На этой неделе в Москве на «Большом Медиа-Коммуникационном Форуме» (именно так, всё с больших букв), состоялся форум поменьше, посвящённый отечественному софту и «железу», точнее, их импортозамещению.
Помощник президента и профильный министр, обещанные организаторами, не пришли, однако IT-директора двух крупнейших в стране работодателей, РЖД и «Почты России», были.
Ниже перечислены сообщённые участниками мероприятия факты, представляющиеся важными или интересными.
Импортозамещение пошло не так. После принятия постановления правительства №1236 «Об установлении запрета на допуск программного обеспечения, происходящего из иностранных государств, для целей осуществления закупок для обеспечения государственных и муниципальных нужд» директор АНО «Центр компетенций по импортозамещению в сфере ИКТ» Илья Массух ожидал к настоящему времени увидеть в реестре отечественного ПО две-три сотни продуктов, а их там уже 4500+.
Толк из этого есть, с 2015 по 2017 годы закупки импортного ПО снижались по годам в миллиардах рублей так: 230, 195, 119. Картинка для наглядности.
Сокращение закупок импортного ПО произошло на фоне снижения общего объёма госзакупок, темпы которого, впрочем, были существенно ниже – единицы процентов. (Для полноты картины нужны также данные о доле импортного ПО в общем объёме госзакупок софта, их не сообщили. — АА).
Не позже мая в правительство поступит директива, предписывающая госкомпаниям (их закупки ПО – это 70% российского рынка) приобретать отечественное ПО.
Национальный фонд алгоритмов и программ, ныне пребывающий в печальном состоянии, возможно, будет преобразован в хранилище не программных продуктов, а «решений», демонстрирующих практические приёмы замещения импортных технологий и программных продуктов.
Реестр отечественного ПО, пользоваться которым сейчас крайне неудобно, будет приведён в божеский вид – за счёт правильной классификации программных продуктов, прежде всего. Сейчас, например, один и тот же продукт может числиться в реестре одновременно как «Прикладное программное обеспечение общего назначения», «Офисные приложения», «Системы управления процессами организации» и «Информационные системы для решения специфических отраслевых задач».
Из названий только этих четырёх классов ПО, между прочим, видна беспомощность классификатора отечественного ПО, применённого для реестра. Классификатор – одноуровневый, без деления на подклассы, чего для четырёх с лишним тысяч объектов недостаточно.
Классификация же как таковая способна озадачить кого угодно – пойди пойми, например, что такое «прикладное ПО общего назначения». Сейчас классов уже 24, а когда реестр создавался, их, помнится, было всего-то пять. Очевидно, всякий раз, как только архитекторы реестра сталкивались с неведомой им формой софтверной жизни, они специально для неё заводили ещё один класс программных продуктов.
Реестр и правила его применения надо совершенствовать, и не только из-за никудышного классификатора. Главное, что от реестра требуется – помочь заказчику найти отечественный аналог импортного ПО, а сейчас реестр для такого не годится.
Проблему будут решать (хорошо бы не так поспешно, как создавали реестр отечественного ПО. — АА). При Центре компетенций по импортозамещению в сфере ИКТ, созданном в 2016 году, сообщил Илья Массух, будет создан экспертный совет, впервые он соберётся на заседание в мае. Другой экспертный совет, при Минкомсвязи, который как раз ведает включением программных продуктов в реестр, решил произвести их инвентаризацию, для чего затеял, в частности, анкетирование правообладателей, задав им вопрос в лоб: какие иностранные продукты способен заменить ваш софт?
Далее, операционные системы. Нынешние государственные информационные системы (ГИС) писались под Windows, и с ОС, вошедшими в реестр (для десктопов это всё Linux-системы), они несовместимы. Надо перерабатывать ГИС, полагает Илья Массух. Два года назад, когда создавался реестр, ни заказчикам, ни компаниям не было понятно, на какие ОС ориентироваться. Сейчас в реестре есть «три крепких производителя ОС» (вообще же их в реестре 44. — АА), и задачу адаптации информационных систем под них можно решить «за два-три года».
Говорили также об СПО – при каких условиях можно записать СПО-продукт в число отечественных? Практический ответ экспертный совет при Минкомсвязи уже дал – если производитель сам продукт компилировал и собрал, то это продукт отечественный.
В действительности картина несколько сложнее. В число критериев «отечественности» следовало бы включить степень влияния на сообщество open source. Такое влияние у российских программистов есть, например, в сообществе, разрабатывающем СУБД, но его нет в среде разработчиков офисного софта. Без авторитета же в сообществе поневоле придётся делать проприетарный продукт, если хочешь его контролировать.
Искусственный интеллект от Сбербанка – хорошая иллюстрация сказанному. К настоящему времени Сбер эволюционировал от идеи «сейчас наймём программистов и сами всё напишем» к «давайте работать в среде СПО». Работа с СПО, по словам представителя банка, обходится в два-три раза дешевле.
Чего Сбер добился по части ИИ, можно посмотреть здесь, это забавно. Утилитарную пользу (скажем, снижение ставки ипотечного кредита) сбербанковский ИИ принесёт, хочется верить, в дальнейшем. Представитель банка пообещал в 19-м году не то чтобы внести ИИ-систему в реестр, но завершить и обнародовать «платформу». Пока что критерии успеха проекта «чисто математические».
Герман Суконников, заместитель начальника департамента информатизации РЖД, говорил об «успешном переводе компании на использование отечественного ПО» и впечатлял цифрами: более миллиона занятых, 85 тысяч километров линий, миллиард проданных билетов за год.
Исторически РЖД страдали не от недостатка, а от избытка отечественного ПО – «зоопарк» IT-систем в компании, рассредоточенной на 1/6 части суши, достигал сказочных размеров (сокращение номенклатуры эксплуатируемых продуктов – всё ещё стратегическая задача). Но серьёзные дела – «облака», ERP – железнодорожники делали за счёт импорта, в частности, SAP. Из выступления Суконникова следовало, что импортозамещение системного и специального ПО в РЖД если и возможно, то приведёт к потере производительности и, следовательно, увеличит потребность в «железе». Но желание обеспечить импортозамещение со стороны показалось искренним, на грани энтузиазма.
Замгендиректора «Почты России» по IT и развитию новых продуктов Сергей Емельченков пообещал «уйти от Windows до конца 2019 года» и сообщил, что «Почта» третий год «не платит Oracle ни рубля». Вообще, IT-независимость необходима, вот пример: когда из-за борьбы Роскомнадзора с Telegram «на простом отключении IP адресов» стал недоступен пустяковый внешний (от Google) сервис проверки капчи, встали зависящие от него системы «Почты».
В России 17 тысяч почтальонов получили для работы смартфоны на отечественной мобильной ОС Sailfish.
«Почта России» хотела бы внедрить у себя отечественный офисный пакет «МойОфис», к которому уже присмотрелась и который ей нравится. Помешать этому может только 223-й федеральный закон, устанавливающий правила конкурсной процедуры закупки для госкомпаний.
На форуме «Российский софт: эффективные решения» выступили также представители отечественных производителей аппаратного обеспечения на процессорах «Байкал» и «Эльбрус».
Мероприятие, заметим в заключение, было приурочено к выставке «Связь-2018» и проходило в одном из её павильонов. Общее (и поверхностное) впечатление от выставки: она похожа на дальние павильоны ганноверской CeBIT десятилетней давности. Среди экспонентов ни одной американской компании, единицы европейских, десятки наших, остальное – китайцы.
