Озвучу мечту, которую давно ношу в себе и давно обдумываю. Несколько дней это даже уже не мечта, а начало нового этапа профессиональной жизни. Я приступил к работе над большим, скорее всего многолетним фотопроектом, который будет рассказывать о жизни старых деревьев и о важной экологической роли старовозрастных лесов, о необходимости заповедников и национальных парков для сохранения таких лесов.
Для меня лес без дуплистых деревьев, без буреломин, без непролазных дебрей и угрюмых болот, без волчьего воя и медвежьих следов - это не лес, а кубометры древесины на корню. На протяжении многих столетий люди нещадно эксплуатируют леса, приспосабливают их под свои нужды и удобства. Те леса, которые мы видим в обжитых регионах России, драматически обеднены многократными массовыми вырубками, созданием монокультур, рассечены бесчисленными населенными пунктами, сельхозугодьями, железными и автомобильными дорогами, трубопроводами, линиями электропередач, свалками. Биологическое разнообразие в таких лесах обеднено.
Первозданные, никогда не знавшие топора и бензопилы леса уцелели лишь маленькими островками особо охраняемых природных территорий, да на окраинах нашей цивилизации в малопригодных для человеческой жизни местах. Подавляющее большинство наших современников никогда не видели и не увидят своими глазами настоящий первозданный лес. Я надеюсь, что с помощью фотографии смогу показать жизнь старовозрастных лесов как как можно большему числу соотечественников.
В поисках древних лесов придется немало поездить по стране. Прямо сейчас я нахожусь в Кавказском заповеднике рядом с кордоном Гузерипль, снимаю трехсотлетние дубы, буки и пихты.
Кавказский заповедник. Девственные горные леса в среднем течении реки Малая Лаба выше кордона Умпырь.
Как и у людей, у деревьев свои судьбы. Немногие доживают до предельного возраста, особенно в сложных условиях. Сосна на плато Лагонаки, живущая на верхней границе лесного пояса.
География проекта обещает быть широкой: от дубрав Брянского леса на западе до каменноберезовых лесов Камчатки.
Косуля и древний дуб в заповеднике "Брянский лес".
Медведь пережидает весеннюю метель под старой каменной березой. Южно-Камчатский федеральный заказник.
Нельзя будет не рассказать про самые большие в Европе массивы старовозрастных лесов, которые уцелели на Северном Урале в Печоро-Илычском заповеднике и национальном парке Югыд ва.
Старовозрастные северные леса не выглядят столь грандиозно, как на Кавказе или на юге Дальнего Востока. Это не удивительно: более половины года они укрыты толстым слоем снега.
В фотоповествовании о старовозрастных лесах нельзя миновать Дальний Восток, где обитают такие исполины, как тополь Максимовича. Отдельные тополя достигают двухметрового диаметра на высоте груди человека. Чтобы представить размеры этого дерева, приведу факт, что в его дуплах любят устраивать зимние берлоги белогрудые медведи.
В заповедных лесах деревья умирают не под пилой лесозаготовителей, а своей смертью, как этот трехсотлетний бук в Кавказском заповеднике. Живые деревья всю свою жизнь поглощают из земли питательные вещества, которые в конце концов должны туда же вернуться. Прежде чем стать полноценным лесным гумусом, мертвая древесина, трухлявые стволы, валежник служат субстратом для жизни огромного количества живых организмов.
Грибы разлагают умершую древесину, но и сами служат питательной средой для многих насекомых.
Гигантский тополь Максимовича в Сихотэ-Алинском заповеднике постепенно превращается в лесную почву...
В естественном лесу смерть порождает новую жизнь.
Тема старовозрастных лесов широка и многопланова. Но очень непроста для воплощения. В этом я уже убедился, сделав первые подступы к ней. Тем интереснее будет работать.
Итогом лесных экспедиций будет серия публикаций в социальных сетях, фотовыставки, фотокнига. В заключение скажу, что для полноценной реализации этих планов потребуются некоторые ресурсы и техническое оснащение, среди которых экспедиционный фургон, экспедиционное снаряжение и оборудование. Так что проекту требуются партнеры и союзники! Присоединяйтесь!
