Продолжающаяся цепь отставок высшего флотского командования является прямым следствием общей ситуации в российском ВМФ. Пожалуй, ни один другой вид Вооруженных сил в Российской армии не имел столь неоднозначных итогов многолетнего реформирования, как ВМФ. За двадцать лет реформ были последовательно сорваны или не выполнены в полном объёме практически все кораблестроительные программы, от амбициозных обещаний построить российские авианосцы до строительства серий "рабочих лошадок" любого флота - фрегатов и корветов.
Одна из главных субъективных причин — чехарда, царившая все эти годы в головах наших адмиралов, которым всё время хотелось получать всё более новые и совершенные корабли, что приводило к непрерывной «модернизации» существовавших проектов и, как следствие, к очередным задержкам.
Нельзя не сказать и то, что по программам строительства и ремонта флота разрушительно ударили санкции 2014 года и разрыв отношений с Украиной. Лоббирование в 2000-е годы бизнес-элитами Украины программ совместного строительства и ремонта российского флота привело к, практически, полному отказу тогдашнего командования ВМФ от программ импортозамещения. Как следствие, к 2014 году Украина оказалась монопольным производителем турбин для российского ВМФ, а также ещё целого ряда систем и механизмов. И почти мгновенный разрыв в 2014 году экономических связей с Украиной привёл к "заморозке" большинства корабельных программ. Их, ценой огромных усилий по восстановлению утраченных технологий и производств, удалось "разморозить" только к концу 2018 года…
В итоге, к началу СВО надводный флот превратился в цыганский табор, где корабли одного типа («систер-шипы») можно было всегда пересчитать на пальцах одной руки. Так в 2014–16 годах было заложено и строилось сразу аж три разных типа корветов...
Второй критической проблемой стало несоответствие флотского командования, десятилетиями "варившегося" в кастрюле узких флотских проблем, тем задачам, с которыми столкнулись наши Вооруженные силы в 2022 году. "Флотоводцы" не знали и не понимали стремительно менявшийся характер войны и роль флота на ней. Как следствие, Черноморский флот сначала утратил инициативу, затем оттянулся к берегам Крыма, а к лету 2023 года был вынужден вообще перейти к обороне, запершись в своих базах, откуда корабли лишь эпизодически "выбегали" в море на пуски крылатых ракет.
Высшее флотское командование, вместо того, чтобы проанализировать и оценить ситуацию, провести переброску по внутренним водным путям дополнительных сил с других флотов, развернуть здесь мощную группировку ОВРа, привлекая в неё в том числе и волонтёров из подходящих по возможностям частных судов, развертывая здесь имеющиеся в распоряжении флота патрульные самолёты и наращивая силы разведывательно-ударных БПЛА, оставило Черноморский флот один на один со своими проблемами. И это привело, в итоге, к тому, что сегодня ВМСУ, опираясь на разведывательные возможности союзников по НАТО, владеют инициативой на море и своими воздушными и морскими дронами ведут охоту за кораблями флота.
Конечно, такая ситуация требует радикального изменения! Вот только не ясно, насколько новое руководство ВМФ будет способно энергично, а главное - адекватно взяться за разрешение кризиса. В какой-то степени, сегодня повторяется ситуация 1941-1942 годов, когда командование Черноморского флота во главе с адмиралом Филиппом Октябрьским точно так же допустило целый ряд грубых ошибок, понесло тяжёлые потери в корабельном составе и было "заперто" в восточной части Чёрного моря, в Новороссийске, а вся тяжесть боёв за Севастополь легла на плечи командующего Приморской армией генерала Ивана Петрова.
Необходимо помнить, что в 1942 году такой кризис завершился потерей Крыма, но в 1944 году мы смогли вернуть себе Крым и уверенно погнали гитлеровцев на Запад. Сегодня, хочется верить, кризис будет преодолён организационными решениями…
Владислав Шурыгин
