Почему наша страна переживает так много тяжелых экономических потрясений? Какие ошибки были сделаны во время перестройки? Что было хорошего в социалистической системе? А какая у нас система сейчас? Что нужно делать сегодня для вывода экономики страны на качественно новый уровень? Об этом мы беседуем с академиком Абелом Гезевичем Аганбегяном, известным экономистом, заведующим кафедрой Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС).
— Какие шаги нужно сделать, чтобы наша экономика была успешной, стабильной, независимой?
— Для того чтобы понять, что надо делать, вначале нужно понять, что мы имеем. Мы создали за 33 года новой России систему, которую я называю «государственно-олигархический капитализм» с недостроенным рынком и отсталой социальной сферой.
При этом у нас в основном сформирована рыночная экономика. Она незавершенная, несовершенная, неэффективная. Двигателем в рыночной экономике служит рынок капитала в сочетании с конкурентной средой. Вот эти два взаимосвязанных фактора ― главное, что обеспечивает социально-экономический рост.
Рынок капитала ― это прежде всего воспроизводство «длинных денег», тех денег, которые вы можете вкладывать в экономику на длительный период, потому что без этого не может быть роста. Чтобы технологически перевооружить действующие предприятия, в среднем потребуется пять-семь лет. Вы должны заменить оборудование ― купить и установить, цеха достроить или расширить, переобучить персонал, освоить новую технологию. И в течение указанного времени выйти на новые проектируемые показатели, повысив производительность труда, снизив материалоемкость и энергоемкость, повысив отдачу капвложений. В целом это как минимум повысит эффективность раза в полтора, увеличит объем производства, позволит создавать более качественную продукцию.
Это все серьезное время и большие затраты. Если вы строите новое предприятие, вы должны создать инфраструктуру, построить здания и сооружения, собрать и обучить коллектив. Здесь на выходы на проектные показатели требуется больше времени, скажем, 10–12 лет. Таким будет срок окупаемости затрат. А вот окупаемость новой транспортной системы, например скоростной железной дороги, к строительству которой мы приступаем, это примерно 20–25 лет. Так во всем мире.
Если удельный вес инвестиций в основной и человеческий капитал в составе ВВП будет ниже 40–45%, то этого хватит в лучшем случае на простое воспроизводство, что ведет к стагнации экономики и социальной сферы. А если вы хотите социально-экономического роста, то вложения в основной и человеческий капитал должны быть выше 45%, а для надежности — 50%. Ведь нам нужно не эпизодически в отдельные годы обеспечивать прирост ВВП, а сделать его устойчивым и регулярным.
― Почему критический уровень составляет именно 40–45%?
― Потому что такова действительность. Страны с показателями ниже не обеспечивают социально-экономического роста и наоборот. Если вы хотите начать социально-экономический рост, а тем более его ускорить, вам нужно поднять долю этих долговременных вложений выше критических значений. И чем выше, тем надежнее.
— В этом состоит развитие?
— Да. Эти три направления, основанные на научно-техническом прогрессе, ― главное в развитии. И вам нужны «длинные деньги». Эти деньги должны быть в виде инвестиций в основной капитал. Вы должны создать что-то материальное, что можно «пощупать». Но «щупать» должны люди. А потом привести это в действие. Поэтому второй фактор экономического роста — это человеческий капитал. Трудоспособного человека в капитал превращают его знания, умения, навыки, опыт и возможность их применения. Эта составляющая, которая превращает человека в капитал, называется «экономика знаний». А это формируется НИОКР, образованием, информационно-коммуникационной технологией, которая все это распространяет и приумножает, биотехнологией человека и здравоохранением, потому что трудовая жизнь человека зависит от его здоровья. В человеческом капитале экономика знаний ― главная часть. Инвестиции в основной капитал и вложения в экономику знаний ― это то, что двигает вверх экономику и социальную сферу.
— А жилищное строительство?
— Это важнейшая часть вложений в основной капитал, сильно влияющая на социально-экономический рост. Достаточно сказать, что вложения в недвижимость в Китае, где существенная часть ― жилищное строительство, ― главный двигатель экономики Китая в последние десятилетия.
— Какой из двух факторов, инвестиции в основной капитал или «экономика знаний», главенствует в социально-экономическом развитии?
— Это зависит от уровня развития страны. Большинство стран мира можно назвать индустриальными. Это страны, где промышленность создает главную часть валового внутреннего продукта. В России промышленность создает 30% валового продукта. В развивающихся странах бывает и 30%, и 40%. На строительство и сельское хозяйство падают 10%. Остальная часть ― в среднем около 60% ― это услуги. Грузооборот, торговля, экономика знаний ― все это входит в сферу услуг.
В индустриальных странах, к которым относится Россия, инвестиции в основной капитал служат главным источником социально-экономического роста. Для минимального ежегодного роста в размере 3–4% этот показатель, как правило, должен составлять 25–30% в ВВП.
В развивающихся странах при показателе 30–35% экономический рост колеблется в среднем от 4% до 6% в год. В Китае, где многолетний ежегодный рост составлял 7% и более, доля инвестиций в основной капитал в ВВП была предельно поднята ― до 40–45%. В СССР она была близка к 40%, и это обеспечивало поступательное развитие страны.
При этом надо иметь в виду, что в индустриальных странах основную роль при росте ВВП играют традиционные отрасли. В России, например, это рост добычи нефти, газа, производство металла, химическая промышленность, удобрений, зерна и др. Доля высокотехнологических товаров и услуг играет здесь меньшую роль. В целом в мире по производству таких товаров и услуг удельный вес России — 1,3%, из них 1% используется внутри страны, а 0,3% ― это доля от общемирового высокотехнологического экспорта. А по традиционным товарам доля России в мире ― 4%, это втрое выше, чем по высокотехнологическим товарам. По топливно-энергетическим товарам доля России составляет даже 10%. То, в какой степени мы отстали по производству и экспорту высокотехнологических товаров и услуг, видно по показателям развитых стран и Китая. Доля в производстве у США здесь 25%, у Китая ― 20%, затем идут Германия и Япония. А доля в экспорте у США ― 39%, у Японии ― 25%, у Германии ― 20%, у Китая ― 6%.
В развитых странах социально-экономический рост имеет более высокое качество, чем в России и развивающихся странах. Там преобладают высокотехнологические товары и услуги, поэтому главным источником социально-экономического роста служит сфера «экономика знаний» и прежде всего образование, информационно-коммуникационные технологии и здравоохранение. И поэтому темп их развития в два-три раза ниже, чем у развивающихся стран, поскольку основная масса традиционных товаров и услуг растет очень медленно из-за того, что спрос на них полностью удовлетворен. Например, в США в среднем на душу населения съедается 115 кг мяса, а в России ― 75 кг, при этом в основном куриного мяса. Каждая развитая страна изрезана скоростными автомагистралями, им не нужно много строить, к тому же они покрыты не асфальтом, а строятся на цементной основе и их надо намного реже ремонтировать.
Поскольку прирост ВВП в развитых странах высококачественный, то даже 2% ежегодного роста для развитой страны высоко оцениваются, в то время как в развивающихся странах 2% ― это стагнация. И если они так будут развиваться, они надолго останутся бедными странами, во много раз отставая от передовых стран мира.
— Каков уровень инвестиций в основной капитал в России?
— К сожалению, он ниже в полтора-два раза по доле ВВП в сравнении с развивающимися странами и примерно такой же или даже немного ниже, чем в развитых странах.
В России есть два измерения инвестиций. Первое измерение ― это видимые инвестиции, на которые вы можете влиять. Если вы самостоятельно построили крыльцо, это уже инвестиция. Но государство или частный бизнес на это не влияют. Вы наняли работников сделать капитальный ремонт в вашей квартире ― это инвестиции. Но вы наняли частных людей, которые никакого отношения к государству не имеют, и они не видимы государством. Они никакого отчета не представляют, их никто не знает. Так вот, видимые инвестиции ― это те, по которым предприятия отчитываются. Их видно, это можно измерить. Вот таких инвестиций у нас 17–18% в ВВП в последние десять лет. В 2023 г. во многом в связи с ростом оборонных расходов и антисанкционными действиями их доля поднялась до 20%.
Второе измерение инвестиций проводится по системе национальных счетов страны, где на основе балансовых и других моделей и выборочных обследований пытаются учесть теневые доходы и расходы. Там инвестиции называются валовым накоплением основного капитала, их средняя доля в ВВП ― 21–22%. В развитых странах мира доля инвестиций в основной капитал, служащая дополнительным, вторым по значимости источником социально-экономического роста после «экономики знаний», колеблется вокруг 20%. Для развитых стран это нормально, а для России 20% — это крайне низко, поскольку такая доля не обеспечивает социально-экономический рост, а представляет собой главную причину стагнации, в том числе в последнее десятилетие — с 2013 по 2023 г.
― А какова у нас доля экономики знаний?
— Всего 14–15% в ВВП, в то время как в Китае ― 22%, хотя по уровню экономического развития (ВВП на душу населения) Китай уступает России.
Что касается развитых стран, то они, как известно, вступили в период постиндустриального развития и у них промышленность перестала быть главным производителем валового внутреннего продукта. Главным источником здесь стала сфера экономики знаний, которая в европейских странах составляет 30–35%, в то время как сфера промышленности ― 20–25%. А в США доля экономики знаний превысила 40% ВВП, а промышленности опустилась почти до 15%, даже ниже доли инвестиций в основной капитал, которая составила около 20%. В развитых странах инвестиции в основной капитал стали вторым по значимости после экономики знаний источником социально-экономического роста. В рамках экономики знаний главным источником роста у развитых стран становятся образование и информационно-коммуникационные технологии, неразрывно с ним связанные.
— Значит, если мы хотим развиваться, нам нужно поднять инвестиции в основной капитал и экономику знаний?
— Да, одно без другого не существует. Если вы внедрите новые технологии, но не подготовите специалистов, ничего не получится.
Во всем этом огромное значение имеет жилье. Оно несет мультипликативный эффект. Если вы вводите жилье, то в большинстве стран на это требуется 20–25% всех инвестиций. В ряде стран, в том числе развитых, на жилье идет 30–35%, а у нас только 14% при крайне низкой норме инвестиций в основной капитал в ВВП.
— Мало!
— Не просто мало! А настолько мало, что не укладывается в сознании, учитывая низкую жилищную обеспеченность. Но надо учесть, что развитие жилищного строительства тянет за собой другие отрасли: требуется провести коммуникации, построить инфраструктуру. Если вы строите жилой массив, то там должны быть школа, торговые точки и многие другие организации. При жилищном строительстве люди покупают гаражи, мебель, бытовую технику и т.д. Возникает огромный поток денег в связи с покупкой, а потом с продажей жилья, его арендой, оплатой ЖКХ, налоговых и страховых сумм и многим другим.
Поэтому, если мы будем приращивать по 10% жилья в год (такой прирост был в 1999–2008 гг.), то сначала валовый продукт за счет этого будет расти на 1,5%, как показывают расчеты. А потом, когда доля жилья будет выше, ― на 2%.
За 33 года существования новой России наш валовый продукт, по данным Росстата, вырос на 20%. Меньше 1% в год. США ― в два раза, Европа ― в полтора раза. Постсоциалистические страны Европы ― Польша, Чехия, новые члены ЕС ― в два с половиной раза. Индия ― в восемь с половиной раз. КНР ― в 13,7 раз.
— Есть разница…
— По всем международным рейтингам мы отстаем. Не просто отстаем, снижаемся. Мы в 1990 г. имели более высокие места в этих рейтингах, чем сейчас, а в 1970 г. были выше, чем в 1990 г. Самый высокий уровень по отношению к США был в 1970–1975 гг. Валовый внутренний продукт РСФСР, то есть советской России, уступал только экономике США. А потом к 1990 г. нас обогнала Япония. Сейчас мы на шестом месте. Пропустили вперед КНР, Индию и Германию.
— Почему так происходит?
— Прежде всего потому, что в новой России резко снизилась доля инвестиций в основной капитал. Доля инвестиций в РСФСР была около 40%, а стала 18%. А доля экономики знаний была 20–25%, а стала 15%. Ясно, что существующая государственно-олигархическая система с недостроенным рынком и отсталой социальной сферой развиваться не способна. Она должна быть коренным образом реформирована, трансформирована, преобразована.
― Как это нужно сделать?
― Для этого надо произвести реформу собственности ― раз; финансово-банковскую ― два; реформу регионального или пространственного развития ― три; систему социальных реформ ― четыре. И поддерживающие их реформы: правовые, судебные, политические и т.д.
Абел Гезевич Аганбегян. Фото Елены Либрик / Научная Россия
― Опять реформы? Разве народ их поддержит? Все уже устали от реформ…
― Вы правы. Мы не можем в ближайшее время начать эти коренные преобразования, потому что значительная часть нашего населения не приемлет реформ. Многие считают, что реформы, как это случилось с последней пенсионной реформой, ухудшают жизнь людей. И если мы сейчас скажем, что будем проводить коренные реформы, мало кто поймет, а тем более поддержит.
Но только преобразование системы даст устойчивый рост. Важно, что это должно быть на основе научно-технологического прогресса за счет повышения эффективности по линии инновационного развития, а не за счет того, чтобы все больше людей было вовлечено в производство. Главный путь ― повышение эффективности, лучшее использование всех ресурсов и прежде всего роста производительности труда и качества продукции.
Да и руководство, на мой взгляд, не готово к этим крупным преобразованиям. Их надо готовить тщательно, комплексно и постепенно. Поэтому я думаю, что нужна двухфазная система формирования устойчивого экономического роста. «Устойчивый» ― это термин ООН, включающий 17 целевых установок. Это и эффективная экономика, экология, и благосостояние, и улучшение управления в смысле демократизации, и, конечно, научно-технологические новации.
― Что значит двухфазная?
― На первой стадии ― за счет экстрамер за короткий период добиться экономического роста и главное ― повысить благосостояние. Так, чтобы люди почувствовали и изменили свое отношение к деятельности государства. Желательно это сделать быстрее ― до 2030 г.
— А в 2031 г. уже нельзя?
— Это, конечно, условно, но надо быстрее. А когда мы это сделаем и люди будут готовы к реформам, тогда надо к ним решительно перейти.
В первой фазе надо существенно повысить долю инвестиций основного капитала и долю «экономики знаний» в ВВП, о чем выше говорилось, а также ускорить жилищное строительство. И дело не только в мобилизации крупных ресурсов, сил и средств для возобновления социально-экономического роста, но и в их эффективном использовании, чтобы добиться результата.
— А где найти так много дополнительных средств? Вы можете назвать, какое финансирование для этого потребуется?
— Наш валовый продукт на 2023 г. ― 171 трлн руб. Инвестиции в основной капитал ― 34 трлн (20%). Чтобы повысить в ближайшие годы долю до 25%, нужен финансовый форсаж: в течение трех-четырех лет повысить ежегодный рост инвестиций с примерно 4% за ряд последних лет до 10–15%. Это 4–5 трлн руб. в год на ближайшее время. В сфере экономики знаний такой же подход. Ее объем ― 24 трлн руб., за год она увеличивается мало, всего несколько процентов, а надо обеспечить ее прирост по 3–4 трлн руб. Ее лучше увеличивать быстрее в сравнении с основным капиталом. Всего, таким образом, дополнительно надо изыскать 8 трлн руб., а лучше, чтобы действовать наверняка, ― 10 трлн руб. Так что за три-четыре года нужно изыскать сумму в районе 25–35 трлн руб. в ценах 2023 г., то есть без учета инфляции.
Где найти эти деньги? Прежде всего в главном «денежном мешке» страны ― в банковских активах, составляющих в 2023 г. 167 трлн руб., из которых на инвестиционный кредит в основной капитал было выделено немногим более 2 трлн руб., то есть менее 1,5%. В большинстве стран мира инвестиционный кредит банков в пять-десять раз выше. И мы могли бы достаточно быстро мобилизовать для начала хотя бы 6 трлн руб., а со временем и больше.
Второй крупнейший источник ― внешний долг государства. В России он минимален ― около 3% ВВП. В Китае немногим менее 70%, в ЕС ― 85%, в США ― 120%, а в Японии ― даже 250% ВВП. Безопасным по строгому международному нормативу ЕС считается уровень в 60%, так что Россия легко может постепенно занять $100–200 и даже $300 млрд или у Китая, где золотовалютные резервы составляют $3,5 трлн, или у Саудовской Аравии и стран ОПЕК, у которых нефтедолларов около $1 трлн. В дальнейшем после перемирия и нормализации отношений с другими странами подобные займы можно будет взять у международных фондов и банков, а также у крупнейших инвестиционных фирм мира. Чтобы гарантированно их возвращать, эти долговые средства лучше также использовать в виде долговременных инвестиционных кредитов.
Развитые страны значительную часть «длинных» денег, основу инвестиций, воспроизводят путем поддержания дефицитных госбюджетов с безопасным уровнем не более 3% ВВП, а это в России около 4 трлн руб. в год, оформляемые долговременными облигациями казначейства, значительную часть которых покупают центральные банки этих стран, чьи активы на 70–80% состоят из этих средств.
До 2 трлн руб. дополнительных инвестиционных средств ежегодно можно получить на предприятиях и в организациях. Для этого, с одной стороны, можно освободить от налога на прибыль ту ее часть, откуда черпаются инвестиции в основной и человеческий капитал. Это даст как минимум 1 трлн руб. С другой стороны, еще на 1 трлн руб. можно увеличить инвестиции предприятий за счет увеличения амортизационного фонда, если сократить чрезмерно длительный срок амортизации, существующий в нашей стране (как это было сделано в рейганомике). Есть и другие, может быть, менее значительные источники.
— А на какие цели, по вашему мнению, наиболее эффективно использовать эти дополнительно мобилизованные инвестиции в основной и человеческий капитал (экономику знаний)?
— Четыре главных направления мы рассмотрели выше. Дадим по ним дополнительные разъяснения.
Первое направление ― технологическое перевооружение действующих производств с возможным расширением при наличии спроса и обновлением более качественных товаров и услуг. На эти цели ежегодно можно выделять дополнительно 2–3 трлн руб. Задача состоит в том, чтобы в 2030–2035 гг. достичь технологического, экономического и социального уровней наших предприятий, не уступающих развитым странам. Исходя из этой задачи, нужно составить программу глубины такой технической реконструкции действующего производства, начав, естественно, с самого важного и самого эффективного по очередности ― с производства машин и оборудования, необходимого для внутреннего использования в нашей стране.
Второе направление ― в три-четыре раза увеличить объем ввода новых мощностей средне- и особо высокотехнологических производств, чтобы ликвидировать к 2030–2035 гг. отставание от развитых стран. Оно также по нашим расчетам потребует как минимум 2 трлн руб. ежегодно.
Третье направление ― формирование современной транспортно-логистической инфраструктуры, по которой уже составлено немало проектов в части скоростных железных дорог, двухсторонних автострад, реконструкции действующих коммуникаций, строительства региональных аэропортов, крупных логистических центров и др. Это более капиталоемкое направление, куда надо вложить как минимум до 3 трлн руб. в год.
Четвертое направление ― жилищное строительство, о чем уже говорилось. Вероятно, со временем можно сформировать и пятое направление ― вложения в новые экспортные кластеры, резко расширив число экспортных товаров за счет машиностроения, химии, фармацевтики, высокотехнологических товаров и услуг, в том числе информационно-коммуникационных технологий. Здесь во многом может быть использован опыт Индии и, конечно, Китая.
— А в какой форме эти инвестиции будут вкладываться в дело? Будут они преимущественно государственными, бюджетными, безвозвратными или лучше их вкладывать в виде инвестиционного кредита? Но кто у нас в стране может позволить себе долговременное кредитование при повышенной ключевой ставке? Вряд ли найдется много желающих компаний.
— Во всем мире инвестиции в основной и человеческий капитал в значительной мере финансируются за счет долговременных кредитов. Особенно это развито в КНР, но и в США и других передовых странах.
Россия — исключение из этих стран, как на цифрах было показано выше. Но у нас есть огромные банки, в основном государственные, с громадными активами, которые можно повернуть к финансированию долгосрочных кредитов.
Знаете, сколько активов у Сбербанка? Больше 50 трлн руб.! С точки зрения пользования финансами Г.О. Греф намного могущественнее, чем М.В. Мишустин, хотя ему подчиняется. Потому что у Мишустина всех государственных денег 40 трлн руб., а у Грефа ― 55 трлн. Но главное: у Г.О. Грефа большинство этих денег в займах на короткий период, поэтому он всегда может мобилизовать огромные средства, а М.В. Мишустин не может, потому что у него утвержденный бюджет и много государственных денег вложено: «Газпром», «Ростех», РЖД, «Росатом», «Интер РАО» и многие другие объединения под эгидой государства. К тому же государство финансирует здравоохранение, образование, искусство, оборонные расходы и оттуда деньги трудно изъять. Для руководства страны найти триллион ― крайне трудная задача. А нам нужно ежегодно находить дополнительно 8–10 трлн руб. в год, чтобы восстановить социально-экономический рост. Поэтому здесь на государство особой надежды нет. Главная надежда ― банковские активы, зарубежные займы, дефицит бюджета и деньги предприятий и организаций.
— Как же это можно сделать?
— Как это делается в других странах. Если вы капиталист в США, Германии, КНР и хотите технологически перевооружить завод или построить новые мощности, вы должны изыскать 20–30% собственных средств, а остальное вы занимаете. Притом не только на несколько лет вперед, а если нужно, то и на десять, 20 лет. У нас пока это не принято. Хотя возможности есть.
Ведь 75% активов банка ― государственные. Это не только «Сбербанк», а и ВТБ ― 18 и еще 5 трлн руб. в отданном ему банке «Открытие». У «Газпромбанка» 8 трлн руб., много денег и в «Сельхозбанке».
Надо сделать так, чтобы эти банки на инвестиционные кредиты в основной и человеческий капитал направляли не 1–2% своих средств, а в ближайшие годы ― 3–5%. А в дальнейшем, возможно, и больше. Чтобы эти займы были выгодны предприятиям, они должны быть низкопроцентными. В любом случае ниже рентабельности промышленности и других отраслей, составляющих 7–8%, иначе они не смогут их вернуть.
— Как же быть, если ключевая ставка ЦБ выше?
— Очень просто. Государство должно возмещать банкам недостающий процент, чтобы им тоже было выгодно предоставлять долговременные кредиты.
— А откуда взять деньги?
— Недостающие средства на процентные ставки банков мог бы давать бюджет. Для этой цели следовало бы перевести финансирование статьи «Национальная экономика» в федеральном и региональном бюджетах, связанное с осуществлением окупаемых проектов, но финансируемых безвозвратно бюджетными рублями, на полубесплатное кредитование, а это около 5 трлн руб., из которых лишь небольшая часть потребуется на возмещение недостающих ставок. При этом, естественно, нужно приложить все усилия, чтобы привести ключевую ставку ЦБ и уровень инфляции, во многом ее обусловливающий, в нормальное состояние ― до 2–3%. Как в Китае и в развитых странах.
Наряду с форсированным повышением инвестиций в основной и человеческий капитал крайне важно заметно поднять благосостояние населения для возможности приобретать знания, умения, чтобы серьезно стимулировать людей интенсивно и качественно работать. Недопустимо сохранять низкую оплату труда для значительной части работающих. Поэтому предстоит существенно сократить разрыв в доходах низко- и высокообеспеченных работников, который при децильном исчислении составляет 13–15 раз. Поэтому предстоит приоритетно поднять зарплату низкооплачиваемым категориям. Можно было бы приблизить установление минимума в 35 тыс. руб. с 2030 г., намеченного в указе президента РФ В.В. Путина от 7 мая 2024 г., например, на 2027 г. Это не потребует больших средств от государства, поскольку может быть сделано самими предприятиями и организациями за свой счет по своим работникам. Это потребует примерно 7 трлн руб., в то время как финансовый результат (прибыль минус убыток) предприятий и организаций в последние годы составляет около 35 трлн руб. Предприятиям и организациям, испытывающим трудности, можно было бы предоставить на эти цели низкопроцентные кредиты. В бюджетных организациях значительные средства могут быть использованы за счет сокращения численности. Если сравнить численность госчиновников с учетом уровня экономического развития, то в России их во много раз больше, чем в большинстве других стран. Достаточно сослаться на численность сотрудников ЦБ России, управляющего втрое меньшими финансами, чем ЦБ Великобритании. А численность в ЦБ России в три-пять раз больше, хотя финансовых операций осуществляется во столько же раз меньше.
Надо во много раз повысить пособие по безработице. Мы единственная страна, где пособие в среднем ниже прожиточного минимума. А безработным может быть каждый. Вот вы работали в хорошей иностранной фирме, она ушла, вы оказались без работы. Вы же не можете завтра найти новое место, вы должны оглядеться вокруг, поискать альтернативу. Пока вы будете искать, за это время вам платят всего несколько тысяч рублей в месяц, а у вас есть иждивенцы в семье. Вы же не по своей воле стали безработным.
Следовало бы внести поправки в пенсионную реформу. Мы единственная страна, кроме Монако, где в финансировании пенсии не участвуют доходы населения. Поэтому средний размер пенсий в России в два-три раза ниже, чем, скажем, в Чили или Турции, хотя социально-экономический уровень этих стран ниже, чем России.
У нас пенсионные средства ― это средства предприятий, из зарплаты вычета нет. А давайте сократим вычет из прибыли предприятия и будем брать 10% зарплаты на будущую пенсию? Во всех странах так делается, включая Казахстан.
― Но тогда реальные доходы снизятся?
― А давайте проиндексируем зарплату? Завтра берем 10%, но зарплату повышаем на 11% (с учетом налога). Потому что вводим дополнительный налог. И вы ничего не теряете. Но за счет этой суммы повышаем пенсии в полтора или в два раза.
Самое трудное ― это поднять низкие доходы на селе. Из-за неэквивалентного обмена прибыль, которая создается там, присваивает пищевая промышленность и еще больше ― торговые сети. А давайте создадим несколько сот тысяч дополнительных фермерских хозяйств при помощи государства, объединим их в кооперативы, при этих кооперативах организуем собственную перерабатывающую промышленность, небольшие предприятия на самоокупаемости? И сделаем сеть продовольственных магазинов фермерских хозяйств КООП ― как в Венгрии, Швейцарии. Тогда не будет монополизации, будет альтернатива, доходы вырастут.
То, что В.В. Путин делает для помощи семьям, ― очень важно. Это надо увеличить. Сейчас вам на первого ребенка дают материнский капитал 600–700 тыс. А на второго ребенка маткапитал увеличивается на 100 тыс. А 100 тыс. руб. на дополнительного ребенка ― мало. Нам нужно во много раз поднять дополнительное пособие на второго, третьего и четвертого ребенка ― это лучший стимул для повышения коэффициента рождаемости, который в указе президента РФ должен увеличиться с 1,4 в настоящее время до 1,6–1,8 в перспективе.
А еще очень важно вложить заемные деньги в образование. Если вы прошли в Московский университет или в другой ведущий вуз страны, то вам можно выдать кредит на 15–20 лет под 3% годовых в 1 млн руб., например, чтобы жить в Москве, питаться. Если вы прошли на платное обучение, этого миллиона вам хватит, чтобы окончить университет. Когда вы окончите, ваша зарплата вырастет и вы с этой зарплаты за 15–20 лет отдадите кредит. Это практика многих стран. Тогда мы преодолеем социальное неравенство в образовании.
― Если делать все, что вы говорите, это тяжелый и высококвалифицированный труд. Должны быть специалисты, которые могут всем этим заняться…
― Согласен. На государство ляжет большая нагрузка. Нужно мобилизовать лучших специалистов у нас, в случае необходимости нанимать зарубежных экспертов, возможно, придется создать отдельные прикладные и проектные институты.
― Абел Гезевич, вам 92. Что в жизни вам особенно важно и дорого, на чем держится интерес?
― Мне в жизни необыкновенно повезло с женой. Женился я в 20 лет. Моя жена Зоя Васильевна Куприянова была научным сотрудником, социологом по вопросам труда, работала с Т.И. Заславской. С женой я прожил 65 лет и был очень счастлив. Считаю, что во многом она меня воспитала.
В 2018 г. она ушла из жизни. У меня двое детей. Старшая дочь Катя ― профессор, а сын Рубен ― финансист и предприниматель, имеющий высшее юридическое образование. Имею четырех внуков.
Мое хобби ― летать на самолете как частный пилот. Я облетал Россию, Европу, США и Канаду. Налетал 1,5 тыс. часов за 20 лет, но это уже в прошлом, как и увлечение яхтенным спортом. Я в свое время получил звание капитана моря в парусной ассоциации США, водил яхты в Средиземном и Карибском морях.
Сейчас увлекаюсь балетом, посещаю спектакли в Москве и Санкт-Петербурге. Можно сказать, веду активный образ жизни, хотя передвигаюсь в основном уже на инвалидном кресле: последствия увлечения альпинизмом на Памире и Тянь-Шане. Ухаживает за мной в основном дочка, специально летает из США, чтобы я надолго не оставался один. Считаю свою жизнь вполне состоявшейся и счастливой. Главное ― научиться воспринимать все происходящее спокойно и с юмором, даже если на глаза наворачиваются слезы.
Автор: Наталия Лескова
Заглавное фото: Абел Гезевич Аганбегян / Елены Либрик / Научная Россия
