Вода в окопе – традиционное и непременное условие войны в период межсезонья – весной и осенью. Иногда даже зимой. Если зима мягкая, как на юге России. Имеются в виду даже степи Новороссии, где ни озёр, ни болот нет.
В интернете полно видеороликов, на которых видно, как солдаты вычерпывают грязную жижу из затопленных блиндажей. Или бредут по колено в окопной коричневой «реке».
Особенно богата на подобные сюжеты украинская сторона. Подобных картинок с позиций ВСУ много. Но и у нас немало похожего. И всё же.
Я не смог проигнорировать часть любопытного интервью (в интернете) украинского матёрого боевика, который рассказывал теле-женщине с укро-ТV о бытовой стороне войны. Говоря о русских солдатах, он выразился так: «Они, конечно, свиньи…». И через некоторую паузу (видно, думал: говорить или нет): «…Но в окопах у них чистенько». У наших, то есть.
Такой вот парадокс. Впрочем, закономерный для пресловутого когнитивного диссонанса. Это когда орут про незалежность и суверенитет, стоя на карачках перед Британией и США. Или твердят о взрыве патриотизма на фоне почти всенародного дезертирства. В общем, когда в одной голове спокойно уживаются несопоставимые вещи. Отсюда и «русские свиньи», у которых в окопах чище, чем у «цивилизованных» евро-украинцев.
В данном случае «чистота» имеет важное значение: если, например, окопы зальют дожди, то импровизированные, неупорядоченные нужники не поплывут в блиндаж.
Ну, а главная причина разницы между украинскими и русскими окопами заключается в том, что мы к обороне готовились почти весь 2023 год. А противная сторона планировала «контрнаступ» и серьёзных инженерных сооружений не создавала – всё так, на скорую руку. У нас инженерная техника рыла целые подземные городки, а на противоборствующей стороне готовились к маршу на Крым и Мариуполь.
И всё же дожди, мокрый снег и прочая природная влага обнажили одну старую для многих армий мира проблему – нехватку соответствующей погоде (или климату) обуви. В ботиночках на шнурочках в заболоченной траншее долго не навоюешь.
Например, генерал Омар Бредли, командовавший американским контингентом в Европе в 1944-1945 годах, в своей книге мемуаров «Записки солдата» вспоминал, что когда немцы своим контрнаступлением заставили их перейти к оперативной обороне и усадили в заболоченные окопы на две недели, то из-за штатовских ботинок, пропускающих воду, 12 тысяч американских солдат стали пожизненными инвалидами – по причине ревматизма и других простудных болячек. Это целая дивизия калек! Из-за дурацкой, не рассчитанной на серьёзную войну обуви!
Мой покойный дед Хома Ильич, призванный осенью 1944 года на Волыни, до конца боёв воевал в ботиночках и обмотках – сапог ему не досталось, на всю Красную армию их не хватало. Тем более, призывникам с Западной Украины (по вполне понятным причинам – то есть антисоветским настроениям, особенно в Галиции) не очень-то доверяли, а потому и снабжали по остаточному принципу.
В общем, мой дед в сырых окопах тоже получил мощный ревматизм. И ещё что-то не вылечивающееся. И затем до конца жизни в холодные осенние дни покрывался чирьями и харкал кровью… Воевал он хорошо. У него три медали было, включая «За отвагу». Грех так сейчас говорить, но лучше бы ему вместо какой-нибудь медали сапоги выдали – дольше бы прожил, не хворая.
На этом фоне вполне объяснима любопытная деталь времён Второй мировой - после встречи на Эльбе американские солдаты готовы были «на пупе извертеться», лишь бы выменять у красноармейцев их кирзачи. Наши солдатские, а тем более – офицерские сапоги – несбыточная мечта вояк из США.
И тут можно было бы сказать с гордостью – знай наших! Но увы. В 1990-х мы отказались от сапог в армии и переобулись в американские ботинки. Со стыдом в душе вынужден признать, что это была лишь одна небольшая деталь повального национального, «вещевого» предательства и слепое подражание всему западному. Более того, это стало в заметной мере даже отказом от русского национального кода (если военную форму считать одним из таких кодов). Что и аукнулось в окопах Новороссии в последние годы.
А именно: выяснилось, что в заболоченных окопах носки в ботинках с берцами тлеют, преют и дырявятся почти со скоростью полета гранаты. При этом стирать, зашивать и сушить их негде и некогда. Запасов носков на военных складах оказалось недостаточно. И пол-страны (волонтёры, папки-мамки и жёны бойцов) начали кампанию по скупке, вязанию и отправке носков на фронт.
Кстати, до сих пор бабушки для наших солдат носки вяжут. Потому что носки оказались непредвиденно дорогим удовольствием для военного ведомства – понадобилось огромное их количество, нормы носки не соответствовали реальной боевой потребности. Это ведь не портянка, которую можно месяц использовать, не стирая. И будет сухо, чисто и уютно. А носков станет не хватать всегда. Такова военная жизнь… с американским типом обуви.
Закономерно, что бойцы вынуждены были на свои деньги и на деньги родных и близких закупать сапоги – и классические резиновые, и дутыши, и даже натягивали на ноги влагоотталкивающие «бахилы» от ОЗК (общевойскового защитного комплекта)…
В армейских нормах довольствия сапоги официально не значатся с 2013 года. А фактически во многих воинских частях от них отказались ещё раньше. Слава Богу, хватило ума оставить сапоги ротам почётного караула и Кремлёвскому полку. Несмотря на пламенную любовь ко всему американскому у политической элиты лихих 90-х и у былых военных начальников, русская красота «сапожного» строя в отдельных местах выжила.
Забытые имена
Парадоксально то, что в отличие от наших военачальников постперестроечных времён более 200 лет назад переигравший Наполеона герцог Веллингтон самым серьёзным образом думал над фасоном обуви для армии. И придумал «веллингтоны» – это почти точная копия наших классических «хозяйственных» резиновых сапог. Речь здесь о фасоне, но с попытками сделать их водонепроницаемыми (экспериментировали с каучуком). Во многих странах мира подобная обувь до сих пор называется именем британского полководца. По тому же принципу, что и штаны «под сапоги» стали именовать «галифе», по фамилии французского генерала. Лично я носил галифе (и сапоги) почти 25 лет.
А что касается идеи-фикс Веллингтона по упрощению и улучшению качества военной обуви, то она в том числе диктовалась борьбой герцога с сапожно-дизайнерскими излишествами. Например, с «гессенским ботинком». Был такой фасон кавалерийских сапог.
Он появился после естественной смерти ботфортов, которые всем осточертели задолго до Веллингтона из-за своей громоздкости и раздражающих «шлёпающих» по коленкам кожаных щитков. Ещё в мушкетёрскую пору ботфорты стали заворачивать сверху и опускать, чтобы стали ниже. Это даже во многих исторических кинофильмах видно и на полотнах художников в музеях. Обратите внимание, например, на знаменитую картину Рембрандта «Ночной дозор» (1642 г.). Там на переднем плане у офицера демонстративно спущены ботфорты, и «гармошка» видна в районе лодыжки.
В конечном итоге появились «гессенские ботинки» у германских гусар. А вслед за ними этот фасон прижился во многих армиях Европы. «Гессенский ботинок» был чуть ниже колена. Вернее, на месте колена у них был треугольный вырез (он уже не хлопал по чашечке при ходьбе), хотя по бокам сохранялось подобие ушек. А еще у «гессенцев» по большей части имелась вверху кисточка. Кроме того, голенище было прошито орнаментом.
В общем, это были «выпендрозные» сапоги. Веллингтона они раздражали. И в конечном итоге его упрощённый фасон победил «гессенцев».
Однако парадокс заключался в том, что «померев» (как фасон) в армии, ботфорты и «гессенские ботинки» выжили благодаря женщинам. Как известно, в ботфортах (правда, на высоком каблуке) щеголяла Джулия Робертс в роли девицы «с низкой социальной ответственностью» в фильме «Красотка» (США). А «гессенские ботинки» сегодня можно увидеть на разных женщинах разных стран, вне зависимости от социального статуса и социальной же ответственности.
Но вернёмся к «герцогской» обуви. Россияне, которые в наших обычных резиновых сапогах (и чёрных, и раскрашенных) ходят по своим огородам и лесам в поисках ягод и грибов, даже не догадываются, что обуты в «веллингтоны». Впрочем, может оно и к лучшему, что иноземцев забыли. Беда в том, что и своих не помнят.
Например, далеко не каждый россиянин знает, что «кирзачи», в которых наши деды и прадеды сокрушили фашистскую Европу, придумывались долго и мучительно. Во-первых, историки утверждают, что кирзу придумал наш соотечественник Михаил Поморцев. Ещё в 1904 году, на фоне войны с Японией, он разработал брезентовую ткань, которую пропитал смесью яичного желтка, канифоли и парафина.
К слову, именно чего-то подобного хотел достичь и Веллингтон в первой половине XIX века, то есть, чтобы солдатская обувь не промокала. Небольшого успеха он достиг, но наши сделали лучше.
Усовершенствовал состав кирзы советский химик Иван Плотников. Правда, спустя годы. Массовое производство кирзачей наладили в 1934 - 1935 годах на Кировском заводе. Отсюда пошла ошибочная версия названия «кирзы» (КирЗавод). На самом деле поначалу материал именовался через «е» - керза. Но со временем буква сменилась.
Кстати, из кирзы в сапогах – только голенище. Низ – из натуральной юфтевой кожи.
Многие наши соотечественники кирзачи критикуют и высмеивают. Фраза: «Кто сапог не носил – тот не знает кайфа тапочек» - самая безобидная. Однако обутый в эти сапоги народ создал великую Советскую империю, плодами которой мы до сих пор пользуемся (частенько – неблагодарно).
Слава Богу, далеко не всех нас Запад перекодировал. К примеру, в поселке Звёздном (Пермский край) кирзовым сапогам установили памятник. Ну, и молодцы! Потому что сапоги, с моей точки зрения, наше национальное достояние, даже национальный код. К сожалению, нами же и охаянный.
Например, странно, что ставшие привычными и обыденными «русские сапожки» ввели в мировую моду французы. А мы, «иваны-родства-не-помнящие», стали им платить бешеные деньги за импорт. Хотя должно быть наоборот. Ну а отказ от сапог в Российской армии я уже упоминал. Идиотство какое-то!
Помнится, полтора десятка лет назад в редакцию газеты Южного военного округа «Военный вестник Юга России» три отставных полковника (одного я знаю лично – Николая Могилинца) прислали письмо, смысл которого был прост и ясен: «Верните в армию сапоги!». Письмо газета опубликовала. Правда, должного эффекта оно не вызвало. Поскольку в те дни один из великих деятелей Минобороны РФ (ни дня в армии не служивший) заявил, что пора уже сапоги и портянки отправить на свалку истории. Мы, дескать, в XXI веке живём: какие тут могут быть кирзачи!?
Между тем, я помню, как однажды, будучи в отпуске дома, у матери, моя сестра обратила внимание на мои босые ступни. «Мам, глянь на его ноги! – вскрикнула вдруг сестра. – Не понимаю: как можно 25 лет подряд носить сапоги с портянками и сохранить такую девственность стопы!?».
Мать подошла посмотреть. «О! Точно такая нога, кстати, у Фёдорыча, - сказала она. – Тот тоже в армии 30 лет сапоги носил. У вас там что – сапоги лебяжьим пухом выстелены?».
Фёдорыч – это мой отчим, отставной полковник. Мы, фигурально выражаясь, два сапога пара.
Что касается «лебяжьего пуха», то открою великую тайну для гражданского населения – его с успехом заменяет умение наворачивать на ногу фланелевую портяночку. Лично я в такой обувке два десятка 25-километровых марш-бросков совершил. И ноги у меня оказались получше, чем ступни моей сестры, подпорченные модельными туфлями на каблуке.
Чем пахнет «русский дух»
За исключением сотни-другой узких специалистов, десяткам миллионов россиян совершенно неведом потрясающей силы исторический факт: аромат «русская кожа» является одним из фундаментальных запахов в мировой парфюмерии. На нём строится целая линейка духов и прочих туалетных вод. Как кирпич является важнейшим элементом стройиндустрии, так и запах «русской кожи» давно служит одним из опорных ароматов для изготовителей парфюма.
Связанно это, естественно, с приходом наших войск в Европу в 1813 году и взятием Парижа в 1814-м. «Тонконосые» французы сразу уловили необычайный аромат, исходивший от русских кавалерийских сапог. Дело в том, что только у нас на Святой Руси с её разносторонним климатом кожу обрабатывали на дёгте и тюленьем (или китовом) сале. Это придавало ей особую мягкость, защищало от сырости и давало соответственно необычайный, неповторимый запах. Кожа такого рода называлась «юфть».
Офицеры советской закалки помнят, наверное, выдаваемые по картам вещевого довольствия юфтевые сапоги. Правда, они в тот период изготавливались уже не так, как в XVII-XIX веках. Но всё же исторический шлейф сохранялся.
Кстати, о запахе. Пусть наши отечественные русофобы и национал-мазохисты по данному поводу не морщат носы. Следует знать, что европейские аристократические дома были восхищены русским духом офицерских сапог. Более того, у женщин аромат пробуждал еще и низменные желания. Об этом, к слову, мне рассказывали в Барселоне, в Музее эротики. Кто был там – помнит интересную коллекцию рисунков на тему «близких контактов» русских вояк и француженок в начале XIX века. Наши изображались при этом почти при полной форме одежды, включая сапоги. А парижанки, естественно, были одеты «налегке».
В значительной степени именно благодаря «афродизиакальному» эффекту нашего сапожного духа французские парфюмеры изобрели аромат Cuir de Russie («Русская кожа»).
Тем более, что наши купцы давно поставляли для «ароматных домов» Франции и березовый деготь, и хвою, и кедровое масло, и горную лаванду, и много чего еще. А после Наполеоновских войн, на волне любви к русской коже, в Европу стали поставлять и собственно юфть. Из нее тамошние мастера стали делать галантерею – портмоне, пояса, портсигары, табакерки и т.п.
В 2006 году Дом моды «Шанель» надумал возобновить самые популярные 100 лет назад ароматы. Среди шести лидеров продаж вековой давности была и Cuir de Russie, которая в свое время отличалась не только дороговизной, но и пристрастием к ней королевских и аристократических династий. То есть, если от тебя пахло «Русской кожей» – значит ты VIP-персона. Вот такой «пропуск» в высший свет – короли, князья и графы «своего» носом чуяли, в буквальном смысле слова.
А ведь начиналось всё с аромата русского офицерского сапога. В общем, не только «бистро» оставили наши земляки в 1814-м во французской культуре и экономике. Вот тут смело можно сказать: знай наших!
Социальный статус
Мало кто из взрослых россиян, читая своим детям и внукам сказку Шарля Перро «Кот в сапогах», задумывался над вопросом: а почему это, например, крестьяне по ходу сюжета беспрекословно выполняют указания безвестного кота и орут всякому встречному-поперечному, что земля, дескать, принадлежит маркизу Карабасу. Почему бы им, крестьянам, да не запустить в кота камнем или палкой? Им что, своих хозяев мало? Ещё и кота слушаться?
Да, ситуация странная с нашей, современной точки зрения, если иметь ввиду логику поведения и отбросить на время сказочность повествования. Дело в том, что в XVII веке (сказка написана в 1697 г.), и раньше, и позже, сословные различия имели колоссальное значение. А различались представители сословий прежде всего – по сапогам. Если некая особа обута в ботфорты – верный признак, что перед нами дворянин. Даже наличие лошади и статус всадника не имели решающего значения. Любой мог коня оседлать. А вот фасон обуви и без паспорта говорил о своем хозяине все, что нужно знать встречному люду.
Кстати, в те давние времена в Европе, вплоть до середины XIX века, солдаты сапог не носили. Более того, их обувь, похожая на кожаные калоши, не различалась на левую и правую. Поэтому и перепутать «туфли» не было возможностей. Прости господи, удобно было при ранениях и ампутациях. Сапоги могли себе позволить только офицеры.
На Руси ситуация была другая. У нас в XVI веке сапоги носили даже рядовые стрельцы. У русских с сапогами давний роман. Мы их получили в наследство от гуннов. Именно они, кочуя по территории, ставшей позже Российской империей, познакомили наших пращуров с надежной и удобной обувью. Ведь славяне, их соседи и их предки были «лапотниками». И уже в стародавние времена народы четко различались: в сапогах – значит, воин, завоеватель; в лаптях – добыча для воина, или же (выражаясь по-современному) «налогооблагаемая база».
В Галицко-Волынской древней летописи приведен очень любопытный момент, характерный для данной темы. Итак. Пытаясь взять под контроль торговые пути, переключить на себя денежные и товарные потоки, киевский князь Владимир пошёл в поход на булгар и их столицу (в Поволжье).
Поход начался успешно, и славяне взяли в плен немало народу. Осмотрев невольников, княжеский воевода по прозвищу Добрыня (видимо, именно он стал прообразом былинного богатыря) сказал Владимиру: «Осмотрел пленных колодников: все они в сапогах. Этим дани нам не платить – пойдём, поищем себе лапотников». И Владимир отступился, заключив с булгарами мир.
Проще говоря, воевода понял, что раз народ носит сапоги – значит воины, они рано или поздно взбунтуются и выйдут из подчинения. Дани не видать. Именно обувь определяла «большую политику» древнерусских князей. В этом заключался некий национальный код, он даже определял суверенитет народа (племени).
Афганская специфика
Моя ода русским сапогам была бы в какой-то мере сладко-приторной без опыта Афганистана. А это совершенно особый регион с особым климатом.
Лично я в Калининграде, в отделе кадров 11-й армии вместе с предписанием убыть в штаб Туркестанского военного округа, в Ташкент (а затем – в Кабул, в штаб 40-й армии), получил и листик с перечнем имущества, которое необходимо взять с собой к новому месту службы. Часть его пунктов вопросов не вызывала (например, солнцезащитные очки). Однако были в перечне и странные предметы, в том числе резиновые сапоги.
«Зачем мне там эти сапоги?» - подумалось. Ведь я теоретически знал не только гарнизон, где окажусь, но даже должность и личность офицера, которого меняю. Служить предстояло в преимущественно пустынном регионе западного Афганистана. И я проигнорировал требование тащить с собой через пол-Евразии «болотные» сапоги. Как позже оказалось, и правильно сделал.
Зато кожаные сапожки я в Шинданд повез. Я не мог их бросить в Прибалтике. Это были любимые сапоги. Мне их сшил во Львове старый еврей, еле-еле справлявшийся с кучей заказов от курсантов и преподавателей военного училища, где в советскую пору готовили офицеров-политработников (в том числе военных журналистов).
Фасон, видимо, учитывал то ли австрийский, то ли польский стиль. Как известно, Львов успел побывать и австрийским, и польским городом. Да и училище наше строилось и создавалось при Австро-Венгрии (здания, спортивный городок, территория).
Встречаясь на стажировках в войсках с курсантами из других училищ, мы вызывали у коллег зависть и даже недоумение. Например, у представителей Московского военного общевойскового командного училища (проще говоря, пехотного) фуражки были огромные («аэродромы»), с высокими тульями. А мы, наоборот, вынимали пружину и делали головной убор как бы примятым – копировали белогвардейцев (или офицеров царской армии).
Ну, и сапоги… Москвичи все голенище делали несгибаемым, трубу какую-то туда вставляли. И она странно довлела над ступней. И нога в трубе болталась, как карандаш в ведре. Этот же стиль позже перекочевал в Кремлёвский полк. Сапоги трубой хорошо видны на церемониях в Кремле.
У нас же из жестких конструкций, была только узкая вставка сзади, по шву. А спереди голенище слегка «волновалось». Икру обтягивало нежно. Каблучок – с подскоком над грешной землей – сантиметра четыре, а не 2,5 – 3, как у всех. А носок! Носок был обрублен, но не тупо, а остренько – зауженность сохранялась.
Сейчас такой фасон сапог носят некоторые женщины. Я обращал внимание. Но вообще-то, из-за моды на тяжёлые подошвы и тупые носы ноги у нынешних дам выглядят грубо, по-солдатски. Жаль почти исчезнувшего женского изящества.
Жаль и моих сапог. Я бросил их в Афгане после замены в Союз, так ни разу и не надев. Ходил в танковом комбинезоне цвета хаки и гражданских туфлях, похожих на уставные.
Не я один нарушал форму одежды. Почти все офицеры носили то, в чем удобнее было служить и воевать на жаре: в кедах, в кроссовках, в ботинках…
Ужас наступал только в те редкие моменты, когда в полк приезжали журналисты из «Красной звезды» или окружной газеты «Фрунзевец». Для иллюстраций в армейских СМИ требовалось чёткое соблюдение формы одежды. И половина полка искала «герою» полушерстяной китель (п/ш), запылившуюся где-то под койкой фуражку с погнутой пружиной, портупею…
В этом никто из нас не ходил. Но ради прессы приходилось часок-другой помучаться в жаркой, непродуманной для такого климата форме.
Ну, а сапоги… Старались фотографироваться до пояса. Например, выглядывая из люка танка или БТРа.
Короче говоря, сапоги в Афгане оказались никому не нужны. По крайней мере, на нашей западной половине страны. Впрочем, говорят, и в подавляющем большинстве других регионов Азии.
В Союз из Афгана я вёз четыре ящика книг (в стране набрал силу книжный бум). Мне эти книги на таможне и границе четыре пограничника таскать помогали. Тут не до сапог.
Из всего вышесказанного вывод напрашивается простой: у российского солдата на все случаи жизни и на все климаты и сезоны должна быть уставная, предусмотренная нормами снабжения (а не купленная за свои или родительские деньги) обувь: и сапоги, и ботинки с берцами, и кроссовки и … в общем, всё для фронта, всё для победы.
Сергей Тютюнник
Фото ИТАР-ТАСС/ Станислав Красильников
