По пути из Северной Осетии в Южную водители проезжают мимо живописного озера у селения Унал. С одной стороны узкого ущелья водоем «поджимает» Транскавказская автомагистраль, с другой — бурные воды горной реки Ардон. В этом озере всегда прохладная вода, а на пляже мелкий приятный песок. Но на берегу даже в самый нестерпимый зной не встретишь отдыхающих. Природа к появлению этого объекта не имеет никакого отношения: постарался человек. Дно и берега озера — отходы от металлургического производства в соседнем поселке Мизур.
Горно-металлургическое производство стало развиваться в Северной Осетии во второй половине XIX века. В 1898 году русско-бельгийские акционеры начали строить во Владикавказе свинцово-цинковый завод, позже сменивший название на «Кавцинк» и «Электроцинк». Именно для него перерабатывала руду Мизурская обогатительная фабрика. С 1990 годов из-за финансовых проблем она работала с перебоями. Производство полностью прекратилось, когда после пожара в октябре 2018 года «Электроцинк» решили законсервировать.
Руду на предприятие с начала XX века свозили из шахт в соседних поселках Садон, Галон и Архон. На обогатительной фабрике сырье дробили и отделяли свинец или цинк от шлаков. Со временем «пустую» породу под давлением воды стали спускать по трубе к поселку Унал. Для отходов построили специальное хранилище. В пойме реки Ардон сделали чашу: соорудили земляную насыпь, а от бурной воды хранилище защищала железобетонная дамба. В эту чашу и сбрасывали так называемые хвосты.
— Это хранилище появилось в конце 1960 годов. До этого отходы складировали возле реки Баддон, но спустя время вода сносила их вниз по течению. В 1968 году их стали сваливать в Унальское хвостохранилище, — говорит профессор Иван Алборов, заведующий Кафедрой экологии и техносферной безопасности Северо-Кавказского горно-металлургического института. — В больших объемах отходы в Унальское хвостохранилище сбрасывали до 1990 года, а в небольшом количестве остатки переработанного клинкера — до недавнего времени.
За десятилетия хвостохранилище разрослось до неприличных размеров — почти двадцать три гектара шлаков. Вес отходов в Унальском озере — около четырех миллионов тонн. Эта цифра приблизительная: точных данных нет.
Повисшие «хвосты»
По рассказам стариков, раньше на месте хранилища пасся скот, недалеко цвели сады. Село любили астматики. Приезжали, ставили палатки и могли жить месяцами: подходил климат и экология. Сейчас на берегу Унальского хвостохранилища круглый год стоит едкий химический запах. Местные сравнивают его с кислотным зловонием от автомобильных аккумуляторов.
— Это отходы второго-третьего класса опасности (всего их пять, самые опасные отходы — первого класса, — Ред.), — говорит замминистра природных ресурсов и экологии Северной Осетии Александр Карданов. — Даже маленькая доза, попавшая в организм, может стать смертельной для человека.
— Люди пускают байки, что возле этого озера радиация чуть ли не выше, чем в Чернобыле. Здесь обычный природный фон, не больше.
Опасаться стоит не радиации, а другого. Горцы из алагирского ущелья сравнивают хвостохранилище с Мертвым морем: только вместо поваренной соли тут соли тяжелых металлов.
— Есть угроза остаться вообще без источников питья, — отмечает Карданов. — Это случится, если соли тяжелых металлов попадут в артезианские воды.
После распада Советского Союза хвостохранилище оказалось бесхозным, объясняет чиновник.
— Мы не могли никого заставить рекультивировать отходы производства. Миллионы тонн хвостов повисли на республике.
Пыль и ветер
В ветреную погоду с берегов хвостохранилища поднимается ядовитая пыль. В такие минуты жителям Унала впору надевать противогазы. Нелегко бывает и в соседних селах. Ветер разносит хвосты с пляжа на несколько километров.
— До 90-х годов за хвостохранилищем был хоть какой-то присмотр, — говорит жительница Унала Светлана Габолаева. — Стояли таблички, предупреждающие, что купание запрещено. Берег постоянно орошали, чтобы пыль не поднималась вверх.
Со временем трубы советских времен потекли, появились перебои с водой и большая часть хвостохранилища пересохла. Ядовитые отходы оказались на поверхности, и ветер стал поднимать их в воздух.
— Несколько раз такая пыльная буря была, что встречных машин не разглядеть, — вспоминает Светлана. — Видимость всего метров десять.
Больше всего страдают жители селений Унал, Архон и Зинцар. Оказаться в ветреную погоду на остановке общественного транспорта вблизи хвостохранилища — настоящее испытание, объясняет сельчанка. От пыли кожа начинает чесаться, появляется кашель, иногда темнеет в глазах.
— Нас много лет кормили «завтраками»: вот-вот закроем это хранилище, — говорит сельчанка.
Но отходы так и лежали.
Начиная с 90-х многие сельчане покинули Унал. Кто-то переехал на равнину в поисках работы, другие сбежали подальше от ядовитых хвостов.
Нельзя скушать
Другая жительница Унала Светлана Цаллагова показывает пожелтевший снимок своего прадеда. Почти век назад Дженардыко Цаллагов заложил ставшие известными унальские сады.
— Прадеду было лет 14, когда он нашел полную золотыми царскими деньгами сумку. Это была зарплата бельгийских шахтеров, работавших тогда в местных шахтах. Прадед решил вернуть золото горнякам, через несколько месяцев в благодарность они привезли ему прямиком из Бельгии саженцы фруктовых деревьев. Так появились знаменитые унальские груши.
На каменистую почву Цаллагов на арбе стал привозить плодородную землю. Иностранным саженцам местный климат понравился. Через несколько лет появились первые плоды.
— Унальские груши стали знаменитыми на всю страну, а мой прадед — официальным поставщиком Кремля. Говорят, Сталин очень любил местные фрукты. А в 1966 году на престижной сельскохозяйственной выставке в Париже унальские груши выиграли золотую медаль, — рассказывает Светлана.
Правнучка садовода застала лучшие времена унальских садов. Тогда с одного дерева могли собрать десятки ведер плодов. Теперь некоторые фруктовые деревья в Унале стоят голыми, а все-таки дозревшие груши, персики и яблоки иногда в черных пятнах, словно в язвах.
— Проблемы начались из-за хвостохранилища, деревья стали болеть, а урожаи становились все меньше и меньше, — объясняет Светлана. — Да и вряд ли эти фрукты можно назвать экологически чистыми и полезными. Некоторые садоводы днями и ночами заботятся о деревьях, но они все равно гибнут.
Унальский саркофаг
В Министерстве природных ресурсов и экологии Северной Осетии не исключают такой связи. Ветер разносит ядовитую пыль на склоны, где растут деревья. Через корневую систему химия попадает в плоды. К тому же в процессе обогащения руды использовали цианиды — отравляющие вещества. Помимо Унальского в Северной Осетии есть еще одно аварийное хвостохранилище — Фиагдонское. Оно находится на берегу реки Ханикомдон. Площадь отвалов около 12 гектаров. В 2014 году паводком разрушило земляную дамбу, и часть «хвостов» попала в реку. В рамках национального проекта «Экология» хранилище в Фиагдоне тоже рекультивируют. На оба объекта выделили 654 миллиона рублей.
— Северная Осетия не самый худший регион в плане экологии, — говорит Александр Карданов.
— Ситуация в городах Урала и Сибири катастрофическая. Нам стоило огромных сил убедить московских чиновников, что нам тоже нельзя тянуть с рекультивацией отходов металлургии.
Сначала озеро с отходами включили в перечень объектов накопленного экологического вреда Минприроды России. Позже по национальному проекту «Экология» на хвосты выделили деньги.
Весной для хвостохранилища разработали проект защитного саркофага. Правда, у него мало общего с известным чернобыльским. Никакого стального купола. Вокруг возведут инженерные сооружения, которые защитят хранилище от разлива Ардона, а сами шлаки засыпят плотным слоем грунта.
— Мы сохраним старую земляную насыпь и железобетонную подпорную дамбу. Дополнительно построим еще одну бетонную стену. Она с трех сторон будет беречь «склад» с отходами от разлива реки Ардон. С четвертой — в качестве защиты выступает Транскавказская магистраль, — объясняет Карданов.
В Унале помнят катастрофичный 2002 год. При сходе селя вода в Ардоне поднялась до уровня хвостохранилища. В приток Терека, а оттуда в Каспийское море вынесло несколько тонн опасных шлаков. Сель бил и разрушал подпорную стену. Теперь подобное развитие событий хотят исключить. Водно-каменная масса в случае схода пойдет по специальным железобетонным лоткам в сторону от хранилища.
— Сверху строители «спекут» многослойный земляной пирог, — продолжает Карданов. — Шлаки накроют двухметровым слоем земли и битума. Наверху будет плодородная почва. Планируется высадить многолетние травы и кустарники. Вместо озера появится зеленый островок.
Лужайка защитит жителей соседних сел от химической пыли. Двухметровый слой грунта не позволит проникать дождевой воде с поверхности к отвалам, а значит, и ядовитая смесь не дойдет до артезианских источников.
Полезные отходы
Законсервировать опасные экологические объекты планируется также в Кабардино-Балкарии и в Чеченской республике. В Тырныаузе это будут отходы металлургии, в Чечне — оставшиеся после нефтедобычи шламы. Там, как и в Осетии, с угрозой справятся, захоронив объекты.
— Другого выхода пока нет, — утверждают в североосетинском Минэкологии. — Ясно, что захоронение не лучший вариант. Оптимально раз и навсегда избавиться от этих ядов.
Способы избавиться от хвостов есть. Шлаки предлагалось отправить на утилизацию в какой-то из регионов России. Принять огромную массу опасного груза никто не согласился. А бюджету Осетии такая экологическая спецоперация обошлась бы примерно в шесть миллиардов рублей.
Хвосты в Унале до сих пор содержат полезные ископаемые. После первой переработки извлечь из руды удавалось не весь металл. Но технологии пока не позволяют заработать на повторной переработке отходов. Затраты огромные, а выгода от добытых цинка, свинца и меди минимальная.
— Вокруг этих хвостов много лет крутятся инвесторы со всего мира, — говорит Александр Карданов.
— Приезжают, смотрят, обещают переработать, а хвост и ныне там. Как-то один из местных бизнесменов решил делать из отходов строительные блоки. Блоки эти разваливались через пару месяцев. Эту мелкую пыль даже цемент не связывает.
В Минэкологии готовы в любой момент вскрыть саркофаг. Когда технологии шагнут вперед и появится реальное предложение о переработке, поднять два метра грунта будет не сложно.
Унал 2.0
Работы на Унальском хвостохранилище начались в середине лета. Многотонные самосвалы везут на объект грунт, грейдеры устраивают земляной «пирог», а строители сооружают подпорные стены саркофага. К концу года подрядчики должны сдать объект.
— Два года после строительства возле хвостохранилища будут проводить замеры воздуха и воды в реке, — объясняет Карданов. — Сомнений в безопасности для людей у меня нет. Это же не радиация, которая через стены пробивает. Мощный купол защитит от солей тяжелых металлов.
Жители Унала тоже оптимистичны. Здесь рассказывают, что спрос, а за ним и цены на недвижимость в селе пошли вверх. А молодые энтузиасты хотят построить этнодеревню и развивать в Унале туризм.
— Если посеют газон и посадят кустарники, то и гулять не страшно, можно будет сделать даже парк, — говорит сельчанка Светлана Габолаева.
Когда ядовитую пыль укротят, возродятся и унальские сады, надеется ее тезка аграрий Светлана Цаллагова — весной она планирует посадить новую партию знаменитых груш.
Валерий Тайсаев
