аппарате управления не позволяет без решения суда проделать такую операцию. А в суд у нас коррупционные дела попадают лишь при больших политических разборках.
Реальное число предпринимателей в малом бизнесе сокращается, их осталось 6% (не путать с занятыми в сфере малого бизнеса, которых по разным данным до 25 миллионов человек). Это исчезающая погрешность, которая уже не имеет экономического и политического значения. Малый бизнес не нужен ни населению, ни государству – и это при том, что в России давно капитализм, а власть клянется на каждом форуме в том, что малый бизнес – это предмет ее неустанных забот.
На самом деле все заботы власти о малом бизнесе начинаются и кончаются работой налоговых и проверяющих органов. Все остальное к малому бизнесу повернуто хорошо, если спиной, а то и вовсе оскаленными зубами. Для малого бизнеса нет дешевой муниципальной недвижимости в целях аренды под свою деятельность. Для малого бизнеса нет дешевых кредитных ресурсов, позволяющих начать и развивать деятельность. Для малого бизнеса нет сочувствия чиновников и населения. Малый бизнес живет между бандитами и силовиками, порой не понимая, где кончаются одни и начинаются другие.
Но самое главное, что для малого бизнеса нет темы в жизни. Для него нет ниши, куда он мог бы втиснуться со своими затеями. В перепродаже малый бизнес крупным производителям не нужен – они сами выстраивают свои сбытовые сети и создают дилеров-оптовиков. Дилеры работают по ценам предприятия, без своих оптовых наценок, получая в виде вознаграждения проценты от объема реализации.
Так создается монополия на сбыт и устраняется ненужная конкуренция, когда товар одной и той же фирмы воюет сам с собой из-за конкуренции посредников. Вообще малый бизнес как посредник выключен из жизни за ненадобностью. Связи как источник коммерческой информации заменил интернет, и потому процессы концентрации капитала с неизбежностью оптимизируют сбытовые сети производителей, выталкивая оттуда мелких торговых посредников.
Мелкий перекупщик – это архаика. Найти где-то товар подешевле, чтобы перепродать подороже в век дилерских сетей и интернета уже невозможно. Продавать дешевле, чем официальные дилеры, малый бизнес не может, так как кроме кредитов еще обременен затратами на аренду и зарплату персонала. Никто не отменял налоги и коррупционную ренту проверяющим органам. Мелкий частник в производстве и в оптовой и розничной торговле не выдерживает конкуренции с крупными структурами и разоряется.
Стараясь вписаться в себестоимость и в цену, малый бизнес начинает химичить с налогами и лезет в черные схемы платежей и в контрабанду на таможне. Это выталкивает его в криминальную среду, где его с готовностью ждут бандиты и силовики. Попытка встроиться в производственные и сбытовые цепочки крупных предприятий без солидной материально-финансовой базы обречена на неудачу. Купить оборудование и комплектующие невозможно без уже имеющихся накоплений, а они возникают только в криминальном бизнесе.
Таким образом, малый бизнес выталкивается в сферу услуг, которая так же растет по стартовым затратам и имеет дело с падающим платежеспособным спросом населения. Кустари-одиночки с мотором или без него, как писали Ильф и Петров, остались в конце восьмидесятых, в эпохе производственных кооперативов, которые погибли от рук кооперации торгово-закупочной. Даже кафешки и парикмахерские проигрывают конкуренцию сетевым структурам, доживая в старых нишах, но уже не умея их расширить.
В области транспортных перевозок и экспедирования мелкий частник так же не выдерживает конкуренции с крупными компаниями. Купить фуру и заниматься перевозками уже давно перестало быть выгодным делом, и даже три фуры не спасают бизнес от разорения.
Стать же дилером или прямым покупателем на крупном производстве без крупных откатов топ-менеджерам невозможно. Понятно, что если ты монополист, тебе легче иметь дело с одним крупным оптовиком, чем с сотней мелких, которые к тому же всегда проблемны в работе. Круг для малого бизнеса замкнулся. Он реально никому, кроме самого себя, не нужен.
Да, он где-то ютится в виде пирожковых и шашлычных, полукустарного автосервиса, подвальных ателье или парикмахерских, где стригут все, от головы до ног. Есть еще разные крупорушки и мелкие магазинчики со всяким скарбом, но они вынуждены очень много работать, чтобы очень мало зарабатывать. Такова проза жизни. Так когда-то извозчики проиграли конкуренцию метрополитену и исчезли с лица земли, как динозавры.
Сегодня вымирающими динозаврами становится весь малый бизнес. Монополизацию, названную «концентрацией капитала», не смогли остановить ни капитализм, ни социализм. Всем им мелкотоварное производство не нужно, оно непроизводительно, нерентабельно, невыгодно. Это прошлый век артелей и мелких частников, и он закончен.
Это совершенно объективный процесс, и как бы власть ни чувствовала свою вину перед малым бизнесом, помочь ему она не в силах. Тут не дешевые кредиты нужны, тут нужен другой технологический уклад, не прошлый, уходящий, он исчерпан совершенно объективными тенденциями. Искусственный интеллект и роботы абсолютно несовместимы с малым бизнесом.
Совершенно объективным путем мир приходит к необходимости государственного регулирования крупных социальных трансформаций, связанных с умиранием большого числа традиционных видов деятельности и высвобождением значительных масс трудовых ресурсов. Это, как ни крути, означает социализацию старой капиталистической экономики, которая перестает быть капиталистической и все больше тяготеет к социалистическим чертам.
Возникает на длительное время некий переходный формат, где производство капиталистическое, а распределение все больше требует социалистических методов. И чем больше элита от этого уклоняется, тем выше в обществе градус конфликта между социальными группами, которым такое положение выгодно и невыгодно.
В конечном итоге нерешаемые противоречия накапливаются, и такая система взрывается социальной революцией, которая происходит или по инициативе и под контролем элит (революция сверху), или в ситуации хаоса и крушения институтов прежней государственности, не способной решать задачи назревших социальных преобразований (революция снизу).
Процессы концентрации ресурса в руках все более узкого круга лиц и компаний означает объективный процесс созревания капитализма как системы товарно-денежных отношений.
Пока такое созревание материально-технической базы капитализма не завершено, малому бизнесу есть место в экономике. Но по мере перезревания такой базы малый бизнес отмирает, превращаясь или в уходящую натуру, или он включается в процессы слияний и укрупнений, то есть начинает стремиться к концентрации и монополии. Избыточные трудовые и материальные ресурсы перераспределяются в обществе в соответствии с его новой структурой.
Малый бизнес никогда не умрет полностью, мелкие лавочники и ремесленники всегда будут составлять какую-то часть общества. Но их доля будет таять, по мере технологического прогресса они непременно будут пролетаризироваться и пополнять ряды наемных работников.
Кризис капитализма как раз состоит в том, что социальные полюса все больше удаляются друг от друга, и однажды разрешение противоречий такого удаления потребует вспомнить о том, что пророчили бородатые классики, так неверно понятые в ХХ веке, но все более актуальные по мере приближения к концу века XXI.
Малый предприниматель станет таким же архаизмом, как кучер, гончар, кузнец или лучник. Каждый человек будет представлять не себя, а корпорацию. Но остановить прогресс невозможно, каким бы болезненным он ни был. Обществу придется жить в мире, где все его проблемы решают крупные корпорации и совсем не осталось места для малого бизнеса. Смерти его никто не заметит, потому что к тому моменту все успеют адаптироваться к ситуации. Новое всегда незаметно наплывает на старые обломки.
Александр Халдей
