Мясо бройлеров и куриные яйца ― один из самых доступных в России компонентов ежедневного рациона. В России на птицу приходится почти половина от всего производства мяса, и эта доля стабильно растёт.
Почему развивать птицеводство выгоднее остальных мясопроизводящих отраслей сельского хозяйства? Какие научные исследования в приоритете у птицеводов? Насколько популярные стереотипы о введении гормонов и антибиотиков бройлерам соответствуют действительности?
О перспективах и современной роли птицеводства в продовольственной безопасности страны рассказывает научный руководитель Всероссийского научно-исследовательского и технологического института птицеводства академик Владимир Иванович Фисинин.
Владимир Иванович Фисинин
― Насколько активно сегодня развивается птицеводство? Какая доля всей производимой сельхозпродукции приходится именно на выращивание мясных и яичных кур?
― Прежде всего надо сказать, что продовольственная безопасность сегодня ― проблема всей планеты. В решении этой задачи птицеводство и в России, и в мире занимает первые позиции.
На птицу приходится около 39% от производства всего мяса в мире, затем идет свинина, потом говядина. Доля остального мяса еще меньше. И сегодня видно, что производство мяса птицы растет, заметен явный прогресс.
В России доля мяса птицы в общей доле производимого мяса ― 46%. Это довольно много, и такое количество связано с несколькими факторами, в первую очередь ― с биологическими особенностями птицы. По сравнению с другими животными птица лучше перерабатывает питательные вещества корма в продукт питания. Кроме того, ни одна религия, ни один этнос не запрещают питаться яйцами и мясом птицы.
В мировом производстве птицеводство сделало необыкновенный скачок. Если в 1961 г. Китай производил 35 млрд яиц, то сегодня ― 679 млрд. Индонезия, где живут 270 млн человек, в 1961 г. производила 1,1 млрд, а сегодня 118 млрд; это рост в 115 раз.
Конечно, это не спонтанное увеличение. Во-первых, птица дает организму человека высококачественный животный белок: например, россияне получают 37% белка именно с мясом птицы и яйцами. Во-вторых, птицеводство позволяет достаточно быстро вернуть вложенные деньги. Например, в США на строительство новых ферм банки одобряли кредиты под 0,3–0,5%. При этом фермеры рассчитывались с банком только после запуска производства и выпуска первой продукции. В России такой практики, к сожалению, нет.
Эти факторы способствовали быстрому наращиванию производства птицеводческой продукции в мире.
Название
Производство мяса разных видов на душу населения в мире, кг Из доклада В.И. Фисинина
Производство яиц, млрд. штук Из доклада В.И. Фисинина
Динамика мирового производства мяса, млн. т Из доклада В.И. Фисинина
― Птицеводческая продукция, о которой мы сейчас говорим, это только куры, или в том числе индейка, утка и другие?
― Около 90% всего выпускаемого мяса птицы — это бройлеры. Еще 3,7% приходятся на мясо от яичных кур, которые заканчивают яйцекладку. Дальше идут индейка и водоплавающая птица: гуси и утки.
Сегодня вместе с развитием бройлерной продукции в России развернулась широкая работа по производству мяса индеек: в 2021 г. мы вышли на третье место в мире, впереди только США и Германия. 2022 г. уже показывает, что мы выйдем на второе место. И здесь надо отдать должное отечественному холдингу «Дамате», который и выступает ускорителем этого развития.
― Но основной птицей на столе все равно останется курица?
― Да, наверняка. Дело в том, что у кур значительно выше яйценоскость, от одной родительской пары можно получить до 150 бройлеров. Такого прироста нет ни у индейки, ни у утки. Кроме того, получить мясо индейки не так просто. Если бройлеру в рационе достаточно 22% протеина, то индейке нужно 29–30%. Большую продуктивность индейки могут дать только высокопротеиновые рационы.
― Какие российские исследования и разработки направлены на развитие птицеводства в России?
― Птицеводство в России развивают и наш Федеральный научный центр ВНИТИП, и Всероссийский научно-исследовательский институт генетики и разведения сельскохозяйственных животных, и Сибирский институт птицеводства.
Основная задача, стоящая сегодня перед учеными, это увеличение продуктивности: если говорить о мясе ― среднесуточного прироста или, как мы говорили раньше, «привеса», до 65–70 г. Повышение среднесуточного прироста всего на 1 г, когда мы выращиваем 3,2 млрд бройлеров в год, дает нам прибавку в 120 тыс. т.
За таким прогрессом стоят создание генотипов и обеспечение нужной среды развития. Допустим, у нас есть высокий генетический потенциал, но его надо реализовать, а для этого нужны соответствующие условия: полноценное кормление, микроклимат, ветеринарное благополучие. Этот единый комплекс средового фактора обеспечивают зоотехния, ветеринарная медицина, механизация и другие науки. Но кроме среды важно иметь и свои кроссы птицы, которые мы будем выращивать.
― К слову о ветеринарии: в 2017 г. в Сергиевом Посаде была вспышка птичьего гриппа, после чего пришлось уничтожить чуть ли не все поголовье селекции. Как удалось выбраться из той ситуации?
― Да, сегодня птичий грипп остается серьезной проблемой. В 2017 г. такая ситуация сложилась и в селекционно-генетическом центре «Смена» под Сергиевым Посадом. Тогда случилось то, что можно назвать чудом: за две недели до вспышки заболевания директор хозяйства Д.Н. Ефимов собрал около 14 тыс. яиц от исходных чистых линий и переместил их на другую площадку в 14 км от центра, чтобы проинкубировать. Таким образом мы спасли исходные чистые линии, которые стали основной для создания отечественного кросса кур «Смена-9».
― Чем отличается кросс от породы кур?
― Термин «кросс» происходит от немецкого слова Kreuzung ― скрещивание.
У нас есть породы, материнская и отцовская, внутри которых мы выделяем особые линии. Именно на уровне скрещивания отдельных линий получается большая продуктивность.
В птицеводстве семья ― это один петух и десять кур. У каждой курицы есть кольцо с номером, который переносится на яйца. Нам известны происхождение яйца, отец и мать цыпленка. Собирая их лучшие качества, мы выводим новые кроссы, которые увеличивают прирост и яйценоскость. Это сложнейшая работа.
― Насколько быстро можно вывести новый кросс?
― Это довольно длительный процесс. Все зависит от количества резервных линий, которые нужно скрещивать, отслеживать специфические комбинационные способности. Здесь очень много тонкостей.
Сегодня мы продолжаем работу над созданным кроссом «Смена-9». Будут и «Смена-10», и последующие кроссы, но на это нужно пять-шесть лет упорнейшей работы. Нужно найти новые признаки, которые дадут лучшие результаты: например, повышенный выход мяса грудной мышцы или улучшение сохранности.
Мы работаем с Российским научным фондом, недавно выиграли грант на три года по экспрессии генов, влияющей на резистентность и иммунный статус прародителей, родителей и бройлеров. Это оказалась очень интересная работа на разном энергетическо-аминокислотном уровне. Например, мы используем в рационах подсолнечное, рапсовое и конопляное масло: оказывается, гены по-разному реагируют на их включение в рацион. Эти данные уже вошли в руководство по работе с новым кроссом на 100 с лишним страницах. Те, кто покупает у нас кроссы, получают все материалы: по технологии содержания, по вакцинации, кормлению, световым режимам, санитарно-гигиеническим нормам.
Такие работы позволят нам дальше идти к полной реализации кросса «Смена-9» и в будущем создать новый кросс.
Когда я пришел работать в этот институт в 1971 г., мы радовались среднесуточным привесам бройлеров в 19 г. Сегодня, по средним данным Российского птицеводческого союза, пост президента которого я занимаю, прирост держится на уровне 63 г, а на лучших фабриках ― до 65 г.
Мировые исследования прежде всего пытаются увеличить питательность корма. Не 1,6 кг корма на 1 кг прироста, а 1,2. Кто-то говорит, что можно добиться показателей в 1,1 кг корма на 1 кг прироста. Наверное, это реально, но надо оценивать дороговизну такого комбикорма и не забывать о том, что, когда мы используем естественные корма, мясо получается более высокого качества и лучшего вкуса.
― Нам хватает своих кроссов птицы?
― К сожалению, пока не хватает. Отечественный кросс «Смена-9» сейчас занимает в нашем бройлерном производстве только около 2%. В основном мы работаем на английском кроссе Ross и американском Cobb.
Чтобы избавиться от этой зависимости, и была разработана стратегия и программа создания отечественного кросса «Смена-9». Сегодня мы должны построить не только бройлерный селекционно-генетический центр, но и новые центры по производству племенных яичных кур, индейки и водоплавающих птиц. Нужно создать современные селекционно-генетические центры и продолжить работу.
― Есть определенный стереотип о том, что бройлеров для ускоренного роста пичкают «химией», а чтобы поголовье не болело ― антибиотками. А значит, и курица сегодня ― не самый полезный продукт. Как вы относитесь к таким высказываниям?
― Фейки — они и есть фейки. Причем такая ложная информация распространена не только в России, в Европе тоже часто говорят: «Почему бройлеры так растут? Потому что им вводят гормоны». Разговоры о введении гормонов бройлерам ― один из самых популярных фейков. Но давайте посмотрим на цифры.
В России мы ежегодно выращиваем 3,2 млрд бройлеров. Внутримышечно ввести гормон такому количеству просто нереально, а если давать его с кормом, то через 15 минут он распадается на отдельные метаболиты и уже не будет действовать. Кроме того, доза гормона стоит 25% от стоимости всей тушки, поэтому гормоны, конечно, никто не применяет.
Сейчас мы практически не применяем и антибиотики. Мы используем некоторые антибиотики кормового плана, но ограниченно, а антибиотики в лечебных целях стараемся не использовать совсем.
Химии в российском мясе и яйце совсем немного, поэтому наш продукт пользуется большим успехом в Саудовской Аравии, ОАЭ, Вьетнаме и т.д. Каротиноиды, которые окрашивают желток, наша птица получает из естественных кормов: травяной муки и кукурузы. Хотя желток можно просто покрасить: неделю добавляйте несушке в комбикорма обычный красный перец — и желток станет оранжевым. В Европе и вовсе применяли химические красители. Мы так не делаем: российская птица получает достаточное количество и витамина А, и каротиноидов с естественными кормами.
― Какие технологические решения нужны современному птицеводству?
― Это очень важный вопрос, касающийся среды, в которой выращивают птицу.
В России производство яиц в основном идет в клеточных батареях: есть и немецкие, и отечественные установки хорошего качества. На Западе же немного другой подход ― там считают, что птице нужна свобода, поэтому клетки открывают и куры гуляют по птичнику. Я был на одной из таких фирм в Нидерландах: 17% яиц грязные, как картошка, которую копаешь в дождь. Там эти яйца моют, но надо понимать, что средство, которым пользуются при помывке, может попадать в яйцо через поры.
Как я уже говорил, мы пользуемся клеточными батареями для содержания племенных яичных кур родительского стада. Многие говорили: «Невозможно! Петух в клетке работать не будет!», но наши ученые разработали нормы плотности посадки: в клеточных батареях нельзя допустить переуплотнения. Мы рассчитали нормы: 27 кур и три петуха. Если оставить одного петуха, он сможет осеменить только десять кур. Оставить двоих ― начнут бороться друг с другом. А при наших нормативах все работает.
Клеточные батареи в лаборатории ВНИТИП
Большой прорыв произошел в области освещения птичников. Раньше считалось, что для более высокой яйценоскости нужно светить 17 часов в день. Член-корреспондент РАН А.Ш. Кавтарашвили разработал прерывистые режимы освещения: на основании физиологических исследований он показал, что достаточно пяти-семи часов света. Сегодня в наших птичниках три часа темноты, затем два часа света и т.д.
Кроме того, мы ушли от ламп накаливания и люминесцентных ламп в сторону светодиодов, дающих более равномерное освещение. Если мы ставим четырехъярусную клетку, которая освещается лампой накаливания, то наверху очень ярко, а внизу темно: и там, и там птицы испытывают стресс. Поэтому мы разместили небольшие светодиодные лампы внутри клеток. Как только начинается кормление, свет становится ярче, а когда птица должна отдыхать, освещенность снижается. Кроме того, светодиоды в сотни раз долговечнее ламп накаливания, их не надо менять так часто. Сегодня подобная система освещения установлена в 5,9 тыс. птичников в России. Мы работаем с крупнейшей технологической компанией из Череповца «Техносвет групп», и такой синтез бизнеса и науки дал хорошие результаты. По этому пути нужно идти дальше.
Это только примеры исследований, меняющих современное птицеводство. Самих исследований гораздо больше, мы работаем в тесном контакте с рядом институтов.
― Сельское хозяйство называют одной из отраслей, наиболее вредящих окружающей среде. В том числе это выбросы климатически активных газов от удобрений и помета птиц и животных. Современное российское птицеводство как-то отвечает на климатическую повестку?
― Это архиважная проблема: в год в России образуется 25 млн т помета птицы. Его и сжигали, и пытались пускать на выработку энергии… Но по-прежнему эффективным способом остается компостирование.
Для этого готовятся отдельные площадки с водоотводом, складываются бурты 4–5 м, которые регулярно ворошатся. Для ускорения процесса компостирования, чтобы помет можно было использовать на полях как удобрение, мы используем ферментные препараты.
Одно из важных направлений в этой области ― производство органических микроэлементов: железа, селена, йода, цинка, марганца. Эта проблема решена саратовской компанией «Биоамид». Весь мир и большинство наших производителей птицы используют неорганические соли, которые, попав в организм, взаимодействуют и выпадают в осадок. Из них усваивается только 20%. Органические соли усваиваются до 80%, и выход того же цинка, марганца и железа в помете сокращается в три-пять раз.
― Для каких целей можно использовать продукцию птицеводства кроме употребления в пищу?
― Исследования в этой области по гранту РНФ описаны в книге «Функциональные яйцепродукты», вышедшей под редакцией доктора биологических наук В.К. Мазо, который работает в ФИЦ питания, биотехнологий и безопасности пищи.
Получив грант РНФ, ФНЦ ВНИТИП РАН совместно с ФЦИ питания, биотехнологий и безопасности пищи разработал новые продукты, основанные на обогащении яиц витаминами, макро- и микроэлементами, разными веществами, содержащимися в травах. Эту пищу можно рассматривать с медицинской точки зрения как диетическую.
Кроме того, нам нужно увеличить долю переработки яиц. Сегодня мы перерабатываем около 15%, а отечественные компании выпускают до 18 видов продукции. Это, например, взбитый белок куриного яйца, который идет нарасхват в кондитерской промышленности. Кроме того, ученые во главе с доктором биологических наук В.Г. Воликом из ВНИИПП создали кальциевые таблетки из скорлупы, которые усваиваются в несколько раз лучше, чем кальциевые таблетки химического синтеза: 80–85% против 17–20%. Кроме того, куриные яйца ― частый компонент продукции для косметологии.
― Каким вы видите российское птицеводство будущего? Чего мы добьемся через несколько десятков лет?
― Я вижу птицеводство такой же динамичной и наукоемкой отраслью, как сегодня. Без науки мы никуда не двинемся. Птица ― благоприятный объект для исследований: можно быстро провести эксперименты, получить результаты и внедрять их.
Нужно не только создать продукцию, но и реализовать ее. После того как будет построен новый селекционно-генетический центр для исследований, мы ставим задачу возродить научно-производственную систему, во главе которой встанет селекционно-генетический центр «Смена». Продавая нашу продукцию, мы обеспечиваем и ее реализацию. Наши специалисты выезжают в птицехозяйства, где выращивается птица, работают там. Каждые три месяца мы собираем зоотехников, ветеринаров, руководителей и анализируем результаты.
Раньше в систему селекционно-генетического центра «Смена» входило больше 50 птицефабрик. Очень важно дать таким птицефабрикам новинки и посмотреть, чего они добьются.
Уверен, что у птицеводства будут высокие темпы развития. Но я сторонник интенсивного развития и других отраслей сельского хозяйства: производства говядины, абсолютно незаслуженно забытого овцеводства. Но в основе этого развития должны стоять наука и научные кадры. Только грамотный специалист может вести работу, чтобы реализовать генетический потенциал птицы или животного.
Думаю, что нашим вузам — и Тимирязевской академии, и Московской ветеринарной академии, и Ставропольскому ГАУ — стоит увеличить число зоотехников по специализации «птицеводство». Людей нужно учить непрерывно, поэтому мы уже 20 лет ведем курсы повышения квалификации, где с лекциями выступают специалисты передовых хозяйств и представители крупных компаний. Мы не прекращали эту работу даже в трудные 1990-е гг. и будем ее продолжать.
Владимир Иванович Фисинин
