Еще один отрывок из найденного при странных обстоятельствах дневника неизвестного геолога. Попал он мне в руки случайно, во время одной из вылазок на природу. Груда тряпья на старом привале оказалась истлевшим рюкзаком геолога, в котором эта тетрадь оказалась единственным хорошо сохранившимся предметом. Мне кажется, что эти подчас невероятные записки могут раскрыть новые тайны или обратить внимание на старые. Неизвестно, при каких обстоятельствах он оставил свой рюкзак. Погиб ли он в Уральских горах или удача и на этот раз не изменила ему мне неизвестно. Но я надеюсь, что, прочитав свои старые записки на популярном ресурсе, он откликнется. Ну а если не откликнется, то хоть в таком виде память о нём сохранится.
Говорят, что первое впечатление — самое главное. Оно закладывает фундамент всему, что потом вырастет на нём. Вот также я отношусь к одному затерянному в глухих лесах и скалах селению. Впервые я оказался здесь на студенческой практике. И влюбился в свою профессию. Тот сезон был не из лёгких, но я прикоснулся к чему-то, что заставляло скучать в устроенной городской жизни. Здесь же я встретился с одним из друзей на всю жизнь. Неважно, что нас разделяли долгие годы — он был лет на тридцать-сорок старше меня. Есть что-то внутри, что неуловимо связывает людей. С первой встречи это как-то стало понятно нам обоим. Судьба была благосклонна и я раз пять был здесь с экспедициями. Впрочем, это было неудивительно — хотя селение было в глухомани, но с точки зрения геологии, оно располагалось почти посредине интереснейшей области, которую можно было исследовать всю жизнь. Это же уникальное расположение в последнее время привлекало сюда и этнографов, которые находили ещё не забытые осовременными поколениями легенды и мифы, передававшиеся из поколения в поколение, и биологов и ботаников, которые встречали в окресных лесах и горах эндемичные виды флоры и фауны, и археологов, которые натыкались на древние стоянки.
Добираясь в этот раз с парой этнографов, мы наслушались от них рассказов о местных мифах, в которых те умудрялись найти сходные черты с мифами народов, живущих на противоположных концах континента, а то и вообще через моря и океаны. От них же я услышал, что в переводе название поселения, куда мы держали путь, звучало ближе всего к "Стоянка людей, парящих, как горные орлы". Конечно, горы там были, но чтобы люди летали... Во всяком случае лично я ни разу этого не видел.
Вот и посёлок. Почти не изменился, такие же потемневшие избы, которые местные жители давно уже научились строить у пришлых русских, такие же охотничьи и рыболовные снасти, которыми пользовались далёкие предки, ещё с доисторических времён. Поразительная смесь старого и нового. На одном доме даже торчала телевизионная антенна, которая, разумеется, ничего не ловила. Но упорный хозяин решил проверить и не поленился соорудить её по всем правилам радиотехники. Мы в бешенном темпе выгружали свои пожитки, потом также второпях собирались и я только мимоходом обменялся новостями со своим старым другом. Метеорологи обещали резкое ухудшение погоды, поэтому мы торопились куда больше обычного. Однако вечер перед отходом я провёл в доме старого охотника. Особо мы в таких случаях не разговаривали, чаще всего наслаждаясь молчанием вместе, глядя в огонь и попивая лесной пахучий чай. Так, глядя в огонь, я вспомнил о переводе названия селения и спросил об этом. Оказалось, что за этим скрывается целая легенда.
Давным-давно в одну суровую зиму, когда волки из нескольких стай сбились в одну большую и стали отваживаться нападать даже на людей, опытный охотник отправился в самые глухие места, чтобы добыть пропитание. Никто кроме него не отваживался забираться так далеко. Так он бродил по заснеженному лесу, пытаясь выследить сторожкого зверя. Добыча была куда менее богатой, чем в другие годы, но другим не удавалось добыть и половины этого. Пора было возвращаться.
И тут оказалось, что не только этот охотник охотился. И на него охотились. Именно эта волчья стая унюхала его след и начала преследовать. В иные годы он бы справился с волками, но не сейчас — в таком количестве те обнаглели и оставалось лишь пытаться оторваться от преследования. Что ему, в общем, удавалось. Однако последнюю его хитрость умные звери разгадали и пришлось ему идти по тропке, которая вела в сторону водопада и перед ним разделялась на две — одну тупиковую, как раз к водопаду, а другую — огибающую водопад и длинным крюком спускающуюся к низовьям той же речки. Отчего же была эта тупиковая тропка? Да от того, что водопад был здесь удивительный. Он почти не падал. Роза ветров была такой, что постоянный ветер дул вверх по течению, разгоняясь в речном ущельи до небывалой скорости, а подходя к водопаду, изгибался вверх и своим током подхватывал воду, разносил ёе вечным дождём по всем скалам около водопада и даже иногда занося её обратно на самый верх.
Зрелище было поразительное, особенно в солнечный день — можно было насчитать штук по пять радуг. Вот люди и ходили к этому водопаду, просто полюбоваться этим чудом. Однако сейчас это была бы настоящая ловушка — с площадки над водопадом не было хода никуда. И именно туда загнали нашего охотника волки.
Но охотник, вместо того, чтобы ввязаться в неравный бой, вырвал из своей шапки пучок шерсти, сказал волшебные слова, призывая одного из прародителей его племени — орла — помочь ему и пустил его по ветру. А пучок полетел с уступа прямо над бездной этого парящего водопада. И понял охотник, что подсказывает ему дух предка путь к спасению, обещая поддержать его своими невидимыми, но могучими крыльями.
И разбежался он изо всех сил и прыгнул туда, в ущелье. Видимо, сильны тогда были связи между людьми и духами, так как прыгнул охотник изо всех сил и не упал, а воспарил над речной долиной, сделал плавный круг и опустился на галечном пляже речки, покрытом льдом и смёрзшимся снегом.
Взглянул он вверх, на голодные волчьи морды, поблагодарил своего предка-орла и пошёл своей дорогой. Так после его рассказа селение и стали называть "Селением людей, парящих, как горные орлы". Другие храбрые охотники тоже пробовали летать, но, видимо, духи предков приходили на помощь лишь тогда, когда полёт был единственным выходом, а не результатом любопытства. Место это стало и священным, и запретным. Охотники же, которым удавалось спланировать с утёса, носили на своей одежде или шапке вышитую фигурку орла с распрострёртыми крыльями. "Вот как эта", — сказал мой друг и принёс из кладовки старую потрёпанную шапку.
Он показал искусно вышитую и вплетённую в орнаменты маленькую фигурку. Я вопросительно глянул на него, а он в ответ на мой невызсказанный вопрос пожал плечами и сказал, что это шапка его деда. Легенда была красивая, необычная и мне очень захотелось побывать на этом водопаде. Тем более, что такой водопад — большая редкость. Я о нём вообще не слышал. А тот, о котором говорили, был где-то за границей и вряд ли когда удастся его увидеть собственными глазами. А тут — такая удача! Но поход туда занял бы по крайней мере полдня, а с утра надо было выступать. Так что пришлось мне эту свою мечту отложить до лучших времён.
Недели пролетели незаметно и мы вернулись, на этот раз уже не спеша и предвкушая несколько дней отдыха и ничегонеделания. Мы определённо это заслужили. Однако в жизни селения отпусков не полагалось. Мой друг должен был вернуться только через день или два, как раз к моменту нашего отъезда. Так что увидеть этот водопад я мог лишь в одиночку. Отлично выспавшись на уже ставшей непривычной кровати, я с утра отправился налегке в свой поход, намереваясь вернуться ещё задолго до заката.
Прогулка была замечательная. Тропа, хоть и изрядно петляла, была хоженая, идти было легко. Погода была отличная, рюкзак за спиной лёгкий. Что ещё нужно для настроения? Разве что хорошая компания. Мне оставалось лишь мысленно болтать с воображаемым спутником. Я незаметно для себя добрался до развилки и свернул в сторону водопада. Отрезок пути был коротким и очень скоро я уже слышал шелест падающих брызг воды и ощущал прикосновения особо мелких капель на разгорячённой долгой ходьбой коже. Тропка обогнула скалы и мне предстала незабываемая картина — далеко выдающаяся в пустоту плоская скала и открывающийся с неё глубокий провал с мелкой речушкой, выглядящей с высоты ручейком. Высота была впечатляющая. Нет, конечно, не сотни метров, но больше полусотни точно. Надо бы снизу замерить, а то сверху глаза у страха вели — кажется, что стоишь гораздо выше, чем в действительности. Да, такую красоту запечатлеть бы... Оставалось лишь запоминать её. Я не помню, как долго я любовался картиной. Однако пора было возвращаться. Я повернулся, намереваясь проделать уже знакомый путь, но начиная поворот, заметил, что что-то изменилось. Прямо посредине тропы, перед её поворотом за скалы, сидел, изготовившись к прыжку, снежный барс.
Я знал, что барсы здесь водились, но по заверениям и охотников, и биологов, последних извели ещё в конце пятидесятых. Получается, что не совсем. Роскошный экземпляр внимательно наблюдал за каждым моим движением. Если бы он не готовился пообедать мною, можно было бы залюбоваться. Действительно, красивая зверюга. Говорят, перед смертью перед глазами проходит вся жизнь. А у меня почему-то вместо образов моей жизни упорно всплывали воображаемые картины легенды о летающем охотнике. Дурость какая... Помереть, грезя о небылицах... Однако я привык доверять своему подсознанию. Что-то оно хотело мне сообщить. Я попытался представить себе, что меня ожидает... Мда, перспектика не из лучших. Определённо в такие моменты мысль начинает работать значительно быстрее. Прошло секунда или полторы, а я успел обо всём этом подумать и даже весьма красочно представить себе, как барс будет меня рвать своими когтями и вонзать клыки в горло. А деваться некуда... Ружьё, как назло, было приторочено сверху рюкзака, никак быстро снять. Позади — пропасть. Впрочем, разница есть. Падение с такой высоты на камни — гарантия мгновенной смерти. Без малейшего шанса лицезреть все эти выпущенные кишки, бррр... Придётся оставить редкого зверя без обеда, подумал я и сделал пару-тройку шагов к барсу. Тот аж опешил.
Приподнялся и посмотрел на меня с явным удивлением. Видимо, ни разу ещё обед сам не шёл ему навстречу. Однако я повернулся к нему спиной, изо всех сил разбежался и как мог сильно оттолкнулся от края скалы.
Земля понеслась мне навстречу, в ушах засвистело и вот тут стали мелькать воспоминания о прожитом. Однако земля вовсе не спешила приближаться. Нет, конечно, она неслась, но не так быстро, как она обычно приближалась, когда я сигал с крыш сараев в далёком детстве. Она приближалась, как в далёком студенчестве, когда я сдуру и на спор прыгнул с парашютом. Вот как раз под куполом раскрывшегося парашюта я спускался примерно с такой скоростью. А вот в ушах свистело, будто никакого парашюта не было. Так что же меня удерживало? Раздумывать было некогда — я лихорадочно вспоминал инструктаж перед тем единственным прыжком и каким-то чудом занял более-менее вертикальное положение, сгруппировался и приготовился завалиться на бок и перекатом погасить энергию приземления. Что-то подобное у меня и получилось. Я неуклюже перекатился по гальке и замер, пытаясь понять жив я или не совсем. Вроде ничего не болело. Я пошевелил руками, ногами. Нет, определённо ничего не болело и не похрустывало. Я осторожно присел. Ничего. Встал во весь рост. Ну разве что покачивает. Что и не удивительно. Я задрал голову и увидел высоко над собой высовывающуюся из-за скалы голову барса. Хотя я видел её против света, но был совершенно уверен, что на ней было написано невыразимое удивление и разочарование. Я подпрыгнул, чтобы окончательно убедиться в том, что цел и решил, что незачем испытывать судьбу. Лучше побыстрее выбираться из этого дикого места.
Обратный путь прошёл без приключений. Я лишь был погружён в думы о своём чудесном спасении. Ясно, что духи тут были не при чём. Тем более, что никаких жертв я им никогда не приносил. Так что же со мной случилось? Что удержало меня от падения на камни? В конце концов я пришёл к выводу, что только ветер. Он поддержал меня, как поддерживал воду водопада и даже уносил её в сторону. Ток воздуха был так силён, что можно было ощутить даже иллюзию полёта. А на земле он ощущался куда слабее — основной ток воздуха шёл выше. Когда я добрался до селения, мой друг как раз вернулся и я не удержался и рассказал ему всё, что со мной приключилось. Он долго молчал, потом сходил в кладовку, быстро вернулся, неся в руке небольшой мешочек и серьёзно предложил мне сходить к шаману и принести жертву. Я было рассмеялся, но заметил, что он предлагал это совершенно серьёзно. В конце концов, от меня не убудет и я сходил к шаману, выполнил все его указания и принёс жертву. Распространяться об этом я особо не стал, но после визита, не спеша возвращаясь в селение, почувствовал, что как-то успокоился. Как будто, действительно, появился у меня мой собственный, персональный дух, который теперь всегда будет за мной присматривать. Не знаю уж как, но к моему возвращению меня ждала новая шапка, традиционная, такая же, которую народ этого селения носил из поколения в поколение. С изображением орла.
Талисман это или просто отличительный знак, я так окончательно не решил, но загадал всегда брать её с собой. Легенда легендой, а чем чёрт не шутит...
Продолжение следует...
