Как живёт и служит самый северный гарнизон России.
О «ЗэФэИ» — Земле Франца-Иосифа, россыпи островов почти у самого Северного полюса — люди Севера всегда говорят с каким-то особым уважением.
Попасть сюда очень непросто. Говорят, ЗФИ может «принять» человека, а может и «не принять».
Даже при наличии места на борту запланированного сюда самолёта можно неделями жить на аэродроме в ожидании «окна» хорошей погоды. Некоторые по три-четыре раза пытались «пробиться» сюда и так и не смогли попасть, махнув рукой на бесконечное ожидание.
И только людям военным суеверия не могут перекрыть дорогу. Есть приказ — и в ближайшее «окно» ты летишь на ЗФИ. Умение ждать — обязательное качество.
Лётчик в квадрате
В грузовой кабине «чебурашки» Ан-72 — уникального самолёта, созданного специально для полётов в Арктике, — полутьма, едва подсвеченная «графикой» указателей. «Чебурашкой» его зовут за гондолы двигателей, расположенных высоко над плоскостями крыла, — анфас они действительно чем-то напоминают уши знаменитого мультяшного персонажа! Благодаря такому высокому их расположению «чебурашка» может садиться на ледовые и грунтовые аэродромы и является незаменимой рабочей лошадкой арктической авиации. Лететь долго: от Североморска до ЗФИ — так на языке полярников чаще всего называют Землю Франца-Иосифа — больше трёх с половиной часов, и военный народ по многолетней армейской привычке пользуется свободным временем рационально — засыпает. Ибо каждый, кто служил, знает: сон в армии — это строго лимитированное удовольствие. И уж если выпадает возможность заснуть сверх лимита, то упускать её грех...
Но мой собеседник не спешит в объятия Морфея. «Старикам не спится!» — шутит он. Владимир Сергеевич — так его зовут — по армейским меркам совсем не молод. Ему хорошо за сорок, и, как он пошутил, служит он уже больше, чем живёт. В том смысле, что «календарных» лет, в которых считается служба военного лётчика, со всеми «реактивными» и арктическими, у него сорок восемь, что на три года больше, чем ему по паспорту.
Владимир Сергеевич служит в штабе ВВС-ВКО, но до сих пор сам летает. На ЗФИ он летит с проверкой. Там развёрнут пункт наведения истребителей и ведётся строительство полосы, после окончания которого там встанут на боевое дежурство тяжёлые перехватчики, и она станет настоящей противовоздушной крепостью. Десять лет своей службы Владимир Сергеевич провёл в Арктике, служил в Амдерме, Тикси, Североморске...
«Когда я пришёл в „арктический" полк, — вспоминает Владимир Сергеевич, — мой „комэска" при знакомстве, увидев на моей тужурке знак лётчика первого класса, сказал с улыбкой: „Ты, Володя, его пока на оборотную сторону тужурки привинти...". Я тогда даже обиделся! Что за глупый совет? Но очень скоро понял, о чём он говорил. Полёты над Арктикой — это совершенно особые полёты. Арктика — почти как другая планета. Во-первых, ты почти всё время летаешь над морем. Летом — частично открытым, зимой весной и осенью — над ледовыми полями. Внизу на тысячи километров ни единого человеческого жилья. До ближайшего запасного аэродрома полторы тысячи километров. Поэтому каждый полёт — это небольшой экзамен.
Во-вторых, Арктика — это полное отсутствие каких-либо ориентиров. Только попав сюда, понимаешь, насколько на „большой земле" лётчик привязан к зрительному ощущению пространства. Конечно, средства навигации сильно упрощают жизнь, но всё равно в воздухе цепляешься глазом за знакомые русла рек, огни городов, блюдца озёр, а в Арктике ты буквально оказываешься в белом шаре. Если нет солнца, то земля сливается с небом в одну белую стену. И можно вообще потерять ощущение, где верх, где низ. Возникает ощущение, что ты просто висишь в воздухе без всякого движения. Как говорят, „попал в клей". Двигатели ревут, приборы показывают скорость, но полная иллюзия, что ты замер на месте... Ночью то же самое: внизу — ни огонька, ни „зеркала" воды. В лучшем случае — звёзды. Иногда Арктика вообще начинает шутить — вдруг возникает ощущение, что ты летишь с креном. Выравниваешь корабль, ощущение проходит, а стрелки приборов вдруг начинают „разбегаться": самолёт вошёл в крен. И нужно уметь взять себя в руки, довериться приборам.
Сильные морозы тоже добавляют специфики. Из-за них у земли возникают оптические иллюзии — почти как миражи над пустыней. Выполняешь заход на посадку и вдруг видишь, что полоса расположена к тебе под углом, что „мажешь" заход! Но приборы говорят, что всё нормально! Прошёл дальний „привод", подходишь к ближнему. Нервы как струны! И вдруг буквально на глазах полоса начинает „подстраиваться" под тебя, и вот ты уже края полосы!
Нужен, минимум, год, чтобы стать настоящим арктическим лётчиком».
Поэтому лётчики, летающие в Арктике, это лётчики в квадрате...
Полярные солдаты
...«Чебурашка» проседает сквозь вздыбленный серый саван ночной облачности, и под ней, прямо по курсу, в угольно-тёмной пустоте, вдруг вспыхивает далёкая искорка. База! Искорка быстро разгорается, превращаясь в огонёк, который, приближаясь, сам в свою очередь распадается на россыпи огней. Окаймлённый гирляндой огней «меч» ВПП — взлётно-посадочной полосы, золотистые пятна аэродромных строений, и в стороне залитое светом прожекторов целое поле, посреди которого сразу бросается в глаза огромное, даже по меркам «большой земли», трёхлучевое строение, похожее то ли на морскую звезду, то ли на экзотический цветок... «Арктический трилистник» — самая северная военная база России...
А ещё через пару минут самолёт уже стремительно несётся по снежной ВПП. Посадка на снег сильно отличается от посадки на бетон. Тут не затормозишь «реверсом» — может вмиг снести с полосы, и нужно чётко поймать момент, когда колёса шасси уже уверенно «почувствуют» землю, а точнее — укатанный до прочности камня снег, и начать сбрасывать скорость, снижая обороты движков...
Вблизи «Трилистник» поражает ещё больше! Выстроенный по уникальной технологии огромный пятиэтажный административно-жилой комплекс, раскрашенный в цвета российского «триколора», стоит на четырёхметровых стальных сваях, вбитых в монолитную скалу. Ему не страшны ни снежные бураны, когда ветер дует на скорости свыше сорока метров в секунду, а снег превращается в наждак, ни морозы за пятьдесят градусов. Махина! А ещё огромные полушария административных и бытовых корпусов, громады складов и ангаров, ленты переходов... Невозможно поверить, что всё это было тут построено всего за три года!
...Майор Сергей Мирошниченко — настоящая легенда ЗФИ. Здесь он практически с первых дней, как объект был сдан в эксплуатацию. Точнее, с того момента, как сюда была переброшена и встала на боевое дежурство старая, но надёжная РЛС П-18, а затем и новейшая радиолокационная станция «Сопка-2», распахнув над архипелагом громадные — в сотни километров — невидимые сети радиолокационных «полей». Тому уже три года! Хотя, как шутят бывалые полярники, можно посчитать и иначе — капитан тут «всего» три дня и три ночи! Три полярных дня и три полярных ночи. А ночь тут длится 125 наших суток!..
Три года непрерывной арктической экспедиции! Мирошниченко и его подчинённые ещё успели пожить в старой казарме соседей-пограничников, пока достраивался «Трилистник». Встречи с семьёй только в отпуске — раз в год. Судьба скорее из века XIX, чем XXI, когда все спешат жить, и жить в комфорте и достатке. Такое не каждому по плечу. Но майор Мирошниченко на все вопросы о том, как же такое возможно, лишь пожимает плечами — просто служба, судьба! И судьбу эту он сам выбрал, поступив четырнадцать лет назад в Санкт-Петербургское высшее военное училище радиоэлектроники... Сегодня Мирошниченко — старший воинский начальник «Трилистника», ему подчиняются все военнослужащие базы. И о «Трилистнике», о службе на ЗФИ Сергей может рассказывать долго.
...Уникальность «Трилистника» в том, что здесь впервые за всю историю освоения Арктики реализован принцип «закрытой» архитектуры, когда все объекты базы связаны между собой закрытыми переходами, и пребывание людей на улице сведено к минимуму — зоне посадки на технику, если нужно добраться до причала, куда прибывают суда с грузами, или до «шайбы» — базы пограничников, или удалённых объектов. То, что раньше было неотъемлемой частью жизни арктических широт, можно сказать, арктической романтикой — переход из одного строения в другое по натянутым тросам и леерам, борясь с пургой и ветром, — сегодня экзотическое ЧП, когда приходится что-то ремонтировать на улице. А так, выход на улицу личного состава — это скорее дело выходного дня. Когда в хорошую погоду организуются спортивные праздники — бег на лыжах, игра в футбол, — и не занятый по службе персонал «Трилистника» с удовольствием вываливает на снег подышать свежим морозным воздухом...
Но и тут есть своя «специфика»: сначала по периметру выставляются наблюдатели. Хоть человек и освоил планету, и назван философами «венцом развития», в Арктике он просто часть пищевой цепочки. Причём не вершина её, нет! На вершине в Арктике находится настоящий её хозяин — белый полярный медведь. Совершенный охотник и хладнокровный убийца. Восемьсот килограммов костей, мышц и жира, когти длиной как лезвия ножей, два с половиной метра роста на задних лапах. Медведи на ЗФИ — не экзотика, а соседи. Причём соседи опасные. Увидеть разгуливающего по базе белого медведя здесь куда привычнее, чем гуляющего в одиночестве человека — что категорически запрещено!
Отношение к медведям тут особое: смесь опасливого уважения и восхищения. Несмотря на опасность, они привлекают своей удивительной грацией, умом, способностью выживать в столь суровых условиях. К тому же медведи занесены в Красную книгу и находятся под охраной государства, на ЗФИ даже несёт вахту специальный егерь, а сама ЗФИ имеет статус заповедника. Считается, что именно ЗФИ является главным «родильным домом» популяции полярного медведя. Поэтому медведи тут в статусе «неприкасаемых». Даже погибшего или умершего медведя обязательно протоколируют, фотографируют, а потом по специальной инструкции сжигают. Никаких шкур и прочих трофеев! Это исключено!
Если медведь заходит на территорию базы, то организуется операция по его «выдавливанию»: специальный вездеход, включив фары, медленно «наступает» на хищника, вынуждая того уходить с территории базы. Медведи не любят резкого шума и яркого света. Обычно это помогает. Но бывает всякое. Медведь зверь умный и хитрый. Каждый год Арктика берёт с людей налог кровью. И прошлый год не исключение. Один из неопытных, только прилетевших на вахту строителей справил малую нужду на снег прямо рядом с местом работы. И этот резкий незнакомый запах привлёк внимание проходившего недалеко медведя. Рабочему повезло — отделался травмами. Медведя вовремя отогнали...
...Не будь «Трилистник» военной базой, он смело мог бы претендовать на место в Книге рекордов Гиннеса. На сегодняшний день это единственный в мире объект капитального строительства, возведённый на 80-ом градусе северной широты! Привычные бетон и кирпич тут не используются. Эти материалы просто не выдерживают такие нагрузки, к тому же «теплопроводность» их такова, что обогреть такой комплекс просто нереально! Для строительства были использованы специальные сплавы, из которых был выполнен каркас «Трилистника», а затем он был заполнен особой прослойкой — сорока сантиметрами пенополистерола и минеральной ваты. Здесь всё уникально — от системы добычи пресной воды из снега до системы отопления и запаса живучести. В полностью автономном режиме «Трилистник» может функционировать полтора года!
Оборонная сторона уникальности — стоимость. Комплекс получился очень дорогим, всё: от гвоздя до стального швеллера, — приходится завозить с «большой земли». И транспортные расходы «съедают» больше половины стоимости строительства. Сначала груз надо доставить через полстраны по железным дорогам в порт, потом в грузовых трюмах до причалов ЗФИ. А срочные грузы приходится доставлять самолётами.
...Между лучами «трилистника» три полушария: административный блок, блок общественного питания и культурно-досуговый центр, совмещённый с блоком медицинского обслуживания.
...Начинался гарнизон «Трилистника» с радиолокационного отделения — тридцати восьми солдат, сержантов и офицеров. На их долю выпали все трудности начального этапа: развёртывание и настройка техники, борьба со стихией, а «сеть» антенны РЛС как хороший парус, и нужно надёжно закрепить станцию, чтобы её просто не опрокинуло шквальным ветром. Это сегодня станции — под белоснежными «шампиньонами» радиопрозрачных куполов, защищающих от непогоды...
Мирошниченко и его людям достались вся северная романтика и морозы за пятьдесят со сбивающим с ног ветром, двухметровыми сугробами, которые за ночь наметает вокруг кабин пурга. Много чего было за три прошедших года...
Сегодня к радиотехническому отделению добавился расчёт авиационного пункта наведения, доктор и фельдшер. Вскоре здесь ещё будет развёрнут зенитно-ракетный дивизион. А полный штат «Трилистника» в мирное время — сто пятьдесят солдат, офицеров и служащих. Служат здесь только контрактники.
Распорядок жизни — как везде в армии. Подъём, зарядка, завтрак, построение, рабочий день — обслуживание техники, занятия. Часть личного состава несёт постоянное боевое дежурство — соответственно, смены. Учения, тревоги. Вечерами — книги, спортивный зал, фильмы, телевизор.
Денежный оклад контрактника «стартует» с тридцати тысяч рублей и постоянно растёт по мере продолжительности службы на ЗФИ — со всеми надбавками «контрактник» может получать до восьмидесяти тысяч рублей. Офицеры, соответственно, больше. С «выслугой» и «полярными» — больше ста пятидесяти тысяч...
Живут контрактники в «модулях» — мини-квартирах со всеми удобствами: душ, умывальник, туалет, очень похожие «нержавейкой» на вагонные МПС. Целый этаж отдан под «семейные» модули — двухкомнатные квартиры, куда женатые офицеры и контрактники смогут привезти семьи. Пока они пустуют. И одним из первых планирует привезти сюда жену капитан Мирошниченко. Ей работа точно найдётся — она оператор РЛС.
Конечно, жить здесь в отрыве от цивилизации, с косолапыми соседями, в краю вечного снега и ночи, которая с сумерками длится полгода, сможет далеко не каждая женщина. Но так уж устроен наш мир. Кого-то такая суровая семейная жизнь сломает, разведёт, а кого-то сделает только ближе и роднее! Как спел почти пятьдесят лет назад побывавший на ЗФИ с экспедицией Юрий Визбор:
...Минуй тебя все эти беды,
Будь все печали не твои.
Приди к тебе вся моя нежность
Радиограммой с ЗФИ.
И в час полуночный и странный
Не прячь от звёзд во тьме лицо.
Смотри, на пальце безымянном
Горит полярное кольцо.
...Вообще, по словам всех, с кем мне удалось поговорить, психологический климат этого маленького гарнизона — его главное оружие! Иногда «Трилистник» на долгие недели отрезан от «большой земли» непогодой. И тут не до конфликтов. За многие месяцы, проведённые бок о бок, люди сплачиваются, притираются, начинают жить одной большой семьёй.
С людей здесь слетает всё напускное. Каждый становится самим собой, и каждый учится жить в ладу с другими. Искусство жить и общаться с другими на ЗФИ постигаешь глубоко и на всю жизнь. Несмотря на трудность и удалённость, свободных вакансий на «Трилистнике» нет. Более того, со всех концов России добровольцы пишут письма с просьбой принять их на службу...
Одна проблема — на ЗФИ нет сотовой связи! Поэтому поговорить с родными можно только изредка, по спутниковой. И вопрос, когда на архипелаг придут сотовые операторы, — один из горячих. Вот на Новой Земле, говорят, уже давно стоят вышки сотовой...
За нами Москва...
А вообще, ЗФИ — удивительное место! В любое время года она завораживает своей особой, негромкой, но удивительно чистой северной красотой. Здесь странным образом сочетаются норвежские фьорды и каменная тундра, здесь в бухту приходят айсберги, просвечивая на солнце хрустально-голубым цветом. Фиолетово-серый, словно грозовая туча, цвет ледников на дальних островах, с которых в море сползают и откалываются целые ледяные горы. Золотистые «бабочки» полярных маков и изысканные пурпурные клумбы камнеломки, рыжие лишайники и изумрудные мхи. ЗФИ — это сто девяносто больших и малых островов, хребет огромной базальтовой плиты, уходящей в студёные воды Ледовитого океана. Большая часть островов укрыта ледниками, а от самого северного — острова Рудольфа — до Северного полюса всего девятьсот километров. «Всего» — потому, что до ближайшего аэродрома Североморска — тысяча шестьсот километров, до Воркуты полторы тысячи, а до Тикси две...
Именно это уникальное географическое положение Земли Франца Иосифа определило её военно-стратегическое значение. Фактически, ЗФИ — замковый камень нашей системы обороны на Севере и передовая крепость. В советские годы северное стратегическое направление считалось главным направлением удара вероятного противника по нашим промышленным и административным центрам. Поэтому западный сектор Арктики прикрывали пять батальонов и шестнадцать радиотехнических рот, десятки зенитно-ракетных дивизионов и сотни истребителей-перехватчиков. Но в 1992 году правительство Гайдара посчитало, что стране не по карману заполярная Россия, и 1 января 1993 года вышла директива Генштаба, в соответствии с которой были расформированы северные армии и корпуса ПВО, оставлены гарнизоны на островах Греэм-Белл, Александры, мысе Желания, Русской Гавани и мысе Николая и ещё на десятках островов и точек. Север бросили так торопливо, что даже не были выделены деньги на вывоз дорогостоящей техники. Поэтому военные уходили, бросая всё, — станции, пункты управления, дома, казармы, столовые, склады и запасы ГСМ — многие миллиарды рублей, вложенные за десятилетия освоения Арктики в инфраструктуру, превратились в руины и мёртвое железо. И почти на два десятилетия Север стал громадной чёрной дырой, сквозь которую в страну мог незамеченным пролететь кто угодно и на чём угодно. И летали! Я помню, как в середине девяностых учителя одной из школ Якутии в один голос рассказывали мне, как их посёлок облетал самолёт с американскими звёздами на плоскостях. Тогда я не мог в это поверить. Но рассекреченные документы Пентагона подтверждают: такие секретные разведывательные полёты тогда проводились...
И вот теперь России приходится практически с нуля восстанавливать эту инфраструктуру, заново строить базы и аэродромы, возвращаться на Север. Сегодня на арктическом побережье практически заново строится десять арктических баз системы ПВО-ПКО. Это, конечно, на порядок меньше, чем было до погрома противовоздушной обороны начала девяностых, но по своим боевым возможностям они должны будут компенсировать утраченное. Изменились боевые возможности техники. Сегодняшние РЛС «видят» намного дальше и точнее. Там, где раньше стояли три радиотехнические роты, сегодня стоит одна автоматическая РЛС, которая работает вообще без участия людей. А на ключевых направлениях строятся базы, аналогичные «Трилистнику» ЗФИ. Любое воздушное нападение на Россию с северного направления неминуемо пройдёт либо через архипелаг, либо в непосредственной близости от него. И именно локаторы «Трилистника» первыми увидят противника, его боевые компьютеры передадут о нём информацию на «большую землю», его истребители первыми поднимутся навстречу врагу и дадут бой над ледяным щитом Северного полюса. Ведь, как пошутил один из офицеров «Трилистника», отступать нам отсюда просто некуда! За нами Москва!
