За двести лет российские города прошли путь от поселений-крепостей до промышленно-транспортных узлов, а затем и до современных мегаполисов. На смену дереву и кирпичу пришли цемент и стекло, а вскоре устарели и сами фабричные станки, и их бетонные корпуса. Содержать производство в городе стало невыгодно, а жители требовали перенести дымящие заводы и фабрики подальше от своих окон. Так возник вопрос – что делать с большими заброшенными территориями в центре города?
«Некоторое время назад девелоперы, получив участок земли в центре города, однозначно хотели его застроить многоэтажками, лучше типовыми, чтобы дешевле. Второй вариант – офисные здания, и тоже – больше и дешевле», – так описывает тенденции последних лет урбанист, член Градостроительного совета Фонда «Сколково» Сергей Журавлев.
Москва – чемпион по закрытию предприятий и последующей застройке промышленных зон. Стоимость земли и спрос на жилье и офисы здесь таковы, что окупают снос производственных корпусов, вывоз загрязненного грунта и дорогое строительство в стесненных условиях.
Так, на месте железобетонного завода недалеко от Садового кольца возводится типовой многоэтажный комплекс. Шесть корпусов высотой до 20 этажей пришли на смену двухэтажным заводским постройкам.
Похожая ситуация складывается по всем площадям, осваиваемым в центре столицы. Например, многолюдный элитный квартал «Четыре солнца» строится на месте уже снесенного химического производства в Замоскворечье.
А недалеко от Нагатинской набережной уже построен огромный комплекс «Скай Форт». Комплекс состоит из трех громадных монолитов до 33 этажей в высоту. Как отмечают строители, здания были выстроены на месте пустыря, хотя, если взглянуть на старые спутниковые снимки, на них видны малоэтажные промышленные корпуса.
«Дворики маленькие для такого количества квартир. Как заселятся хотя бы на половину дома, поймете, что народу очень много для таких дворов», – пишет на форуме один из новоселов. Однако среди других комментариев это редкий негативный отзыв. В основном покупатели пишут, что жилье в «Скай Форте» дешевле, чем в других новостройках, а дышать в Москве все равно нечем.
Между тем в других городах России промышленные предприятия сносят не с такой скоростью и только в тех случаях, когда расположение объекта привлекательно для инвесторов – или если требуется освободить место для проведения грядущего Чемпионата мира по футболу 2018 года.
Так, в Екатеринбурге в 2014 году снесли мукомольный завод, построенный еще в 1884 году. После сноса на территории завода оставили два исторических здания, которые должны вписаться в новую городскую застройку. Пока проект только обсуждается, но судя по изображению домов, которые предполагается возвести на этом месте, они не будут сильно отличаться от аналогов московских девелоперов.
А Самара – это как раз тот случай, когда город готовится к чемпионату мира по футболу, и потому планы современной застройки амбициозны и не ограничены лишь многоквартирными жилыми домами. Впрочем, независимо от предстоящего чемпионата немалую часть застраиваемых площадей, включая снесенные исторические здания, видимо, захватывают моллы – многоэтажные торгово-развлекательные комплексы.
За это, как и за уничтожение застройками природных территорий, раскритиковал развитие Самары на прошедшей там недавно конференции Московского урбанистического форума архитектор Виталий Стадников. По словам Стадникова, чье выступление приводит сайт о культуре Самарской области «СамКульт», моллы дают основное пополнение рабочих мест в городе, и при этом в Самаре не существует никаких правил по ограничению их размеров.
Отметив, как ценна Самара как научный центр, сколь уникальна природа вокруг приволжского города, Стадников обратил внимание на то, что огромным торговым комплексам место не в исторических районах центра, а в «субурбии» – городских пригородах с типовой жилой застройкой.
«…«Ашан», «Леруа Мерлен», километровая стоянка перед ними – это не город. Это субурбия. Это паразиты на теле города. Город – это там, где людям комфортно, удобно», – сказал Стадников. Удобно – это, например, как в центре европейского города, где горожане могут ходить по улицам, заходить в небольшие магазины на первых этажах.
«Что такое моллы? Моллы – это продажи, продажи, продажи. Там нет творчества, общения, дружбы, уюта. Дружба – это город. Это открытая городская среда. Это старая Самара. Что такое моллы в Самаре? Это [сейчас] главный драйвер пространственного развития», – сказал Стадников.
Пока же, например, вместо троллейбусного парка в Самаре уже появился один торговый центр. И еще один торгово-развлекательный комплекс, а также жилой квартал, отель и объекты социальной инфраструктуры, могут появиться на бывшей территории самарского Государственного подшипникового завода № 4 (ГПЗ-4). Пока что реализация проекта, который, вероятно, будет сильно отличаться от традиционной невысокой городской застройки, еще не началась. Как сказал на самарской конференции Стадников, по его информации, от проекта уже отказались.
На территории в 40 гектаров до 2021 года должны построить новый жилой квартал площадью 500 тыс. кв. м, торгово-развлекательный комплекс с кинотеатром, детской игровой зоной, кафе, ресторанами и магазинами, 4-звездочный отель на 200 номеров, а также школу на 800 мест, детский сад на 350 мест, детскую поликлинику и многофункциональный центр, пишет о проекте будущего квартала под названием «Самара-Центр» «Комсомольская правда», добавляя, что для отдыха и прогулок разобьют зеленую зону, а для автомобилистов сделают парковки на 6 тыс. мест.
По мнению урбаниста Сергея Журавлева, не стоит ждать от девелоперов «зеленых» технологий. Как сказал Журавлев в комментариях журналу «Экология и право», путь к устойчивому городу лежит через арт-кластеры, небольшие кварталы, в которых концентрируются многообразные художественные и творческие проекты – мастерские, клубы, маленькие галереи и театральные площадки, дизайнерские офисы и магазинчики.
В качестве примера Журавлев приводит территорию московского завода, изготовлявшего хрустальные флаконы для духов и аптечных снадобий с царских времен до 2000-х годов. В начале этого века завод был закрыт – и начал новую жизнь с новыми собственниками. Сейчас эта территория называется дизайн-заводом «Флакон», и здесь больше не производят флаконы, а устраивают вечеринки, сдают помещения в аренду и позволяют творческим «резидентам» воплощать любые свои затеи.
Во «Флаконе» часто проводят «зеленые» мероприятия, собирают макулатуру, устраивают фримаркеты – ярмарки, где участники и посетители бесплатно раздают товары, продукты или услуги. Однако какой-то экологичной или устойчивой концепции развития территории у «Флакона» нет. К счастью, впрочем, здесь также нет многоэтажек и огромных торговых центров.
Еще один пример переосмысления промышленной территории – это бывшая текстильная фабрика в Ярославле. На ее месте тоже открылось арт-пространство, и тоже названное по месту бывшей фабрики – «Текстиль». Художники и дизайнеры вписывают современную среду в старые постройки, но так же, как и обитатели дизайн-завода «Флакон», не ставят «зеленое» развитие промышленной территории во главу угла: идет как идет.
Остается надеяться, что прогнозы урбаниста Журавлева сбудутся, и промышленные зоны, отданные под арт-проекты, станут «зелеными». Во всяком случае, у них на это больше шансов, чем у бывших заводских территорий, уже вплотную застроенных высотками.
Наталья Парамонова
